Пересохло в горле, и разум – каша,

Оказалось, не помнить совсем не страшно,

Страшнее помнить, но ничего не сделать.

*

Всем, когда-то платившим за выход дважды, потому что надо было думать, прежде чем иметь наглость не заплатить за вход.

Всем, кто думал, что не умрёт здесь. Никогда, ни при каких обстоятельствах не умрёт здесь. Потому что умирать в конкретном "здесь" страшнее, чем в абстрактном "там".

Всем, кто шёл к цели не сворачивая, но всё равно свернул, потому что не видел, куда идёт.

Всем потерянным, обезличенным, не нашедшим себя и утратившим всё остальное, забывшим отца и мать, адрес отчего дома и звук собственного имени.

Каждому из тех, кто знает о смерти больше, чем сама смерть, но не говорит об этом ни слова, потому что боится себя услышать.

Каждому, кто уже не помнит, что значит "быть" и поэтому не может читать Гамлета без усмешки.

Каждому, кто даже "не быть" больше не способен, потому что разучился подбирать антонимы к пустоте.

Каждому из них я воздаю хвалу. Каждого помню бесконечно бессмертным.

Каждому прочитавшему я желаю не оказаться за гранью. А если уже оказались, то поскорее выбраться.

Стоит ли жалеть тех, кто выбрал ту сторону? Нет, если этот выбор был осознанным. Беда лишь в том, что он не бывает осознан почти никогда.

Страшно ли мне от этого? Нет.

Но если вам всё это близко, мне очень больно.

Я прихожу к тебе с выпада, полудохлая,

Слабая, изувеченная отчаянием.

Прямо с порога: "Больно мне, страшно, плохо мне"

Или смотрю в глаза и давлю молчание.

Я прихожу к тебе,

Мы сидим на полу

И говорим о Вечности как о доме,

Словно котята, забившиеся в углу,

Что не приемлют концепции "кто-то кроме

полуубитых нас".

Этот город светел,

Эти страницы пестрят чернотою фраз.

Я опускаю белёсые руки-плети.

Этого хватит на слабенький, но рассказ.

Мы выпадаем, не говоря ни слова.

Где-то снаружи живая вода течёт.

Небо становится лёгким, живым, лиловым,

Мы не становимся лучше, но мы – не в счёт.

Мы открываем глаза – мир меняет форму,

Вечность меняет мир, не меняя нас.

Мы вспоминаем. Я ничего не помню

Про коридоры, сетку и третий глаз,

Но провожу руками по каждой линии

И вдохновляюсь зелёными переливами.

Слышен, мой крик: "Забери меня!

Удали меня!

Я не могу больше жить

С счастливыми!"

Выбрось меня из дома,

Выкинь меня из окон,

Выплюни меня, Бездна.

Испепелён и сломан,

Скован в железный кокон,

Преданный безвозмездно

Долго бродил по свету,

Сеял тоску и смуту,

Ваши презрев уставы.

Но, не найдя ответа,

Линии перепутав,

Стал вдруг во всём неправым.

Стал ледяным и мрачным,

Злобным и отчуждённым.

Смерти бояться бросил.

Все города прозрачны,

Если ты не рождённый

Ровно под цифрой восемь.

Слишком мораль ужасна:

Мир не приемлет грусти,

Слабость и страх – табу.

Вся наша жизнь напрасна.

Бездна нас не отпустит,

Выжги себе на лбу.

Слишком пуста квартира.

Слишком мертва принцесса.

Вечность по швам распорота.

Мне не хватает мира.

Мне не хватает леса.

Мне не хватает города.

Моё «когда»

Умеет захватывать города.

Моё «когда»

Впивается, точно осколок льда,

В самое сердце, минуя металл оков.

У моего «когда» нет отходняков.

Моё «сейчас»

Доводит до выпадов сгоряча.

Моё «сейчас»

Волнует родителей и врача,

А вместе с этим развязывает войну.

Даже Создатель мира слегка всплакнул.

Моё «пока»

Врезается в белые облака.

Моё «пока»

Доносится ветром издалека.

Моё «пока» дрожит у меня в руках,

И никогда не думает отдыхать.

Моё «за что?»

Прячется тихо в карман пальто.

Моё «за что?»

Отлично сливается с пустотой.

Или же рвётся вперёд, только смысла нет.

У моего «за что?» слишком тусклый цвет.

Моё «забудь»

Пытается выдать тебе всю суть.

Моё «забудь»

Не даст оступиться или свернуть.

Даст тебе все пароли и все ключи.

Жаль, что от этого нужно потом лечить.

Моё «итак»

Последняя значимая деталь.

Моё «итак»

Сплошная безликая темнота.

Слабый писатель, угробивший треть листа —

После он точно отмажется, что устал.

Нервы оплавятся, как дорогая сталь,

Прошлого ужасы выйдут из-за куста.

Жизни биение – личностная чёрта.

Но за чертою, по-прежнему, ни черта.

Моё «увы»

Впивается внутрь твоей головы.

В моём «увы»

Сражаются мыши, а может – львы.

Но пустота никогда не расцепит рук,

У моего «увы» слишком слабый звук.

Я тебе обещаю.

Мы не привяжемся к миру, не будем себя окружать вещами.

В эту пустую квартиру войдут лишь те, кто уже отчаян.

Люди… Скажи да на кой они чёрт сдались нам?

Всё на нас сыпаться будет, как с неба листья.

Я холодна, как безликая, прочная тень в лесах.

Наша реальность нас кормит кусками льда,

Мы никуда не денемся, нет, не денемся.

Мы, обещаю, не денемся никуда.

*

В серых холодных лужах

Будут мои осколки.

Мы будем самым нужным

Хламом на этой полке.

В куче пустых бумажек

Будет и мой листок, но…

Я тебя вытащу даже

Если сама подохну.

*

Я тебе обещаю.

Город сожрёт нас вместе с полночным чаем.

Весь этот морок вечен, необличаем.

Пёс с ним! Я всё это выскажу сгоряча им.

Только, пожалуйста, не распадайся, всё же,

Раньше меня, я ведь этого не снесу.

Если наш мир – повсеместно одно и тоже,

Я выбираю остаться

в моём

лесу.

Здесь всё заснуло, застыло и омертвело.

Это не сон. В нашей комнате минус три.

Мы здесь не вправе иметь ни души, ни тела.

Мы биомусор, мы пыль – ничего внутри.