Глянешь внутри, там же всюду тоска и жуть.
Мы ни на что не способны в границах мира,
Я лишь одна там брыкаюсь и вывожу.
Город сияет кусочками наших судеб,
Впору бы дверь или небо сорвать с петель.
Ты же здесь тоже не просто для «будь, что будет»
В этой огромной, эпической пустоте.
Здесь всё открыто, неистово и публично.
Тут же все сходят с ума и пиздят о счастье.
Кстати, вон там, рядом с дверью, висит табличка:
«Добро пожаловать в штаб
распадающихся
на части».
Дописанные
Уронили девочку на пол.
Оторвали девочке дар.
И пустили безумие залпом
По проводам.
Оборвался весь смысл верёвочный,
Не спасло ни одно «держись».
Но пока у неё – пусть хуёвая —
Всё же жизнь.
Потому-то хрустальная кукла в цветастом платье
Напилась, и в безмерной истерике, через край:
«Если ты меня всё-таки слышишь, – кричит, – Создатель,
Не играй в меня,
Не играй в меня,
Не играй!»
Потому и таращит глазки свои из бисера,
И читает сценарий, давясь от хрустальных слёз.
Кем родиться, чтобы стать персонажем такого высера —
Как сказал бы наш общий знакомый: «Вот в чём вопрос!».
Неужели нельзя без вот этой всей театральщины?
Тут же Гамлет обкуренный ползает в стороне.
Тут же столько пустых, на чужих обещаниях взращенных,
Нахуя всё досталось безликой и праздной мне?
Потому-то она и метает свои ножи,
И кричит на холодные тонкие миражи:
" – Если что-нибудь значит нелепая моя жизнь,
Не играй в меня,
Не играй в меня,
Отвяжись!»
Её голос летит гулким эхом над сотней сцен,
Обрывается где-то на самом конце строки.
Нет ни капельки жизни и правды в её лице,
Но зато океан тоски.
*
Я ходил вчера в коридор на неё смотреть.
Если честно, то даже сожрал с кислотой билет.
И она, несомненно, конечно же, я – на треть.
Остальные две трети, дописанные,
в столе.
В твоих глазах
Я продержусь и пять, и шесть,
И даже больше, если надо.
Я вывезу всю эту жесть,
Ведь я давно продукт распада.
Я соберу свои клочки
В кулак – останки бренной тушки.
Не будут серые волчки
Терзать края моей подушки.
Пусть мною движет боль и страх,
Я мир создам – потом раздам всё.
Я всё стерплю, увы и ах.
Но упаду в твоих глазах,
Как человек, который сдался.
А если нет – то в их глазах.
Дети распада
Всё это видно невооружённым глазом,
Всё на поверхности, ну же, раскрой глаза.
Мы бесполезные. Мы – это тупо разум,
Множенный на попытки всё рассказать.
Каждый сидит и жмётся в своём адочке
К самой холодной, самой пустой стене.
Как мы напишем об этом? «Дойти до точки?»,
«Выжить из сил?», «Заблудиться в кошмарном сне?»
Как, объясни мне, вот это всё происходит?
Как этот ёбаный сумрак остановить?
Мы застываем в подвале, на переходе
В новую Вечность, которой не может быть.
Всё это так очевидно, что даже тошно,
Как аксиома, заученная до дыр.
Я бы спасла свою жизнь, но она ничтожна.
Ровно настолько, насколько ничтожен мир.
Мы – это дети распада, как все поэты.
Мы не рисуем нот, не поём картин.
Я уже многое выслушала об этом.
Хоть напоследок,
Пожалуйста,
Прекрати.
Освободите небо
Мы избежали стресса,
Спрятались в мнимом царстве.
Завтра стакан эспрессо
Станет твоим лекарством.
Завтра сотрет и смоет
Все твои дни и годы.
Город умрет с тобою —
Смысла просить свободы
Нет и не будет точно —
Вечность тебя захватит.
Ты – пустота меж строчек,
С выпада, на расплате.
Книжечка с дальних полок,
Горло стянувший полоз.
Ты ледяной осколок
Мира, который смёл нас.
Ты неживой и мрачный,
В темных тонах-оттенках,
Знаем ли однозначно,
Сколько таких систем, как
Наша с тобою Бездна?
(Был коридор зелёным)
Можно ли безвозмездно
Выбраться из неё нам?
Сто разноцветных нитей
Нас оплетают слепо.
Котики, отодвиньтесь.
Освободите небо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
