Lol

Что смешного?

Погоди, ты серьёзно?

?

ну, конечно, серьёзно

нам нужен шаблон, нужно всё записать

чтобы мы потом могли зафиксировать результаты/выводы

Результаты чего?

Того, почему я иногда обжигаю тебя, а иногда нет

Это значит, что мы можем проводить новые эксперименты?

Ну, мы не можем избавиться от этой штуки,

так что почему бы и нет

А могу я предлагать эксперименты?

Я не буду снова делать ЭТО

О чём ты? Что такое «это»?

Раньше

В коттедже

?

Ты не можешь снова мною командовать, ясно?

А когда я это делал?

«Сядь на меня»

Хочешь, чтобы я к тебе сейчас пришёл?

НЕТ, Я ГОВОРИЛ О ТОМ, ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ, КАКОГО ХРЕНА

Lol

шучу, шучу

Это было из-за науки

не из-за гомосексуальности

Ты идиот

Я знаю, что ты гений и всё такое,

но тебе нужно прекратить ранить мои чувства

Я использую слово идиот в качестве шутки,

я не пытаюсь поставить под сомнение твой интеллект

Как у тебя с навыками чтения/понимания?

Вот сейчас ты реально грубишь

Грубость субъективна

Тебе, как эмоциональному человеку, мои слова могут показаться резкими

Но с моей точки зрения, я очень логичен.

Я? Эмоциональный человек?

Я уже трижды видел, как ты плакал

Иди на хуй

Ну и кто теперь эмоциональный

Спокойной ночи, пока

Увидимся завтра в школе?

Я определённо пойду туда

и ты пойдёшь

и у тебя есть нормально функционирующие глаза

Так что если ты не ослепнешь за ночь,

а я не стану невидимым

Думаю, увидимся.

Почему ты такой?

Какой?

Неважно

Приятных снов

Надеюсь, твой мочевой пузырь не слишком переполнится

Иди на хуй

Да, из нас двоих именно я эмоциональный

Эвен счастлив, когда Исак подходит к кабинету физики в своём зелёном пуховике и снепбеке и робко улыбается. Он счастлив, когда Исак оборачивается и коротко машет ему, впервые признавая факт его существования и вызывая удивление у нескольких одноклассников. Он счастлив, когда во время урока Исак продолжает оглядываться, словно знает, что Эвен гипнотизирует взглядом его затылок.

Эвен счастлив, пока учитель не задаёт ему вопрос, ответа на который он не знает, и ему с неохотой не приходится признать, что он снова понятия не имеет, о чём идёт речь.

— Кинетическая энергия достигает максимума в положении Б, потому что это самая низкая точка траектории, — говорит Исак, как обычно отстранённо и холодно. — К тому моменту, когда маятник достигает точки Б, изначальная потенциальная энергия полностью превращается в кинетическую энергию.

— Всё верно, Исак, — кивает их учитель мистер Эрикссон. — Но в следующий раз я был бы благодарен, если бы ты поднимал руку, прежде чем отвечать.

— Приму к сведению, мистер Эрикссон, — отвечает Исак. — Но в следующий раз я был бы благодарен, если бы вы задавали вопросы, относящиеся к изучаемому материалу, особенно учитывая тот факт, что мы перейдём к прохождению кинетической энергии движения маятника только на следующей неделе, а сейчас мы ещё даже не закончили с анализом физического воздействия.

С задних рядов раздаётся смех, а Эвен сидит с открытым ртом. Старина Эрикссон не слишком-то доволен Исаком в данный момент. Похоже, вся проделанная работа по признанию его авторитета пошла прахом, потому что сейчас на его лице написан лишь один вопрос: «Как ты смеешь?»

— Вальтерсен, подойдите ко мне после урока.

— Да, сэр. Я буду счастлив освежить вашу память относительно пройденного материала.

.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает Эвен позже в бассейне. Ожог на груди не особо его беспокоит, но Исак всё равно злится, что Эвен подвергает кожу воздействию хлорки.

— Я ничего не делал, — закатывает глаза Исак, лёжа на воде в своём чёрном гидрокостюме. Они снова одни, и это очень приятно.

— Эрикссон — надоедливый самодовольный придурок. Его лучше не злить, — говорит Эвен.

— Но разве я соврал? Этот человек получает зарплату за то, чтобы учить вас чему-то, а не за то, чтобы придираться к людям, которым насрать на физику.

— Эй, эй! Кто сказал, что мне насрать? — хмурится Эвен.

— Что? Да я физически ощущал, как ты буравил взглядом мой затылок. Ты всё время на меня пялился!

— Что? — фыркает Эвен. — Не льсти себе. Я смотрел на доску, которая вообще-то расположена впереди. Как и твоя голова.

— Ну конечно, — хмыкает Исак. — Тогда расскажи мне о синусоидальной природе движения маятника. Я с удовольствием послушаю.

— Опять этот твой снисходительный тон, — предостерегающе ворчит Эвен, брызгая в Исака водой.

— Что? Разве так обращаются с тем, кто сегодня спас твою задницу?

— А кто сказал, что меня нужно было спасать? Я как раз собирался послать его вместе с маятником, — смеётся Эвен.

— Видишь? Тебе плевать.

— Да нет же. Мне не плевать на физику, когда речь идёт о чём-то реальном, — возражает Эвен, подплывая ближе, пока они не оказываются рядом.

— О чём-то реальном. Ха. А я и не знал, что физика — это колдовство.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду! Тьфу на тебя! — стонет Эвен. — Что-то типа физического воздействия. Ну, что всегда есть действие и реакция на него.

— Третий закон Ньютона.

— Да, он.

— Ну, считай, что кинетическая энергия — прямое продолжение этого, — говорит Исак.

— Не думаю, что в ближайшее время буду качаться на маятнике. Так что можно с уверенностью сказать, что мне плевать на кинетическую энергию.

— Но дело же не только в маятниках. В тебе тоже есть кинетическая энергия.

— Мы не могли бы перестать говорить о физике? У меня мозг начинает болеть, — вздыхает Эвен. — Я знаю, что, когда ты говоришь о ней, у тебя переполняется мочевой пузырь, но я не чувствую ничего подобного.

— О боже! — стонет Исак, а потом начинает плескать в Эвена водой, заставляя его смеяться, и отворачивается в сторону, чтобы защитить лицо. — Хватит уже болтовни о мочевом пузыре!

— Ты сам начал, — Эвен смеётся, и смеётся, и смеётся, а потом ныряет и хватает Исака за ногу.

Исак мгновенно оказывается под водой, без малейшего сопротивления, словно его мышцы отказываются работать. Эвен задумывается, играл ли с ним кто-нибудь под водой, касался ли его кто-то вот так. Наверное, нет. Потому что, когда они выныривают на поверхность, Исак задыхается, и кашляет, и выглядит совершенно застигнутым врасплох.

— Какого хрена, Бэк Насхайм?! — кричит он.

— Что? — улыбается Эвен, подплывая ближе, пока не отказывается лицом к лицу с Исаком. — Не думаю, что ты можешь кого-нибудь обжечь под водой.

— Ты этого не знаешь.

— Но мы могли бы узнать, — Эвен поднимает бровь и подплывает ещё ближе, заставляя Исака прижаться к бортику.

— О чём ты?

— Время для эксперимента номер пять. Что скажешь? — говорит Эвен.

— И что это будет? Что ты хочешь проверить?

— Обожжёшь ли ты меня под водой.

— Мы уже знаем, что ты исключение и что я не всегда обжигаю тебя, когда ты сухой, — пожимает плечами Исак, который, кажется, немного взволнован близостью к Эвену.

— И что? Мы должны хотя бы попробовать в воде. Возможно, ты вообще меня не обожжёшь. Я могу попробовать разозлить тебя, и тогда посмотрим, что получится.

Исак смотрит на него сквозь мокрые ресницы, словно обдумывая его слова. Эвен считает, что он очаровательный. У него неприлично длинные ресницы, и глаза кажутся более зелёными. Эвену хотелось бы увидеть его с мокрыми вьющимися волосами. Может быть, летом. Возможно.

— Что ты задумал? — спрашивает Исак, на лице которого снова непроницаемая маска. Вокруг него снова растут стены.

Так не пойдёт.

— Что-то типа этого, — отвечает Эвен и хватает его за талию, оттаскивая от бортика.

Эвен вдруг понимает, что никогда ещё не был так близок к обнажённому телу Исака, ведь сейчас их разделяет лишь тонкий слой комбинезона. Исак, вероятно, приходит к такому же пониманию, потому что взвизгивает и мгновенно краснеет, когда Эвен кладёт руки ему на бёдра, устраиваясь у него между ног.