– Ладно, не томи, рассказывай, – нетерпеливо бросил полковник ФСБ своему приятелю.

Травкин выразительно посмотрел на Кристенсена, в котором он сразу определил представителя Запада.

– Томас Кристенсен, сотрудник Интерпола, – представил того Сарычев. – Его можешь не стесняться.

– Хорошо, – Травкин махнул головой в направлении корпуса, – пошли, по дороге всё и расскажу.

Компания зашла в здание СИЗО.

– Считай, что убийц этого Келлера мы нашли, – сказал Травкин.

– И кто же они? – Сарычев не мог скрыть своего удивления.

– Это работа Сони.

– Какой Сони?

– Не какой, а какого, – поправил Травкин. – Соня, Василий Королёв, пару лет назад со своей бригадой работал на Маугли… Ну, ты должен помнить Маугли, Сидоренкова. Его ещё год назад в машине взорвали в Подмосковье.

Сарычев кивнул.

– Соня с Маугли тогда что-то не поделил, – продолжил Травкин. – Соня ушёл в свободное плавание, пытался крышевать некоторые точки на юге Москвы. Но ты понимаешь, сейчас уже не девяностые. Ему это популярно объяснили. На время он исчез из Москвы. Но с месяц назад прошла серия заказных убийств. РУБОП получил информацию, что так Соня отметил своё возвращение в Москву. Он сколотил новую бригаду и стал принимать заказы. Вчера мы получили достоверную наводочку на место, где он скрывался. С утра тёпленьким мы его и взяли на съёмной квартире.

– Одного? – спросил Сарычев.

– Одного, – подтвердил Травкин. – Сейчас пытаемся разыскать всех его подельников. И это только дело времени, – убеждённо сказал полковник милиции.

– Если я правильно понимаю, Соня и был, по твоей версии, тем исполнителем, который убил Келлера, – поспешил озвучить свою догадку Сарычев.

Травкин широко улыбнулся, безмолвно подтверждая сказанное.

– И чтобы это утверждать есть серьёзные основания? – с нескрываемым сомнением поинтересовался Сарычев.

– Более чем, – с абсолютной уверенностью ответил Травкин. – В квартире, где скрывался Соня, оперативники нашли фотографию Келлера и пистолет «ПМ», из которого, предположительно, и было совершено убийство.

– Баллистическая экспертиза? – Сарычев заметно заволновался.

– Проводится, скоро будут известны результаты.

– Что говорит сам Соня?

Травкин опять улыбнулся:

– Почётное право получить первое признание мы хотели предоставить тебе.

Соня, Василий Королёв, был среднего роста, худым, сутулым мужчиной лет тридцати. Редкие, светлые волосы, неспешные, немного заторможенные движения – торопиться ему уже было некуда – и глухая волчья злоба в глазах. Соня, доставленный в камеру для допроса, покорно сел на стул, прикрученный к полу, и, сцепив пальцы рук, оглядел досадливым, усталым и одновременно настороженным взглядом представительную компанию из правоохранительных органов, которая собралась сегодня, чтобы его допросить. Бледное лицо Сони с правой стороны заметно припухло и покраснело. Обжигающая боль не давал ему покоя – он то и дело медленно подносил руку к вздутой щеке, ощупывая расползающийся по скуле огромный синяк.

В камере было многолюдно. Кроме следователя столичной прокуратуры, ведущего уголовное дело Василия Королёва, в маленьком и тёмном помещении находились Травкин, Сарычев, Кристенсен и майор Коваленко.

– Чья это фотография? – Следователь выложил на стол фотокарточку Келлера, обнаруженную в квартире Сони при задержании.

Соня обречённо выдохнул и отвёл взгляд – озлобленный, уставший. Всё-таки попался, тоскливо подумал он. А там по цепочке вытянут и остальное. И теперь всё… Но ведь кто-то же сдал. Кто?..

– Мы будем сегодня говорить? – спросил следователь, внимательно разглядывая лицо Сони.

Соня раздумывал. Потянуть время? Поиграть в молчанку? А дальше что? У них все козыри на руках: фотография, пистолет… И зачем только он влез в это чёртово дело?! А всё должно было быть чисто, красиво и без лишней крови. Эх, если бы он знал, кто его сдал!.. Соня непроизвольно, в бессильной ярости сжал зубы – острая боль резко ударила его в правую часть челюсти, и он зло замычал, схватившись рукой за щеку.

– Что, зубки болят? – ехидно спросил Травкин.

Соня искоса посмотрел на него.

– Мне нужен стоматолог, – немного пришепётывая, пробурчал Соня. – Вы мне зубы сломали.

– Не надо врать, никто тебя не трогал, – заметил на это Травкин.

– Слышь, Европа, – сказал Соня, обращаясь к Кристенсену, в котором он сразу признал благородного представителя демократического субконтинента, – они мне зубы сломали при задержании. Мне доктор нужен.

Кристенсен вопросительно посмотрел на Травкина. Тот пожал плечами.

– Упал неудачно, – пояснил он.

– Какой упал?! – откровенно возмутился Соня, делая слабую попытку покачать права в присутствии представителя Интерпола. – Они меня конкретно отделали!

– Руки, ноги ещё целы? Их тебе не ломали? – мягко спросил Сарычев, до последнего момента молчаливо маячивший за спинами Травкина и следователя прокуратуры, а теперь вышедший на первый план. – А то ведь всякое бывает.

Соня застыл, пытаясь правильно оценить ситуацию. Угроз он не боялся, он хотел принять верное решение. «Этот будет за старшего, – рассудил он. – Договариваться надо только с ним».

– Итак, Василий Королёв, нас интересует всё, что связано с человеком на фотографии, – сказал Сарычев.

– Я не убивал, – сразу откликнулся Соня.

– Кого ты не убивал?

– Ну, этого с фотографии, швейцарца. – Соня показал пальцем на фотокарточку.

– А кто же его убил?

– Жук его убил.

– Какой такой Жук?

– Лёша Жук.

– Это фамилия или кличка?

– Не уверен, что это фамилия. Но все его звали именно так – Лёша Жук. Он работал со мной.

– Где он сейчас находиться?

Соня неопределённо пожал плечами:

– Он ушёл вчера вечером из квартиры и больше не появлялся. А утром меня уже ваши ребята взяли.

– Хорошо. Давай рассказывай всё, как было, по порядку и поподробнее.

– Ну, – деловито промычал Соня, – наша задача была простая. Мы должны были взять швейцарца и отвезти его за город, там подержать несколько дней. А потом вопрос должен был решиться деньгами.

– Выкупом?

– Ну, да, – кивнул Соня. – Никакой мокрухи и не планировалось. Но всё как-то неудачно сложилось. Этот швейцарец стал сопротивляться в машине, а Жук попытался его утихомирить. Ударил его стволом пистолета в грудь – козёл! – а предохранитель был снят. Ну, и завалил его, дурак…

Сарычев прошёлся по камере.

– Кто заказчик?

Соня опустил голову и молчал, ковыряя свои чёрные от грязи ногти.

– Если ты сейчас решаешь, кто страшнее – твой заказчик или я, могу тебя уверить: сейчас страшнее меня для тебя никого нет, – сказал Сарычев.

Но Соня уже и не сопротивлялся. Сказал «а», говори и «б» – чего уж тут!

– Мне бы камеру отдельную… – жалобно заскулил он.

– Говори. – Сарычев должен был додавить уже размякшего и растерявшегося бандита.

Соня тяжело вздохнул, чувствуя, что, возможно, совершает непоправимую ошибку:

– Кореец.

– Какой кореец? – переспросил Сарычев.

– Это кличка, – пояснил Травкин и спросил Соню: – Ты Нестора Пака имеешь в виду?

Соня обречённо кивнул. Травкин, не удержавшись, изумлённо присвистнул.

– Отдаём красавца тебе, возьми у него подробные показания, – сказал Травкин следователю, а сам потянул Сарычева к выходу.

Когда они оказались в коридоре, а дверь в камеру была закрыта, Сарычев сразу спросил полковника милиции:

– Кто такой этот Пак?

– Вор в законе. Смотрящий в одном небольшом подмосковном городке. Последние несколько лет ведёт себя очень тихо, ни в каких разборках замечен не был – возраст уже не тот, семьдесят лет всё-таки… А вообще вы должны знать о нём побольше нашего, – вдруг заметил Травкин.

– На что ты намекаешь? – удивился Сарычев.

– Говорят, – Травкин сделал паузу, – он с вашими органами всю жизнь был в очень неплохих отношениях.

– Это кто говорит? – недовольно спросил Сарычев.