— Поработать, говоришь? — произнёс Король Дейла, едва сдерживая предательскую улыбку. — Прости мне моё невежество, но я не знал, что эльфы относятся к прелюбодеянию как к тяжкому труду. Это многое объясняет. Кажется, теперь я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда говорил, что работа на благо королевства отнимает всё твоё время и ты буквально валишься с ног от усталости.

Бард смеялся. Звонкий мелодичный смех человека разливался по комнате, как раскаты грома по грозовому небу, вторя хохоту юного эльфа.

— Смертный ублюдок, — фыркнул Трандуил.

Сохранять непроницаемую маску перед лицом столь искреннего веселья, которому предавались его сын и Король Дейла, было невозможно. Бард представлял приятный контраст привычным лизоблюдам и подхалимам, окружавшим его, смотревшим ему в рот и ходивших перед ним на цыпочках. Тот факт, что причиной такому поведению придворных были ставшими легендой вспышки его гнева, Трандуил предпочитал игнорировать. Но видеть перед собой достойного оппонента, способного выдержать партию в играх разума, которые были так милы его сердцу, было чертовски приятно. Захватывающе.

— Прости, но вынужден тебя поправить. Твой смертный ублюдок.

Хохотавший во весь голос Леголас даже поперхнулся от такой наглости и возмущённо уставился на человека.

— Если таково твоё желание, король Дейла, да будет так, — промурлыкал Трандуил. Соблазняя. Искушая. Зачаровывая. — В возвышенном и поэтичном языке моего народа существует так много определений для того, кого я желаю трахнуть. Moel nin. Ihug nin.Meleth nin.

— Daen cin! — прошипел ревнивец. Он и не знал, что не дышал всё это время! Игра зашла слишком далеко, и принцу она перестала нравиться.

— Закрой. Свой. Рот, — холодно отрезал Трандуил и выжидающе поднял бровь, бросая вызов. — Или тебе нужна помощь?

Бард с замиранием сердца проследил за взглядом Трандуила, который подчёркнуто медленно переместился с него на деревянный сундук, одиноко стоявший у стены. Оставалось только гадать, что скрывалось в его недрах, ведь сначала Леголас заметно побледнел и задрожал как листик, терзаемый осенними колючими ветрами, а затем и вовсе зашёлся красными пятнами, как не целованный девственник. Но, к большому разочарованию человека, в этот раз Леголас не осмелился открыть свой болтливый ротик. Вместо этого принц опустил свои прекрасные синие очи, а по бледной щеке скатилась самая настоящая слезинка.

Барду стало почти жаль шального эльфа, которого постоянно лишали всего, чего он так страстно желал. Это было жестоко. А Леголас был таким красивым и печальным. И так по-детски пытался украдкой стереть серебряную капельку со щеки кулаком, чтобы Трандуил не заметил, какую боль причинили его слова. Но Бард опередил его.

— Не грусти, тыковка, — слова утешения сами собой сорвались с губ, равно как и поцелуй, что Бард подарил прекрасному печальному принцу. Ничего не значащая ласка. Но только не для Леголаса, который ухватился за это обещание, как утопающий за соломинку.

Огромные, невинные, синие глаза с надеждой уставились на убийцу дракона, а разбитые в кровь губы впились со всей горячностью и страстью, что присущи юным сердцам, в губы застигнутого врасплох Барда.

— Леголас… — в который раз осадил сына строгий голос Короля. Принц жадно выдохнул в поцелуй, обречённо погладил мужчину по колючей щеке, словно прощаясь навеки, прежде чем оставить в покое.

— Иди. Ко. Мне. Пожалуйста, — переметнулся с притихшего отпрыска на объект своего вожделения Трандуил.

И в этот раз Бард повиновался. Статный воин покорно свернулся у ног короля, провёл ладонью по его голени, поднялся выше, замер, словно ожидая чего-то. Чего? Приказа, позволения, стона, взгляда, улыбки… В омуте чёрных глаз скрывался вызов. Вызов, брошенный ему.

Трандуил мрачно улыбнулся.

— Чего ты желаешь, Король Эльфов? — усмехнулся Бард, копируя интонации любовника.

— Тебя, — поманил его пальцем Король.

Леголас прикусил губу от ревности и наградил своего Сира взглядом, острее тысячи кинжалов. Изгнанник, вынужденный безмолвно взирать на чувственный акт любви. Безучастный, отвергнутый, наказанный. Издав преувеличенно трагичный вздох, в котором читались все оттенки вселенской скорби, принц забрался в кресло с ногами, уткнулся подбородком в колени и направил на воркующих любовников преисполненный разрушительной ненависти и чёрной зависти взгляд.

А там, на алтаре из чёрных шёлковых простыней, короли разыгрывали свою партию и ни один не желал сдаваться без боя. Грубые пальцы Барда сплелись в танце страсти с властными пальцами Трандуила, приковывая их обладателя к постели, обездвиживая, заставляя подчиняться. Человек проложил дорожку невесомых, как прикосновения бабочки поцелуев, от стройных ног к безупречному уху любовника и прошептал:

— В этом я не сомневался. Но как ты желаешь меня?

— Что знаешь ты о той игре, в которую вздумал со мной поиграть, убийца дракона? — спросил Трандуил, переплетая свои пальцы с пальцами человека. То были пальцы работяги, не короля. Корона, что легла на этот высокий красивый лоб, не могла стереть долгие годы тяжёлой работы. По крайней мере, не так скоро. И Трандуил вознёс хвалу Валар за этот мимолётный и оттого бесценный миг. На протяжении многих веков он никого и ничего не желал столь неистово, как этого удивительного смертного. Это бронзовое тело, опалённое солнцем, эти переливающиеся под оливковой кожей стальные мышцы, эти грубые шершавые пальцы, эти жёсткие кудри, цвета воронова крыла, что покрывали даже те части тела, где им не пристало расти. Всё это манило эльфийского Владыку, подобно терпкому мёду, что дикие пчёлы кропотливо собирали всю весну и лето и стерегли как зеницу ока. Живительный нектар, за который они готовы были расстаться с жизнью. Трандуил увяз в нём.

— То не игра, а скорее танец, — Бард и сам поражался собственному красноречию, ему не свойственному. Возможно, присутствие эльфов было тому виной. — Танец страсти. Танец лжи. Танец на стёклах.

— Тогда танцуй с осторожностью, — опасная улыбка расцвела на губах Трандуила.

— Осторожностью? — промурлыкал Бард, опаляя горячим дыханием шею любовника. — Я буду осторожен с тобой, как с девственницей в первую брачную ночь.

Секунда и Бард оказался подмят, покорён, повержен созданием, что было во много раз сильнее и быстрее его.

— Будь осторожен в своих желаниях, Бард из Озёрного города, — выдохнул ему в губы Король, кусая. Клеймя, утверждая свою власть. — Расплата за них непомерно высока.

Трандуил почти поддался искушению изменить свои планы на эту ночь, бросив осторожность на ветер. Искушение было слишком велико. Он мог бы столько всего сотворить с этим дерзким смертным. Эти комнаты таили в себе столько секретов. Человеку не хватило бы всей жизни, чтобы познать их. Столько чудных и странных игрушек, сколько человеку не дано испытать за его скоротечную жизнь. Столько чудных возможностей, которые неискушённый мозг и в самых диких фантазиях представить себе не мог.

Трандуил мог бы столькому его научить, открыть ему новые грани боли и удовольствия, трепетного предвкушения и испепеляющей страсти. Но этого ли он в действительности желал? И ответ пришёл сам собой.

НЕТ!

Трандуил просто хотел его. Хотел видеть, как это гордое свободолюбивое создание будет бороться и подчинится его воле, как затянутся поволокой страсти карие глаза, как натянется до предела стройное крепкое тело, а потом обмякнет в его руках, отдаваясь его воле. Он желал испить его стоны, крики и мольбы до дна, желал увидеть, как Бард будет умолять его о пощаде.

— Позволь, напомнить тебе кое о чём… — голос Короля дрогнул, когда Бард лизнул его в беззащитную шею.

— Позволяю, — выдохнул в губы Короля Эльфов Бард, оказываясь сверху. Рука лучника требовательно сжала член Трандуила, а его губы выпили тихий стон. — Но я бы предпочёл пропустить праздные разговоры и перейти сразу к делу.

То была не просьба, а приказ.

Бард сделал глубокий вдох и сам насадился на колонну пульсирующей плоти, дюйм за дюймом.