Что он имеет в виду?

Эвен хочет чувствовать раздражение, но на самом деле не ощущает ничего кроме иррационального головокружения. Так вот что значит испытывать к кому-то чувства?

Сходить с ума из-за любой мелочи, которую они делают или говорят? Эвен не понимает, но всё равно улыбается.

А потом, когда он неслышно выбирается из собственной кровати и осторожно отправляется в комнату Исака, ведомый лишь потребностью и желанием, Эвен говорит себе, что может поддаться импульсу хотя бы раз. Что он никогда больше так не поступит. Но что он может позволить это себе сегодня ночью. Что завтра он сбежит и тоже построит вокруг себя стены. Высокие непробиваемые стены без окон, такие же, как у Исака.

«Да, завтра», — говорит он себе.

Исак спит, лёжа спиной к двери, когда Эвен тихо открывает её. Это невероятно милая картина, и Эвен особо не думает, когда ложится на небольшую двуспальную кровать и обнимает Исака сзади. Тот вздыхает во сне.

Кажется, это слишком. Соприкосновение. Тепло. Их тела прижимаются друг к другу без воды, покрывающей их одежду и кожу. Давление мышц друг на друга. Грудь к спине, ноги переплетены, руки сомкнуты на животе Исака, подбородок упирается в его плечо.

Эвен чувствует себя приставучим ребёнком со слишком длинными и не поддающимися контролю конечностями, но, когда он ощущает Исака в своих объятьях, это перекрывает все неудобства. Его лёгкие горят от болезненного желания. Эвену хотелось бы прижаться ещё сильнее, каким-то образом вдохнуть в себя Исака и его сладкое тепло.

Эвен не помнит, когда в последний раз засыпал так легко.

.

Он возвращается к действительности немного позже. Эвен с трудом может понять, реальность ли это или сон наяву, перед глазами всё расплывается, а все чувства обострены.

Исак лежит к нему лицом, каким-то образом развернувшись в его руках, и целует шею Эвена, его челюсть, его подбородок. Должно быть, это сон. Разумеется.

В голове у Эвена проясняется, когда Исак целует его в губы. Эвен не спит. Исак целует его во сне, оставляет нежные, лёгкие поцелуи, на которые Эвен отвечает медленно и осторожно, боясь разбудить Исака и прервать этот неожиданный порыв.

И лишь когда они оба раскрывают губы, когда тяжело дышат друг другу в рот, скользят руками по напряжённым телам, подчиняясь жажде, дёргая, кусая, облизывая, прижимая ближе, царапая, Эвен осознаёт всю жестокую абсурдность ситуации.

Исак не спит. Исак в полном сознании здесь и сейчас. Исак целует его. Исак прикасается к нему, сжимая и надавливая везде, куда может дотянуться, опаляет тяжёлым дыханием его кожу. Он берёт то, что хочет, притворяясь спящим. Он лижет губы Эвена и берёт то, что ему нужно — химические вещества, помогающие развеять его печали, которыми Исак отказывается делиться с ним.

Эвен чувствует себя как таблетки лития, которые пьёт каждый день, чтобы стабилизировать настроение и удержаться от тёмных мыслей. Он чувствует себя маленьким и безвкусным, словно средство для достижения цели, необходимость, от которой люди хотели бы отказаться, но не могут.

Исак знает, что Эвен может прикасаться к нему без помощи воды. Он знает. Он просто притворяется, что не знает, так же, как и Эвен. Они оба притворяются, живут во лжи, в которой нет никакого смысла, ведь они могли бы наслаждаться друг другом в любое время.

Эвен понимает всё, когда Исак засыпает у него на груди, уткнувшись носом в шею и сцепив руки у него за спиной.

Исак знает, что они могут быть вместе, но он не хочет Эвена, а если и хочет, то не всегда, не так, как Эвен хочет его. Исаку нужны правила. Ему нравится правило воды, потому что оно гарантирует, что Эвен никогда не выйдет за рамки, что Исак сам будет инициировать их «общение», всегда, «до бесконечности».

Эвен чувствует, будто его использовали.

Завтра, он построит стены завтра.

Завтра.

.

Эвен отправляется в свою комнату в мёртвой тишине утра. Он не тянет время. Не задумывается об этом. Он медленно перекатывает Исака, который продолжает цепляться за него во сне, на спину и вылезает из кровати, словно они не провели полночи, разделяя прикосновения и поцелуи.

Он не оглядывается, прекрасно понимая, что даже недолгого взгляда на Исака будет достаточно, чтобы заставить его колебаться, лишить его уверенности.

И когда Исак кажется немного грустным и разочарованным во время завтрака, Эвен изо всех сил старается не обращать на это внимания, концентрируясь на стенах, которые ему необходимо возвести.

— Молоко? — предлагает ему Исак, словно прощупывая почву, когда Эвен насыпает хлопья в миску.

— Нет. Спасибо, — холодно отвечает он.

— Ты теперь ешь хлопья без молока? — дразнит его Элиас.

— По ходу да.

Он встаёт из-за стола и, даже не взглянув на Исака, отправляется гулять в оставшийся час до отъезда из коттеджа. Ему нужно привести свои мысли в порядок до того, как они окажутся в машине. Исак будет сидеть впереди, так как не может ехать на заднем сидении с остальными, но Эвен всё равно будет ощущать его присутствие, всё равно будет чувствовать парализующую боль в груди всю дорогу домой.

Он гуляет по лесу один и слушает Led Zeppelin. Он дотрагивается до деревьев, скользит пальцами по коре, проходя мимо. Он снова и снова слушает «Since I’ve Been Loving You»*, качая головой в такт, срывая листья и разминая их пальцами, ища опору в окружающей действительности. Он присаживается на камень у озера, вытягивая свои длинные ноги, и ищет слова песни, чтобы убедиться, что подпевает правильно.

Приятно уделить какое-то время самому себе. Это утешает. Иногда полезно побыть одному, это даёт надежду.

Он поднимается, чтобы пойти обратно к коттеджу и вынимает наушники из ушей. Он хочет послушать шелест листвы на деревьях, хруст веток, ломающихся под его ногами. Он хочет послушать, как поют птицы и дует ветер. Это приятно.

Приятно до тех пор, пока он не слышит шаги, повторяющие его собственные. И он бы узнал их повсюду. Это Исак. Он следит за ним.

— И как давно ты идёшь за мной? — спрашивает Эвен, когда наконец замечает его за деревом.

— Уже какое-то время, — признаётся Исак.

— Это гадко.

— Тут только одна тропинка. Мне тоже нужно было размять ноги.

Враньё.

— Нам пора возвращаться, — говорит Эвен.

— Да, пора.

Исак идёт рядом с ним, и Эвен снова вставляет наушники. Напряжение между ними тяжело повисло в воздухе, и Эвен слышит прерывистое дыхание Исака, словно внутри него идёт какая-то битва, разрывающая на части.

Он знает, что Эвен не спал и осознавал происходящее, когда они страстно целовались прошлой ночью. Он, наверное, пытается понять, почему Эвен молчит об этом, почему он не остался с ним утром.

Эвен не может выносить эту гнетущую тишину. Он вытаскивает один из наушников и предлагает его Исаку.

— Что мы слушаем? — спрашивает тот.

Они слушают ту песню Led Zeppelin. «Детка, с тех пор как я полюбил тебя, я теряю свой истерзанный рассудок». Они идут рядом, молча, не касаясь друг друга, совсем не касаясь.

— Эвен, всё в порядке? — спрашивает Исак, удивляя его. Он выглядит неуверенным, обеспокоенным, полным раскаяния.

И «всё» может означать что угодно. Исак может иметь в виду что угодно. Но Эвен знает, что он спрашивает о них. «МЫ в порядке?»

— Конечно, — врёт он.

.

Эвен едет обратно с Элиасом, Микаэлем и Юсефом, а Исак — с Муттой и Адамом. Исак бросает на него настороженный взгляд, когда Эвен шутит, что Мутта — ужасный водитель, и что он хочет на этот раз ехать с Элиасом.

Он знает, что Эвен врёт. Он знает, что Эвен пытается сбежать от него и его подавляющей личности. Но парни не вникают в это, легко соглашаясь. По дороге Эвен просит Элиаса высадить его прямо у дома, чтобы ему не пришлось видеть Исака.

— Чувак, всё нормально? — спрашивает Элиас.

— Да, я просто устал.

Стены. Он возводит вокруг себя стены.

Комментарий к Глава 13 - Философия стыда - часть 1 * https://www.youtube.com/watch?v=K8R7zjJMIfU