Она такая добрая, его мама. В подобные моменты он чувствует себя счастливчиком. Кажется, Исак совершенно потрясён её словами, словно никогда не испытывал на себе подобной материнской любви и принятия. Сердце Эвена снова болезненно сжимается.

Он не может не представлять, как они с Исаком отправятся на концерт или музыкальный фестиваль. Это будет его первый раз?

— Да ладно. Ту музыку, что мне нравится, уже всё равно не играют вживую, — говорит Исак. — Да и хорошо, что я держусь подальше от кухни, потому что всё равно не могу приготовить ничего съедобного.

— Что ты такое говоришь, — фыркает Юлие. — Готовка — это не данность. Этому можно научиться. Разве ты не гений в химии? Приготовление еды — это в основном химия и немного интуиции, которая, я уверена, у тебя есть. Правда, Эвен?

— Хм. Да. Исак быстро учится.

Выясняется, что он это делает недостаточно быстро, и Эвену приходится помочь ему с пастой, взяв лопатку, которую неловко держит Исак.

Они стоят слишком близко. Они практически касаются друг друга.

И тогда Эвен видит это — лёгкую улыбку в уголках губ Исака. Он улыбается. Ах ты маленький засранец. Вероятно, он притворяется, что не знает, как мешать еду, прекрасно понимая, что Эвен вызовется помочь.

Гераклит

17:43

Что ты так на меня пялишься

Потому что ты засранец

О, вау, новое прозвище?

В следующий раз предупреждай

Ты притворялся, что не знаешь, как мешать,

чтобы я сделал это за тебя

Может, я хотел, чтобы ты постоял со мной

Может, я просто скучаю, что тебя нет рядом

Эвен отрывает взгляд от телефона и поднимает глаза на Исака, сидящего напротив него за столом, в то время как Юлие рассказывает о тридцативосьмилетней коллеге, которая только что узнала, что беременна.

И вот оно — окно, которое Исак иногда приоткрывает для Эвена. Исак скучает, когда его нет рядом, и прибегает к детским трюкам, чтобы добиться хоть какой-то близости.

— Вы всегда переписываетесь, когда находитесь в одном помещении? — спрашивает Юлие, заметив, что они оба перестали есть и играют в гляделки.

— Мы не переписываемся, — одновременно выдыхают они.

После этого ситуация становится крайне неловкой, и Эвен пытается придумать, как снять напряжение и продолжить нормальный разговор. Но Юлие опережает его.

— Ой! Знаете, по чему я скучаю?! — заявляет она, всплеснув руками и практически подпрыгивая на месте. — По слову дня! Мы уже целую вечность не играли!

Точно.

— Это правда. Не играли, — пожимает плечами Эвен. — Хочешь, чтобы я открыл приложение?

— Давайте придумаем его прямо сейчас, — говорит она в радостном возбуждении.

— В смысле?

— Это необязательно должно быть какое-то пафосное слово. Мы можем придумать что-то попроще, — объясняет Юлие. — Я назову букву, а ты должен сказать первое слово, начинающееся с неё, которое придёт тебе в голову.

Похоже на ловушку.

— Хм, ну ладно? — Эвен прищуривается.

— Я начну, — говорит она.

— Окей.

— Буква «и».

— Исак, — не задумываясь, выпаливает Эвен, прежде чем уронить вилку.

Блядь.

Исак удивлённо смотрит на него, потом фыркает.

— Ну просто он сидит прямо передо мной, — оправдывается Эвен, нервно усмехнувшись.

— Цель игры в том, чтобы придумать слово, которое ты обычно не используешь, и употребить его в предложении. Это чтобы расширить твой лексикон. Боюсь, что «Исак» и вообще имена собственные не отвечают этому требованию, — говорит Юлие, и Эвен невероятно смущён.

— Может, нам стоит изменить букву, — говорит Исак, и он, кажется, сильно изумлён. — Видимо, первая буква моего имени слишком его отвлекает.

Юлие и Исак смеются, а Эвен с наигранным возмущением смотрит на них.

— Как насчёт буквы «л»? — добавляет Исак.

Хороший выбор. Исак может выбрать слово «любовь», так как это понятие отсутствует в его лексиконе.

Эвен мысленно стонет из-за того, что именно это слово первым пришло ему на ум.

— Да. Как насчёт «лесбиянка»? — говорит Юлие, заставляя Эвена и Исака подавиться едой и закашляться к её очевидному удовольствию.

— Мама!

— Что? Это слово, которое я очень редко использую, — отвечает она, и Эвен вспоминает, как Эскиль говорил о том, что его матери нравятся женщины, и снова начинает задыхаться.

Исак напротив смеётся. Он смеётся так сильно, так искренне, что лёгкие Эвена наполняются желанием. Он хочет потянуться к нему и поцеловать. Необязательно в губы, можно и в лоб, или в щёку, или в нос. Эвен просто хочет прикоснуться к нему. Ему этого хочется до боли.

И когда Исак ловит его взгляд, они оба краснеют и опускают глаза.

.

— Почему ты так запаниковал, когда твоя мама произнесла слово «лесбиянка»? — спрашивает Исак чуть позже, когда они оказываются в комнате Эвена. Он распластался на ковре на полу, в то время как Эвен сидит за столом, выбирая фильм для просмотра.

Эвен хочет спросить, почему он не паникует, если слово «гомосексуал» приводит его в состояние крайнего возбуждения. Это касается только мужской гомосексуальности?

— Эскиль убеждён, что моя мама лесбиянка, — отвечает он.

— Что? О господи! — Исак сгибается пополам от смеха, а потом садится. — То есть я смеюсь не из-за вероятности того, что она лесбиянка. В этом нет ничего плохого или смешного.

— Серьёзно? — в вопросе Эвена явно звучит вызов, и улыбка слетает с губ Исака.

— Ну да, — говорит он, потом задумчиво чешет шею. — Разумеется. Просто мнение Эскиля относительно ориентации других людей не щадит никого. Даже твою маму.

— Что он думает о твоей ориентации? — спрашивает Эвен, и он знает, что это жестоко, учитывая, что ему известно, насколько глубоко спрятаны проблемы Исака с принятием себя.

— Это неважно, — отвечает Исак, потом снова ложится на ковёр и достаёт свой телефон.

Разумеется.

— Тебе лучше лечь на кровать. Я собираюсь включить фильм, — говорит Эвен, стараясь не обращать внимание на то, как замирает сердце от мысли, что Исак снова окажется в его постели.

— Мы можем просто расслабиться?

— Хм?

— Прямо здесь на полу. Давай просто расслабимся, — говорит Исак.

— У меня нет травки.

— Не в этом смысле, — смеётся Исак. — Просто ляг. Давай послушаем музыку.

.

На этот раз они делят наушники Исака, лёжа в позе инь-ян и глядя в потолок. Их лица так близко друг к другу, в то время как тела направлены в противоположные стороны.

Слащавая поза, но именно она оказалась наименее неловкой.

— Что мы слушаем? — спрашивает Эвен, потому что он уже предчувствует, что будет дальше. Исак либо наполнит его сердце чувствами, либо иссушит своим выбором музыки.

Сейчас играет 10cc — I’m Not In Love*

Я не влюблён,

Не забывай об этом.

Это просто глупый период моей жизни.

И, если я звоню,

Не рассчитывай, что это из-за тебя.

Я не влюблён, нет, нет…

Это потому, что мне нравится смотреть на тебя,

Но всё же это не из-за того,

Что ты что-то значишь для меня.

Так что, если я звоню,

Не суетись,

Не рассказывай друзьям о нас двоих.

Я не влюблён, нет, нет…

В одном из сценариев Эвена, в одной из параллельных вселенных Исака, возможно, Эвен встаёт и оставляет Исака с его ранящими песнями и любовью к манипулированию одного на полу в спальне. Возможно, он закатывает скандал, садится и орёт на Исака. Возможно, он срывается и рассказывает, что для него всё по-настоящему, что это не игра. Возможно.

Но в этом сценарии, в этом вселенной Эвен спокойно лежит и слушает грёбаную песню целиком. И это напоминает ему о времени, когда он так мало ценил себя, что намеренно погружался в боль. Это напоминает ему о той версии себя, которую он отчаянно хочет оставить в прошлом.

Так вот что значит испытывать к кому-то чувства?

Почему обычная песня обжигает сильнее, чем Исак когда-либо обжигал его кожу? Исак делает это специально? Хочет прожечь его насквозь? Вымотать? Сломать его?