Моё тело — это храм, и я не причиню ему вред. Эвен качает головой и уходит.

.

Эвен плавает после школы. Его местный бассейн не работает по понедельникам, а кожа требует погружения в воду, чтобы не думать о воздухе, чтобы не думать об огне. Он надевает силиконовую шапочку и плавки и отправляется в меньший по размеру школьный бассейн.

Он останавливается в тот момент, когда замечает его, Исака, покачивающегося на воде в одиночестве. Но, видимо, Эвен был недостаточно осторожен, потому Исак уже либо услышал, либо почувствовал его присутствие, и нырнул в воду, так что теперь видно только его лицо.

— Кто тут? — раздаётся голос Исака, и в нём чувствуется холод и подозрительность, но не испуг. Вопрос странен сам по себе. Бассейн предназначен для всех, кто хочет им воспользоваться, и сейчас он открыт для посещений. Исак же повёл себя так, словно он им владеет.

— Всего лишь я, — говорит Эвен со своего места и чувствует себя идиотом. Исак даже не знает его имени.

— Я скоро ухожу. Ты не мог бы немного подождать? — просит Исак, теперь поворачиваясь к Эвену спиной, и плывёт к дальнему бортику, словно не хочет, чтобы Эвен даже мельком увидел очертание его тела. Если бы у Исака была третья нога, Эвен бы об этом так и не узнал.

— Конечно. Я вернусь в раздевалку.

— Спасибо.

Эвен потрясён этим, такой вежливостью, уязвимостью. Эвен чувствует себя так, словно подсматривал за изящной принцессой из 1700-х годов, чья кожа слишком нежна и благородна, чтобы быть замаранной взглядом простолюдина. Он чувствует себя так, словно причинил боль этому парнишке тем, что увидел его практически обнажённым. Эвен ощущает слишком многое и не знает, что и думать.

Исак возвращается в раздевалку, замотавшись в длинное полотенце, которое закрывает всё тело от шеи до ступней. Эвен даже не знал, что такие длинные полотенца существуют в природе. Исак краснеет, и если бы Эвен был не в курсе его заболевания, то подумал бы, что это из-за него.

— Бассейн в твоём полном распоряжении, — говорит Исак, проходя мимо.

— Я не хотел тебя выгонять.

— Я всё равно собирался уходить.

— Ладно.

Эвен возвращается в бассейн и ногой пробует температуру воды. Он уже принял холодный душ, так что всё довольно терпимо. Вода выглядит чистой. Он надеется, что никто не решил использовать бассейн не по назначению. Но потом он кое-что осознаёт. Исак был в бассейне, плавал в воде, обработанной химикатами.

Он в порядке? Как часто он это делает? Не причиняет ли это боль его коже? Он только обжигает других, или ему тоже больно от этих прикосновений? Помогает ли ему вода? Он выглядел довольно умиротворённым, пока Эвен не помешал ему. Приятно ли ему находиться в воде? Приятно ли ему так же, как это приятно Эвену?

Эвен возвращается в раздевалку. Он не уверен, зачем, просто делает это.

— Когда ты обычно ходишь на ланч? — спрашивает он, прежде чем язык прилипает к горлу.

— Э-э-э, что? — выпаливает Исак.

— Ланч. Во сколько ты ешь? Я не видел тебя в школьной столовой.

— Я, э-э-э. А что?

— Было бы приятно увидеть тебя там.

Исак краснеет, и Эвена убивает, что он не может сказать, он ли вызвал такую реакцию или это стандартный симптом заболевания. Внезапно это становится самой ужасной вещью в мире.

— Я посмотрю, что можно с этим сделать, — отвечает Исак с робкой улыбкой на красивом лице.

Как кто-то может думать, что он противный?

— Ладно, — улыбается Эвен.

— Ладно.

Эвен возвращается в бассейн и ныряет в воду. Даже простое нахождение с Исаком в ограниченном пространстве опьяняет. Он по-прежнему ощущает это, когда возвращается домой и обнимает мать.

— Хороший день?

— Целительный день! — широко улыбается Эвен. — Слово дня. Это значит полезный для здоровья и благотворный, и приятный.

— Я не уверена, что эти слова употребляются вместе, — смеётся она, а потом целует его в висок.

— Не приставай!

.

Эвен выходит в коридор после ужасного урока физики, недоумевая, почему его заставляют выбирать этот предмет, и впервые с момента возвращения он думает, что у него не получится наверстать упущенное до выпускных экзаменов.

— Я тебе помогу. Не переживай, — говорит Адам, обнимая его рукой за плечи, пока они идут по коридору вместе с Арвидом и его друзьями.

— Без обид, Адам. Но у тебя самые плохие оценки в классе, — шутит Арвид, и Эвен поджимает губы.

Эвену не очень-то нравится Арвид. Точнее он ему совсем не нравится. Он был первым, кто стал показывать на Эвена пальцем, когда у него диагностировали биполярное расстройство. Он был первым, кто стал распространять слухи о нём и превратил его в предмет обсуждения на вечеринках. Арвид — классический пример хулигана и задиры, и раньше Эвену была невыносима даже мысль о том, чтобы приблизиться к этому человеку.

Эвену не нравится, что сейчас он идёт по коридору с Арвидом, но ему нужно держаться в тени. Ему нужно смешаться с толпой и не привлекать к себе внимание. Всё, что ему удалось выстроить, по-прежнему очень хрупко, и он пока не хочет нарушать баланс. Не сейчас, когда он по-прежнему слаб, когда его раны ещё не зажили. Не сейчас, когда любого злобного или мерзкого комментария было бы достаточно, чтобы вернуть его в то тёмное место, где он провёл в изоляции много месяцев. Не тогда, когда малейшее касание может заставить его развалиться на части.

Придерживайся сценария.

Он заходит с Адамом, Арвидом и его друзьями в столовую, и через мгновение понимает, что люди не шепчутся между собой из-за того, что он в компании того самого парня, которого презирает уже давно. Им нет до него дела. Снова.

Сегодня Исак пришёл на ланч в столовую. И все глаза прикованы к нему.

Эвен улыбается, когда видит его профиль. Исак снова надел шапку сегодня. Его щёки порозовели, идеальный румянец, покрывающий выступающие скулы, выглядит словно обещание. Губы Исака тоже покраснели, и он жуёт свою еду так, словно нервничает. Его руки снова закрыты, и Эвен пытается представить, каково это сидеть посреди довольно тёплого помещения в зимней куртке и держать бутерброд пальцами в кожаных перчатках.

Он уже собирается подойти и заговорить с Исаком, как вдруг Арвид сцепляет руки и радостно их потирает, словно только что получил подарок, и опережает Эвена.

— О, слава богу! — громко восклицает Арвид, убедившись, что его хорошо слышно. — Я сегодня особенно замёрз. А ты, Адам?

Адам широко распахивает глаза, и Эвен внезапно понимает, почему Исак обычно ест ланч в укромных уголках, почему он постоянно избегает людей, почему он ни с кем не общается. Должно быть, Арвид уже приставал к нему в течение той недели, предшествующей возвращению Эвена в школу. Должно быть, Арвид превратил Исака в свою новую мишень. Это единственная причина, из-за чего он не портит жизнь Эвену. Ну конечно!

А сам Эвен пришёл с тем, кто делает жизнь Исака невыносимой. Великолепно.

Арвид медленно направляется к столику, где сидит Исак, Исак, который даже не счёл нужным оторвать взгляд от тарелки и не проявляет никаких чувств, не кажется особенно испуганным. Он продолжает есть свой бутерброд, правда медленнее, чем раньше, словно внезапное вмешательство Арвида дало новое направление его мыслям и избавило от нервов. Исак спокойно жуёт, пока Арвид идёт к нему.

Эвен пытается предположить, что он сделает и сможет ли сам Эвен его остановить. Арвид славится острым языком, не физической силой. Он выглядит не слишком внушительно, но его слова и влияние беспощадны. Эвену кажется, что его парализовало. Так всегда происходит, когда всё идёт не по плану, когда ситуация отклоняется от изначального сценария. У него нет заготовок на такие случаи.

Арвид устраивается позади Исака и поднимает руки над его головой и как-то странно ими двигает. Эвену нужно какое-то время, чтобы понять, что тот притворяется, будто пытается согреться, как делал бы это человек, стоящий у костра или камина.

— Как тепло, — шутливо произносит Арвид, потирая руки над головой Исака. — Я знал, что не просто так забыл сегодня перчатки.