Неподалеку от одной из тренировочных площадок стоял Хьюга Неджи в одеянии старейшины Деревни Звездопада. Его высокий лоб был открыт и очищен совместными усилиями Наруто и Хияши от Проклятой печати. На мужественном лице время еще не оставило своих следов, но это уже было лицо взрослого мужчины. Рядом с ним точно так же сложив руки на груди, стояла Кенара в строгом костюме из темно-фиолетового шелка, с серебристым поясом, обвивавшим талию. Ее волосы были заплетены в косички и убраны назад.
На площадке занимались три юных шиноби, представлявших одну команду. Первый, лет двенадцати на вид, точная копия Хьюга Хизаши в этом возрасте, пытался воспроизвести технику Удар тела, выпуская как можно больше чакры из своих тенкетсу, но, очевидно, судил строго и был недоволен собой. Другие двое, мальчик и девочка лет десяти, сражались друг с другом. Мальчик, как и старший его товарищ, обладал бьякуганом, серебряные волнистые волосы его были забраны в хвост, а улыбчивое лицо сохраняло лукавое выражение даже в пылу схватки. Он использовал технику Мягкой ладони. Девочка двигалась с необычайной скоростью и не давала противнику воздействовать на свои точки чакры. Ее светло-русые гладкие волосы послушно ложились на плечи, а взгляд темно-синих глаз был преисполнен решимости.
— Ерануи сегодня не проиграет, — с улыбкой произнесла Кенара.
— Да, я тоже это вижу, — ответил Неджи. — Навевает кое-какие воспоминания, не так ли?
— Мой противник намного серьезнее относился к тренировкам. Вот если бы Ерануи побила Хитачи, тогда можно было бы сравнивать.
— Сейджин избалован тем, что ему от природы все дается слишком легко.
— Поэтому сегодня он проиграет. Смотри! — Кенара улыбнулась шире. — Мне, конечно, трудно судить объективно, но… это будет самая сильная команда на предстоящем экзамене!
— Ничего удивительного, — спокойно ответил Неджи, — ведь это наши дети.
После этих видений наступила тьма, время застыло, а пространство сделалось многомерным. Сначала родилась мысль о том, что она существует, а затем родился вопрос: кто — она? А потом резко вернулось сознание, и буквально за одно мгновение Кенара снова стала собой. Она видела, что стоит на утесе, над которым раскинулось неестественно-светлое небо, а внизу плещется море ультрамаринового цвета. Кенара обернулась и увидела рядом с собой Неджи. Он был одет в форму джонина, без протектора на лбу и без единого следа Проклятой печати. Неджи смотрел на Кенару и чего-то ждал.
— Здесь погибли мои родители, — произнесла девушка. — Под толщей этого предательского моря, которое сейчас ласкается и урчит, словно игривый котенок. Ты ведь тоже мертв, не так ли? Я вспомнила все, значит, действие Бесконечного Цукуёми заканчивается.
Неджи не мог здесь скрывать свои эмоции столь же легко, лицо его отразило болезненную тоску, душевный порыв и попытку обрести над собой контроль.
— К сожалению, я не могу прикоснуться к тебе, — сказал он, — и, будучи покойником, не имею права неосторожными словами привязывать к себе прекрасную живую девушку…
Кенара внимательнее вгляделась в его лицо и грустно улыбнулась.
— Ты сейчас говоришь в точности как настоящий Неджи, трудно поверить, что гендзюцу может достичь подобного совершенства.
— Я был рядом, пока ты грезила, — сказал Неджи и встретил нерешительный и удивленный взгляд. — Должен признаться, что я приблизился к пониманию того, что означает быть счастливым… хотя бы в мечтах.
— Неджи, ты…
Молодые люди невольно потянулись друг к другу, но в тот момент, когда их руки должны были соприкоснуться, Кенара почувствовала, что лежит на земле и камнях, а ей в лицо бьет солнечный свет. Первыми пришли в голову мысли о том, что война закончилась, и о том, что Неджи больше нет. Куноичи продолжала лежать, даже когда почувствовала, что диковинные листья больше не спеленывают ее тело. В этот момент ей было бы очень трудно отказаться от предложения снова вернуться под действие гендзюцу, но к счастью, подобного никто не предлагал.
Кенара села. Ее глаза слезились от яркого света, но она все же осмотрелась. Похоже, шиноби освободились от Бесконечного Цукуёми, повсюду раздавались радостные и удивленные возгласы, но были и такие, как Кенара, чье возвращение к реальности оказалось болезненным и жестоким. Куноичи шла по полю боя, изрытому вдоль и поперек, и искала знакомые лица. Сначала она встретила Кибуна, а потом с его помощью отыскала Набу, Роя и собственный взвод. В любом случае, стоило ожидать новостей и приказов от Каге.
Никогда в жизни Конор так не уставал, как за последние дни. Сначала он сражался, а потом выносил раненных с поля боя и передавал их медикам. Будучи сенсором, он определял, в ком еще теплилась жизнь, а для кого все было кончено. Эта работа продолжилась и после Бесконечного Цукуёми, в котором Конор видел Деревню Звездопада процветающей, а своих товарищей — живыми. Вот и сейчас он выкроил всего минутку на отдых, так как уже валился с ног. Одна из медсестер дала ему упаковку лапши быстрого приготовления, Конор уже заварил ее и готовился приступить к еде, вооружившись своими походными палочками. Он примостился на поваленном дереве и чувствовал себя почти счастливым, ведь война закончена, Мадара повержен и совсем скоро можно будет вернуться домой, к Томико-сан.
В это время из палатки медиков выходил крупный молодой человек из Деревни Камня, с которым Конор находился в одном отряде. Рука шиноби покоилась в лубке на перевязи — временная мера, чтобы не тратить чакру целителей по пустякам.
— Ишикен-сан! — воскликнул Конор, приветливо улыбаясь. — Рад тебя видеть живым и почти невредимым, друг. Не составишь ли мне компанию? — он протянул контейнер с лапшой боевому товарищу, но тот покачал головой.
— Прости, не могу разделить с тобой обед, — ответил Ишикен. — Из-за небольшого сотрясения меня все еще мутит. А ты ешь, не смущайся, я видел, как ты без отдыха скакал туда-сюда с нашими ребятами.
Конор снова сел и взялся за палочки.
— Удивительно легко дышится после этого всеобщего гендзюцу, — сказал Ишикен. — Даже не верится, что мы остались живы, хотя такие сильные шиноби, как наш командир, пали, сражаясь.
— Что ты сказал, Ишикен-сан?
— Жалко нашего молодого Хьюга, я видел издалека, как его пробило копьями того чудовищного Джуби: всю грудь разворотило… Да… моя мать, пожалуй, упадет в обморок от счастья, когда я вернусь домой, а кого-то уже не дождутся, такая беда…
Конор не заметил, как плошка в его руке накренилась, лапша вывалилась из нее и плюхнулась на траву. Он вдруг сорвался с места и поскакал вперед, оставив лежать на земле свой спальник, плащ и сумку, а товарища из Деревни Камня — напрасно окликать его и удивляться. Никогда в жизни Ио Номика не бегал так быстро, даже спасая собственную жизнь.
Примерно через полчаса он достиг места расположения той части войск, в которой служила Кенара. Когда Каге снова взяли Объединенную Армию под свой контроль, для каждой Дивизии был назначен пункт сбора, а Батальоны так же сохраняли некий порядок, разбивая лагерь. Побегав некоторое время, Конор отыскал чакру Набу и бросился к нему с расспросами. Оказалось, что взвод Кенары должен был помогать медикам. У медиков он узнал, что их палатки вместе с раненными, которых можно было перевозить, снялись с места и двинулись в сторону ближайшего города, а отряд Кенары был назначен в качестве сопровождения. Конор побежал следом. За следующие полтора часа он передумал многое, но никак не мог унять дрожь волнения в своем теле. То и дело ему казалось, что впереди, за деревьями, он видит, как мелькает ткань сложенных военных палаток и форма медиков, и наконец через целую вечность это стало правдой.
Кенара замыкала отряд и шла по дороге за медицинским обозом последней. Конор окликнул ее, подскочил одним прыжком и крепко прижал к груди, пробормотав «бедная девочка». Он чувствовал себя, как отец, дочь которого спаслась от смертельной опасности и обрела защиту от всего на свете в его объятиях. Слезы жгли ему глаза, но Конор успел поплакать еще в начале своего пути и теперь предстал перед своей ученицей в должном виде — мрачным, суровым и с сухим лицом. Точнее, это он так представлял себя, а на самом деле выглядел как человек, чье сердце надрывается от жалости и любви. Однако Кенара едва взглянула на него. Она ничего не чувствовала и, чтобы не потревожить ни одной печальной мысли в своей голове, ни о чем не думала, а просто слушала, как бьется сердце Конора, и считала его удары. Наконец девушка подняла лицо и спросила:
