Итак, странная змея, долженствующая развлекать Ясмину аль-Халиль, была доставлена в её каюту в своей тюрьме-контейнере. Ясмина задумчиво постучала миндалевидным ногтем по пластику, и змея словно нехотя подняла на неё свои непонятные глаза. Заточение в холодном трюме, судя по всему, ей не повредило. Ясмина приказала Джамалу бросить в контейнер несколько пушистых разноцветных грызунов с Варрана-9 и вновь надолго забыла о своей покупке.

Ей предстояли нелёгкие переговоры с торговой корпорацией, набиравшей силу в этом секторе Галактики. Зарвавшихся торгашей следовало и напугать, и очаровать. С тем и с другим Ясмина всегда прекрасно справлялась. Забивать себе голову самочувствием какой-то злосчастной змеи она не собиралась.

Когда же на другой день после удачного завершения сделки с корпорацией она, спохватившись, с любопытством заглянула в контейнер, змея лежала, уныло свернувшись в углу. Грызуны весело резвились вокруг неё. Змея поглядела на Ясмину измученным взором старика-мударриса, вынужденного вдалбливать премудрости священных книг неразумным семилеткам.

— Съешь же их, чего ты ждёшь! — посоветовала Ясмина.

Змея опять устало прикрыла глаза. На её треугольном рыльце застыло выражение: «Жизнь — тлен».

Грызуны всю ночь шуршали и возились в контейнере. Никаких предсмертных писков слышно не было, и к утру Ясмина, изрядно разозлившись, подбежала к клетке и скомандовала:

— Да сожри ты их уже!

Змея открыла один глаз, безнадёжно на Ясмину покосилась и вновь притворилась глухонемой. Вот же упрямая тварь.

Невыспавшаяся и крайне недовольная собой Ясмина, — к лицу ли ей было устраивать из своей каюты зверинец?! — распорядилась, чтобы паршивых грызунов из клетки выдворили. Пусть змея поголодает, если она такая привереда!

Вечером Ясмина растянулась на своей широченной постели в одних прозрачных шальварах, рассеянно грызя персики с Иль-Деморрана. Иль-Деморранские фрукты, конечно же, назывались как-то по-другому, но больше всего походили именно на персики. Неожиданно внимание Ясмины привлекло какое-то постукивание. Змея, втянувшись в струнку, балансировала на хвосте, умоляюще глядела прямо на Ясмину и одновременно кончиком этого самого хвоста, словно пальцем, постукивала по обшарпанному пластику.

Несчастная зверюга просила персик?

От изумления Ясмина едва не поперхнулась. Она вмиг оказалась около клетки и, отодвинув дверцу, просунула надкушенный персик внутрь.

Змея деликатно обвила его хвостом и отвернулась, принявшись кусать подношение своими крохотными зубками.

Шайтан разберёт, что ей надо, — решила Ясмина и, забросив змее в клетку оставшиеся персики, — пусть наслаждается! — снова прыгнула в постель.

*

Но ей опять не спалось. «Шаллах» медленно поворачивался вокруг своей оси, — Али, нёсший свою вахту в рубке, совершал очередной маневр, — в иллюминаторах плыли созвездия, яркие, как бриллианты, и у Ясмины аль-Халиль от этой красоты почему-то сжималось сердце.

В такие минуты ей просто необходимо было заполучить кого-то в свою постель, на которой она вертелась, будто на раскалённой сковороде. Ясмина, чуть поколебавшись, нажала кнопку коммуникатора и, услышав в динамике голос Али, бесстрастно распорядилась:

— Пришли мне из трюма какого-нибудь жеребчика порезвее да поноровистее, Али.

В трюме Ясмина держала пленников с ограбленных ею звездолётов, важных пленников, предназначенных для возможного обмена.

— Кого именно? — так же невозмутимо осведомился Али, но в его голосе явственно послышалось напряжение.

— На твой вкус… — протянула Ясмина, начиная усмехаться — Али явно ревновал, и это было весьма забавно.

После долгой паузы тот произнёс:

— Повинуюсь, госпожа, — и отключил коммуникатор.

Становилось всё интереснее, и Ясмина, вскочив на ноги, стянула с себя шальвары и лениво провела ладонями по вызывающе торчавшим грудям, покатав между пальцами соски. Тело напряглось, и внизу живота что-то сладко дёрнулось.

Ясмина аль-Халиль часто мечтала о том, чтобы стать роботом и никогда более не зависеть от прихотей презренного тела.

Она подхватила лежавший на стойке бластер, взвесила его в руке, подбоченилась и стала ждать, прекрасно сознавая, какую умопомрачительную картину сейчас собой являет — голая, как червь, с грозным оружием наперевес.

Она жёлчно усмехнулась и, услышав короткий стук в дверь каюты, отрывисто приказала:

— Войди!

Али не вошёл, он лишь втолкнул через порог мужчину, связанного, совершенно обнажённого, мокрого и прегнусно воняющего дезинфектантом. В довершение всего он оказался капитаном ограбленного ею крейсера «Ньёрд» — здоровенным, жилистым, белобрысым ослом-скандинавом.

Воистину Али ревновал, да ещё как!

Ясмина аль-Халиль откинула голову, тряхнула копной своих шёлковых кудрей и торжествующе рассмеялась.

Мрачный, как надгробие, Али растворился за переборкой, а Ясмина, задраив за ним дверь, мягкой поступью пантеры обошла вокруг не менее мрачного капитана «Ньёрда», меряя насмешливым взглядом его мускулистую белокожую фигуру — снизу доверху, сверху донизу, и ещё раз. Капитан отводил глаза, сопел и отчаянно краснел, а когда Ясмина с любопытством поддела дулом бластера его мужское достоинство, — весьма достойное, кстати, — он судорожно втянул в себя воздух, подпрыгнул и отпрянул, насколько ему это позволили жёсткие пластиковые путы.

— Если ты угодишь мне, капитан, — медовым голосом пообещала Ясмина, заглядывая в его угрюмые голубые глаза, — твой драгоценный дружок, — она небрежно кивнула на его пах, — останется в целости и сохранности, равно как и твой овечий экипаж.

Капитан стиснул зубы. На его широких скулах катались желваки, на виске пульсировала вена, жилы на шее натянулись. Он явно не привык подчиняться женщине.

Что ж, ему придётся привыкнуть.

Или умереть.

Такое противостояние возбуждало Ясмину куда сильнее, чем стимуляция любой чувствительной точки собственного тела.

— Как тебя зовут, викинг? — резко спросила она, сменив тон, и, поскольку тот упорно молчал, пренебрежительно фыркнула: — Притворяешься бревном? Зря. Это не в твоих интересах, ты, морж, — она довольно потянулась, по-кошачьи прогнув спину. — Это имечко тебе подходит, Морж. Ты такой же здоровый, неповоротливый… и клык у тебя что надо! — Она прищурилась, раскачивая бластер в руке. — Посмотри на меня, Морж!

Тяжело дыша, тот поднял взгляд — с невольной мольбой, восхищением и бессильной злобой. Голубые глаза его ярко светились сквозь прилипшие ко лбу пряди мокрых волос — Али переборщил с дезинфектантом, и под босыми ступнями капитана аж захлюпало, когда он неловко переступил с ноги на ногу.

Этот звук тоже… возбуждал Ясмину.