Куноичи приняла кофе и расправила плечи. Шиноби Звездопада не были слабаками, так что ей стоило бы поддерживать память об этом посредством собственных действий. Она на секунду опустила глаза, а когда подняла взгляд, уже полностью владела собой.

— Главное, что мы узнали: Митсу мог вызывать призрак, который, в свою очередь, наделял чакрой и усиливал странные техники его брата и сестры. Паук мертв, как и его носитель, а это значит, что оставшиеся двое лишились большей части своей силы. Мне это на руку.

— Да уж, — ответил Шикамару. — Но мы пока почти ничего не знаем об их собственных возможностях.

Оба перевели взгляд на Ино. Девушка пила кофе, грея руки о кружку, и слегка дрожала. Кенара принесла ей плащ.

— Эти люди, которые убили всех в твоей деревне… — произнесла Ино. — Наверное, ты хочешь знать их имена?

— Я знаю их имена: Тсурэн, Мирэн и Митсу. Я даже поняла, зачем они напали на деревню. Теперь меня интересует их сила и планы на будущее.

— Я постараюсь найти эту информацию среди картин из прошлого, но это тяжело. Такое ощущение, что над сознанием Митсу постоянно довлела какая-то тень. Сейчас от нее остались лишь воспоминания, но очень тягостные.

— Понимаю. Твои способности уникальны, Ино, поэтому мне приходится просить тебя пойти на эту жертву.

— На жертву… — Ино вспомнила чудовищную паучиху и тысячи смертей как воплощение ее ненависти, глаза ее наполнились слезами. — Об этом не может быть и речи.

Набравшись сил, Ино показала Кенаре и Шикамару еще несколько событий из прошлого Митсу, делая иногда короткие перерывы. Было около шести часов утра, когда она добралась до переезда семьи из Звездопада в Подгорный храм. Обрывки ссоры Горо и Хоши пояснили некоторые обстоятельства появления троицы на свет, но когда Митсу бросился вперед, чтобы ударить мужчину, оболочка на его лице дала трещину. Шиноби, увлеченные видениями, поначалу этого не заметили. Перед их мысленным взором трое малышей тащили носилки с раненной матерью, затем монах начал проводить ритуал. Они видели прошлое глазами самого Митсу, так что, когда его мать умерла, узрели вместе с ним призрак Зерет и видели, как он протянул ей руку. На этом моменте все оборвалось.

— Оболочка треснула! — воскликнул Шикамару.

Трещины побежали по всей ее поверхности, а затем оболочка распалась на осколки и осыпалась. Молодой человек был мертв.

«Ино, возвращайся, — подумала Кенара, — пока клетки его мозга не начали отмирать».

— Что ж, это освобождает нас от моральной дилеммы, но мы теряем доказательства того, что видели, — заметил Шикамару.

— Кому они нужны, твои доказательства, — тихо ответила Кенара.

Нара Шикамару покривил душой, заявив, что месть за Деревню Звездопада — личное дело Кенары. На самом деле он так не считал. Лист был заинтересован в поимке преступников, во-первых, с точки зрения осуществления правосудия, во-вторых, в качестве превентивной меры во избежание потенциальной угрозы. Он хорошо помнил также слова Цунаде о том, что Звездопад являлся как бы младшим братом Листа с точки зрения их военной мощи и положения внутри Страны Огня. Так что информация, предоставленная Кенарой, имела большую ценность.

В принципе, Шикамару мог забрать свиток с телом, когда предлагала Кенара, и передать его АНБУ, но он знал, что в этой организации нет человека, способного считывать память с высокой скоростью и эффективностью. Раньше этим занимался Яманака Иноичи, но теперь он мертв, так что АНБУ, подобно самой Кенаре, вынуждены были бы искать помощи Ино. Плюс подобного варианта развития событий заключался в том, что все делалось бы с одобрения Какаши, Шестого Хокаге, минус — в Кенаре и ее реакции. Она, конечно, потребовала бы держать ее в курсе происходящего и в случае отказа пошла бы на разрыв с Листом. Винить ее за это трудно…

Молодой человек не смог удержаться от зевка и отвернулся, прикрыв рот рукой. Весь день после бессонной ночи он принимал отчеты с миссий генинов на пару с Шизуне-сан. В последнее время его все чаще привлекали к административной работе. Занятие было довольно скучным, так что мысли Шикамару бродили далеко. Он повторял про себя имя «Нагаи Тсурэн» и не мог избавиться от ощущения, что уже где-то его встречал, но где?

Зимние сумерки наступили рано, небо за окном казалось густого чернильного цвета. Кое-как разделавшись со своими обязанностями и вежливо попрощавшись с Шизуне, Шикамару начал медленно подниматься на самый верхний этаж резиденции, в отсек, куда приходила воздушная почта. Он постучался в комнатку с дежурным шиноби и попросил показать ему журнал входящей корреспонденции за последние два месяца под личную подпись.

«Да, вот оно — письмо из Страны Льда, пришло пять недель назад от имени Даймё, но за подписью советника Нагаи Тсурэна», — Шикамару по старой привычке почесал затылок, затем вернул журнал и вышел в коридор.

— Черт, — пробормотал он. — Вот и пришло время идти к Какаши…

Ровно в четыре утра прозвенел будильник в форме фарфорового грибочка в зеленых и коричневых красках. Кенара открыла глаза. В доме было холодно, но под одеялом — тепло. Ночь темная, морозная, как и полагается в четыре часа в декабре. Куноичи никогда это не смущало, если она планировала тренировку, но сегодня ей не хотелось вставать. Точнее, ей незачем было вставать. Она протянула руку, выключила будильник, перевернулась на другой бок и закуталась в оделяло с головой, оставив лишь небольшое оконце для лица. Сегодня, вчера, позавчера… Каждый раз она заводит будильник с целью начать тренировки, а потом выключает его и лежит без сна, пока не рассветет. И уже позднее, при дневном свете, засыпает снова.

Зачем вставать… А зачем она вставала раньше, до Той Ночи, до того, как ее первейшей жизненной задачей стало отмщение? Кажется, у нее было много желаний. С тех пор она потеряла семью, дом, друзей и единственного близкого по духу человека. Но ведь было же что-то еще, желание совершенствоваться, стать сильнее. Стать сильнее. Кенара усмехнулась. Она видела, как Наруто сражался с Мадарой. Их нечеловеческая, божественная сила была настолько далека от обычных ниндзюцу, что не оставляла ни единой надежды приблизиться к подобному мастерству. Невесело это — чувствовать себя карликом в мире великанов, занимаясь любимым делом.

Итак… с надеждой стать великим шиноби так же покончено, как и с остальными: прославить и вывести из состояния упадка родную деревню, доказать родственникам, чего стоишь, создать самую сплоченную, надежную и сильную команду в мире, завести семью. Да, то, чего она не собиралась делать — вступать в отношения и заводить семью — в какой-то момент стало одним из самых сильных стремлений в ее душе. Теперь можно признаться в этом. Ради Неджи она готова была поступиться своими принципами, но… кого это теперь волнует? Кенара даже не знает, был ли он настоящим при их последнем разговоре или являлся лишь частью иллюзии, мог ли он полюбить ее или это было невозможным с самого начала. Ей казалось, что вся жизнь ее — коридор с зеркалами, которые разбиваются одно за другим, оставляя лишь голые, непробиваемые стены, безнадежно отделявшие ее от остального мира.

Впрочем, таким и должно быть идеальное орудие отмщения. Ей будет не о чем жалеть, ставя на кон собственную жизнь, не о ком беспокоиться. Никакие жертвы не придется приносить в угоду мести. Неужели она наконец стала идеальным шиноби? Орудием, а не человеком. Когда-то давно, во время экзамена на чунина, думая о таком превращении, она цеплялась за свою личность, дорожила ей, не могла отказаться от человеческой части собственной натуры, хотя уже тогда за ее спиной стояли пепелище и опустевшая деревня.

Кенара высунула руку из-под одеяла и уставилась на собственную ладонь.

— Бесчувственное орудие, да? Хм…

Нет, это не сработает. Чувства у нее определенно есть. Особенно после того, что она увидела в прошлом Митсу. Остается лишь направить их в нужное русло, использовать в борьбе. А потом, наверное, ничего не останется. Да, возможно, уже ничего не останется.