– А если нет? Нет, давай не так. Если есть отвращение, но не настолько, чтобы помешать совершить убийство. Тогда что?

– Тогда должен помешать закон.

– Закон не помешает, он просто посадит в тюрьму, но уже после совершения преступления. Так что нет закон не мешает.

– Страх перед правосудием.

– А если отбросить эти страхи? Предположим, мне нечего терять. Что, если у меня какая-нибудь раковая опухоль? Кто остановит меня, если я захочу пойти, скажем, в торговый центр и перестрелять там кучу людей?

– Я надеюсь, это абстрактный пример.

– Само собой. Но ты только подумай, если человек находится в безвыходной ситуации и жизнь только что дала ему по башке, имеет ли он право? Может ли физически? Захочет ли он отомстить мирозданию за свою, скажем, болезнь?

– Думаю да. – Он сдался.

– И никто его не остановит?

– Похоже на то.

Внезапно лицо Алекса сделалось очень серьезным и хмурым.

– Я хочу написать об этом курсовую.

– У Стокманна?

– У кого же еще.

– Он не примет.

– Почему?

– Ты же знаешь его, он слишком консервативен для того, чтобы вникать в твою тему. Скажет, что это «раскольничество».

***

– Что это? – медленно спросил Габриэл, он отчаянно пытался сохранять самообладание, в аудитории был весь второй курс. – Что это такое, я спрашиваю вас, молодой человек?

Алекс покраснел, но был твердо намерен держаться гордо.

– Это моя курсовая.

– Я вижу, что это ваша курсовая. Но это не та курсовая, над которой мы с вами работали два месяца.

– Я решил, что эта тема для меня важнее.

– А я ставлю оценку за ту курсовую, которую ожидал получить. То есть ноль.

– Почему?

– У вас синдром бога, Алекс. Я не собираюсь его поощрять, особенно в рамках вашего обучения.

Алекс покраснел еще больше, собрал вещи и молча вышел, хлопнув за собой дверью. А выйдя, еще и пнул несчастную дверь ногой, тут же сморщив лицо от боли. «У меня все получается наперекосяк. Я ничего не могу сделать нормально, даже уйти».

***

Роберту было невыносимо смотреть на эту сцену. Он хотел побежать за другом и поговорить с ним, но в то же время он не мог уйти. Между ним и профессором как будто установилась телепатическая связь: он одним взглядом говорил Роберту: «Не иди за ним. Ему нужно преподать урок. Я могу сделать тебя специалистом. А что он тебе даст?»

Он так и сидел до конца занятия, раздумывая над тем, правильно ли сделал, что остался в аудитории.

***

Когда студенты разошлись, а Габриэл упаковывал в чемодан последние курсовые, Роберт решился подойти к нему. Даже сейчас он помнит этот разговор слово в слово и может, как будто наяву, увидеть помещение, сшитые курсовые, лицо профессора и плинтус, на который он смотрел во время беседы.

– Вам не кажется, что Алекс ведет себя странно? – Взгляд устремился на лицо Габриэла, потом на плинтус.

– В каком это смысле?

– Он слишком увлечен темой убийства.

– Вы про курсовую? В этом нет ничего уникального, каждого второго юношу его возраста заботят темы жизни и смерти. Прибавьте к этому максимализм, тяжелый переходный возраст, тяжелое детство, где мать отказалась от него, и получится то, что у вашего друга на душе.

– Вообще-то я не про курсовую. Не знаю, как вам сказать… Но он говорит об убийствах, всегда примеряя роль убийцы на себя. Это тоже нормально?

– И это нормально. Кстати, он может многого добиться. Люди, которые умеют встать на место объекта обсуждения, то есть обладающие хорошим воображением, обычно бывают хорошими психоаналитиками.

– Вы уверены в этом на сто процентов? Почему же вы не приняли его курсовую?

– Потому что он должен понимать, где его фантазия, а где реальность. Потому что мы работали по теме бытового насилия, а он решил показать мне свою самостоятельность и написал курсовую на тему, в которой я ему отказал. Вы, наверное, хотите спросить, почему отказал?

– Да.

– Потому что чем больше «окучивать» свою фантазию, тем более реальной она становится.

– Не об этом ли я вам говорю? Он слишком погряз в этой теме, она становится реальной.

– Не становится.

– Как же нет, он постоянно приводит примеры как он мог бы взорвать кого-нибудь или расстрелять.

– Роберт, меньше одного процента людей действительно совершают насилие, о котором говорят. А здесь он даже не высказывал намерения. Или высказывал?

– Нет.

– Тогда вам не о чем беспокоиться. – Он уже стоял у выхода из аудитории. – Извините меня. Оревуар, – он кивнул в знак прощания, – мне нужно к другим студентам.

***

День, когда это произошло, был солнечным. Майские цветы уже распустились, на деревьях висели маленькие зародыши листьев, а воздух был свежим и вкусно пах наступающим летом. Роберт собирался со своей тогдашней девушкой Мари в парк аттракционов в центре, а до этого они хотели зайти в ювелирный в «Эмеральд-Молл» и выбрать ей подарок на день рождения.

– Цены в этом «Эмеральде» совсем конские, – по громкой связи говорила мама. – Жаль, что у нас не купил, у нас-то дешевле было бы.

– Знаю, мам, но я не планировал такой подарок, идея была спонтанной. Не поеду ж я теперь за пятьсот километров ради одного украшения.

– Покупай серебро, – советовала мама, – оно дешевле. А лучше даже не заходить в отдел с золотом, чтобы твоя Мари не захотела дорогую побрякушку.

– Хорошо, мам. – Роберт завязывал галстук и параллельно смотрел новости по центральному каналу.

– Главное, не перепутай белое золото с серебром.

– Как я могу, они же будут отличаться по цене.

– А вот и нет, в «Эмеральде» нет ценников. А уж если она захочет что-то дорогое, просто увидит украшение, то потом сложно будет отказывать. Ты же понимаешь?

– Мам, включи телек.

– Он и так включен, а что такое?

– Центральный канал. Новости. Срочно, мама!

В левой руке Роберт сжимал незавязанный галстук, в правой – пульт. Большой палец правой руки свело судорогой на кнопке громкости, и теперь голос ведущей новостей простирался далеко за пределы квартиры. Его взгляд потух, в коленях резко возникла слабость, а легкие как будто скользнули вниз, к желудку.

– Мы выяснили имя террориста, – вещала женщина с экрана, – им оказался двадцатидвухлетний Алекс Коул, студент кафедры психоанализа.

Роберт убавил громкость.

– Мам, – позвал он, – ты еще там?

– О господи, Роберт. Вы же собирались туда! Туда ведь, да? Скажи мне!

– Мама, это не самое страшное. Человек, который это сделал, – мой лучший друг.

***

Роберт повернул в замке ключ и зашел в квартиру. Ту самую, где пять лет назад стоял, завязывая галстук, перед телевизором. Он взял со столика пульт и включил первый попавшийся канал. Магазин на диване – вот лучший способ снять стресс. И «Джемесон». На половине бутылки он крепко уснул.

9

Всю ночь Роберту снилось, что он курсант в полицейской академии и сдает экзамен. Только вместо привычных вопросов его спрашивают, кто такая Нина и какие улики против нее есть у Роберта.

Наутро он проснулся разбитым – мало того, что в голове была каша после вчерашних встреч, так еще и не выветрившийся «Джемесон» отзывался головной болью и тошнотой.

Он решил, что лучший способ помочь себе пережить похмелье – наведаться в офис и заняться раскопками дела пятилетней давности. Была суббота, следовательно, в офисе никого не должно быть и ему не будут задавать лишних вопросов.

В офисе он был к девяти тридцати, но, к своему удивлению, застал там коллегу, Майкла Кофмана, который, похоже, и не уходил вчера вечером: его волосы казались грязными, рубашка помятой, да и лицо было не первой свежести.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Роберт.

– Могу тебя спросить то же самое, новичок.

– Я давно не новичок, пора тебе к этому привыкнуть.

– Новичок-новичок, ты только в прошлом году академию закончил.

– Ты не с той ноги встал?

– Нет, я вообще еще не вставал. И не ложился. – Предположения Роберта оказались правдой.