Эскиль вздыхает.

Эвен ждёт полного драмы взрыва.

— Расслабься, — говорит Эскиль. — Он этого не знает. Но я тоже могу к нему прикасаться.

========== Глава 12 - Философия секретов - часть 1 ==========

— Что значит ты тоже можешь к нему прикасаться? — шепчет Эвен Эскилю в тёмном коридоре. Он хмурится. Его сердце часто колотится в груди, гораздо чаще, чем ему бы хотелось.

У него практически не было времени осознать тот факт, что он снова может прикасаться к Исаку. Но этих коротких мгновений хватило, чтобы в голове крепко засела пустая идея, что он опять стал особенным, мысль, что он как-нибудь сможет восстановить то, что было между ними раньше.

Тщеславная мысль, и всё же. Желание быть особенным, быть единственным, кто способен на что-то, пусть даже это что-то — прикосновение к другому существу, разве не это означает быть человеком?

— С каких пор?! — настаивает Эвен, потому что Эскиль так и не ответил.

— Я не знаю, — шепчет тот, и в отличие от Эвена совсем не кажется взволнованным. — Ты разбудишь Исака и Линн. Ты знаешь, как им сложно засыпать?

— Эскиль, ты должен сказать мне! — шепчет Эвен, едва не срываясь на крик и хватая Эскиля за предплечье, прежде чем виновато разжать пальцы.

Он понимает, что никогда раньше не дотрагивался до Эскиля. После Исака прикосновения стали иметь гораздо больший вес. Стали более… значимыми. Более важными. Каждое прикосновение имеет значение.

Столько всего теперь приобрело больший вес.

— Нет, я не должен ничего тебе говорить, Остин, — отвечает Эскиль, и, кажется, недавнее прикосновение Эвена никак его не задело. Он делает шаг назад и сильнее запахивает халат. — Что я должен сделать — так это вернуться ко сну. Мы с тобой поговорим завтра.

— Но…

— Никаких но. Я возвращаюсь в постель, а ты иди и снова обними своего бойфренда. А завтра я обязательно отзову тебя в сторону, после того как ты приготовишься свой знаменитый омлет, о котором Исак недавно фантазировал целый час, и тогда мы поговорим. Договорились?

— Исак не мой бойфренд, — еле слышно бормочет Эвен.

— Что ты сказал?

— Ничего. Поговорим завтра. И тебе придётся объяснить, почему ты называешь меня Остином.

.

Эвен делает, как ему сказали, и возвращается в комнату Исака. Он примерно на двадцать секунд позволяет себе погрузиться в тревожные мысли, а потом видит свернувшегося клубком Исака на его половине кровати, словно ожидающего возвращения Эвена, и чувствует, как напряжение отпускает его.

Как он смеет расстраиваться от мысли, что другие люди тоже потенциально могут прикасаться к Исаку? Как он смеет? Это всё, чего хочет Исак. И Исак заслуживает шанс чувствовать прикосновение любого, кого пожелает. У Эвена нет никакого права горевать о потере дурацкого «эксклюзивного статуса». Совершенно никакого.

Поэтому он ложится на кровать и смотрит на него. На Исака и его длинные ресницы, и острые черты лица в лунном свете. На Исака и его вьющиеся волосы, и его милый нос, и губы в форме изогнутого лука. На Исака и его стены, которые рушатся, когда его мозг не просчитывает хитрые схемы, когда он спит, когда он просто дышит.

Сейчас кажется, что Исаку снится что-то приятное. Его лицо расслабленно, на нём нет и намёка на стиснутые зубы и резкие линии. Он больше не плачет. Но он по-прежнему лежит на боку, раскинув руки, словно ждёт, чтобы его обняли, словно его тело чувствует, где находится Эвен и открывается ему навстречу со всей естественностью. Словно магнит. Словно противоположно направленные силы, испытывающие одинаковое притяжение.

Между ними больше нет связи, но Эвена по-прежнему тянет к нему. Кто-то назвал бы это обычным влечением.

Эвен тянется к нему правой рукой, накрывает щёку ладонью и вздыхает, когда Исак трётся о неё, желая прикосновения даже в глубоком сне. Эвен касается его ямочки, осторожно проводит пальцами по коже, стараясь не разбудить, пытается быть нежным и мягким, потому что Исаку это нравится.

У Исака тёплая кожа. Волосы по-прежнему влажные, и Эвен чувствует, как погружается рукой в этот жар. Ему бы хотелось касаться Исака везде. Но он не должен приближаться слишком близко. Сон уже смыкает его веки, обволакивает его мысли. Он не хочет, чтобы Исак проснулся утром и обнаружил, что прижимается к Эвену или что Эвен обнимает его. Исак может запаниковать и снова его обжечь.

Эвен не придвигается к нему, отнимает руку и зевает в пятый раз.

Он смотрит на Исака, он засыпает.

Он спит.

И когда он на мгновение просыпается посреди ночи, то чувствует Исака повсюду: грудь прижимается к груди, ноги переплетены, руки сомкнуты, Исак уткнулся лицом ему в шею, а губы Эвена совсем близко к его виску. Они словно единое целое.

И Эвен хочет оттолкнуть его, вырваться из его объятий. Но сон снова манит его в свои сети. Ему так приятно, что Исак обнимает его, что он сам обнимает его в ответ. Ну как он может оттолкнуть его в таких обстоятельствах?

Эвен спит.

.

Эвен просыпается, полный тревоги и дурных предчувствий. Иногда по утрам он забывает, где находится. Но не в этот раз. Сейчас он точно знает, где он, ещё до того, как открыть глаза и потянуться.

Он всё ещё ощущает на себе тяжесть Исака, чувствует его запах на коже.

Однако, когда Эвен наконец осмеливается открыть глаза и осмотреться, он понимает, что Исака нет. Исак не в его объятьях. Исак даже не в кровати.

— Доброе утро, принцесса, — вкрадчивый голос Исака заставляет Эвена резко сесть. Сейчас он звучит гораздо ниже, чем всегда, и совсем не похож на его обычный голос.

— Что?

— Уже десять утра, — Исак делает паузу, чтобы откашляться, словно подслушал мысли Эвена. — Ты собираешься спать весь день?

Он сидит за столом полностью одетый. Кажется, он читает книгу, поднеся кружку с кофе ко рту. И выглядит так, словно его совершенно не волнует присутствие Эвена в его кровати.

— Эй? — снова говорит Исак, чуть склонив голову в сторону. Кажется, его забавляет, что Эвену нужно так много времени, чтобы ответить на обычную подколку.

— Блядь, дай мне минутку, — стонет Эвен, и его голос тоже звучит ниже, чем всегда. Он садится повыше и вытягивает руки над головой.

— Да, чувствуй себя как дома, — говорит Исак с явным сарказмом в голосе. — Может быть, ты хочешь заняться йогой в гостиной? Эскиль каждое утро проводит там занятия, на которые никто не ходит.

— Погоди. Ты правда только что назвал меня принцессой? — Эвен прекращает потягиваться и, прищурившись, смотрит на Исака.

— Возможно. А что?

— Кто ты? — хихикает Эвен.

— Неважно. Это называется юмор.

— Ты назвал меня принцессой, — повторяет Эвен. — Мне нужно это задокументировать.

— Ну… Делай, как хочешь, — Исак снова обращает всё внимание на книгу, его обычная холодная манера поведения, когда он контролирует каждый мускул в теле, намекает на то, что он не хочет никаких пререканий с утра пораньше. — Эскиль говорит, что каждый, кто проводит ночь в этой квартире, — принцесса. Так что тебя сегодня так часто будут называть.

Эвен пытается улыбнуться, но вместо этого им овладевает тревога, поселившаяся где-то в животе. Внезапно он вспоминает причину, по которой мысли разрывают его мозг.

• Он снова может прикасаться к Исаку.

• Другие люди тоже могут к нему прикасаться.

• Исак, возможно, проснулся в объятьях Эвена и тоже узнал об этом.

• Они вчера провели полчаса, целуясь в душе, и теперь оба охрипли.

Эвен не может выбрать, на чём сконцентрироваться.

— Я бы сказал, что надеюсь, что не обжёг тебя прошлой ночью, но никто не просил тебя спать в моей кровати, — говорит Исак, тем самым заполняя пространство в голове Эвена. Ох.

Вероятно, это означает, что Исак не проснулся, прижимаясь к Эвену, и что он понятия не имеет, что они снова могут прикасаться друг к другу, по крайней мере когда Исак спит.

— Хм. Прости. Я слегка перепил вчера и не мог ехать домой на велосипеде.

— Ты мог бы спать с Эскилем или даже Линн.