– Хороша-а-а, – с явным удовольствием протянул Глеб, положил ладонь на моё бедро и притянул к себе, поставив между своих ног, а потом провёл до колена и подхватил, поднимая и ставя на сиденье. – Детка, твой запах сводит меня с ума, ты знаешь? – пробормотал он, наклонившись, и лизнул, проникнув языком между нежных складочек, собирая выступившую там влагу.

Я охнула в голос, вцепившись в его плечо и дальше отведя колено – остатки неприязни к Самойскому благополучно канули в огненную реку желания, растёкшегося по венам.

– Иди сюда.

Он ухватил за бёдра и потянул на себя, вынуждая сесть верхом и прижаться к твёрдому члену, раздвинув ноги так широко, как позволяло кресло. Чтобы удержаться, вцепилась в подлокотники, часто дыша и чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Раздразненное ласками местечко вспыхивало в такт, одаривая волнами предвкушения, и от него по коже разбегались обжигающие мурашки. Пальцы Глеба вцепились в пуговицы на пиджаке, ловко расстегнули и распахнули, а потом так же быстро справились с застёжкой на бюстике, высвободив наконец ноющую грудь с красноречиво торчавшими вершинками.

– Потрись об него, сладкая, – хрипло выдохнул Самойский, обхватив за талию и притягивая к себе.

Горячие губы накрыли кораллово-розовую горошину и резко втянули, зубы чувствительно сжали, послав жалящий импульс боли пополам с удовольствием. Я всхлипнула, послушно приподнявшись, так, что возбуждённый, болезненно чувствительный клитор скользнул вдоль каменно-твёрдого члена, а потом медленно опустилась, умирая от желания сесть сверху. Ощутить его внутри наконец, как он двигается, насаживает на себя, и заходиться от стонов и криков, стремительно уносясь к долгожданной разрядке… Чёрт. Теперь я уже хотела, чтобы Глеб оттрахал меня как следует, возбуждённая и заведённая до предела, как часовая пружина.

Самойский же решил играть по своим правилам. Не отрываясь от моей груди, терзая жёсткими ласками то один, то второй напряжённый сосок, он ухватил за запястья и завёл руки за спину. Я не сопротивлялась, прикрыв глаза и продолжая двигаться, скользя мокрыми складками вдоль горячего ствола и прижимаясь с каждым разом всё сильнее. Стремясь утолить голод, сжиравший изнутри, выжегший все мысли и желания кроме одного. Поэтому даже не отметила, в какой момент мои руки оказались связанными, судя по всему, снятым галстуком Глеба. О да, беспомощность он тоже любил… И заставил полюбить и меня. Это ощущение вносило пикантную перчинку в происходившее, и я поперхнулась воздухом, когда Самойский в очередной раз прикусил набухший сосок. Жаркая волна окатила до самых кончиков пальцев на ногах, и стон всё-таки прорвался через стиснутые зубы.

А в следующий момент ладони Глеба обхватили мою талию, приподняли и резко, жёстко опустили. Гладкая головка скользнула по промежности, и его член ворвался в меня, снова мешая боль и наслаждение. Вошёл до упора, Глеб буквально насадил на своё орудие, и замер всего на мгновение.

– Покатаемся, детка, – горячо выдохнул он мне в губы и прижался к ним грубым властным поцелуем, раздвигая языком и проникая в мой рот.

Снизу же палец Самойского безошибочно нашёл налившийся огнём, ставший слишком чувствительным, клитор и надавил на него, одновременно сделав движение бёдрами и нажав ладонью на поясницу. А-а-а-а, бож-же!.. Глеб трахал мой рот, он трахал меня своим членом, его палец скользил по возбуждённой плоти всё быстрее, и слетели последние тормоза. Глухо застонав ему в губы, я подавалась вперёд, навстречу пальцам и двигавшемуся во мне твёрдому стволу, чувствуя, как вторая ладонь грубо мнёт грудь. Связанные за спиной руки напрягались в безуспешной попытке высвободиться и вцепиться в плечи, и пряное наслаждение шквалом пронеслось по телу, заставив вытянуться в струнку и задрожать от предвкушения. Долгожданное освобождение стремительно приближалось, и слава богу, что в этот раз Глеб оставил игры и в самом деле просто хотел кончить, расслабиться посреди рабочего дня. Тем более, много времени для этого не понадобилось, учитывая, что я пришла к нему уже подготовленная, как просил Самойский.

Ещё несколько прикосновений, мощных, сильных толчков, и – я сорвалась в пропасть, крича и задыхаясь от нахлынувшего удовольствия, невыносимо острого, яркого. Короткий рык Глеба, его руки, сдавившие мою талию, и он расслабленно обмяк в кресле, откинувшись на спинку с блаженной улыбкой облегчения на лице. Я мелко дрожала от недавно пережитого, тяжёлое, рваное дыхание никак не хотело успокаиваться, а угар желания постепенно сходил на нет, унося и эйфорию. Пора возвращаться в реальность, Лиля.

– Поехали, пообедаем? – лениво предложил Глеб, поглаживая мою спину под пиджаком, и я едва не вздрогнула от неожиданности.

Вообще, Самойский крайне редко привносил в наши странные отношения что-то новое кроме разнообразного секса. Дорогое бельё и одежда в подарок не считаются – для себя же старался, не для меня. За два месяца это второй раз, когда он приглашал меня куда-то. Я бы, конечно, с гораздо большим удовольствием сходила в кафе рядом с офисом, где кормили вкусно и по вполне демократичным ценам. Но с начальством не спорят, особенно с тем, кто тебя регулярно трахает и снимает ваши развлечения на камеру. Пальцы Глеба развязали галстук на моих запястьях, и я выпрямилась, привычно опустив взгляд и молча приводя себя в порядок. Застегнула бюстик, пиджак, встала, отстранённо подумав о салфетках.

– Как скажете, Глеб Витальевич, – заученно ответила, поправляя юбку.

О трусиках даже не заикнулась. Раз не отдал, значит, просить бесполезно. Один раз, когда я прихватила запасные, в самом начале всего этого кошмара, и Самойский обнаружил на мне лишнее, он заставил неделю ходить без белья вообще. Больше я ошибок не повторяю.

– Спускайся, жду в машине, – небрежно бросил он, застегнул штаны и выпрямился.

А я поспешила в туалет, приводить себя в порядок дальше. Долго Глеб ждать не любил, и у меня есть не больше десяти минут в запасе.

Обед в ресторане прошёл спокойно и тихо, и со стороны, наверное, мы очень походили на вполне приличную пару. Ну или деловых партнёров. Печаль в том, что несмотря на привлекательную внешность, к Глебу меня не тянуло совсем. Поначалу ведь он пытался пару раз подкатить, как говорится, по-хорошему. Но я не приняла ухаживаний, даже не подумав, чем это может грозить… Решила, что смешно увольняться через неделю после устройства только потому, что замдир пару раз попытался пригласить на свидание. На работе-то не приставал, при прежнем директоре. А вот когда тот уволился и оставил офис в руках Глеба… В результате я оказалась в нынешнем положении бесправной игрушки по контракту, и даже уволиться не могла, заявление же Глеб подписать должен. Моя наивная попытка обратиться в наши органы правопорядка после того, как случился мой первый секс в кабинете Глеба, тоже закончилась весьма плачевно: заявлению об изнасиловании ход не дали. Самойский просто заплатил, кому надо и сколько надо, дело замяли. Аньке тоже досталось, она возвращалась с учёбы, и к ней пристали какие-то гопники – не сомневаюсь, подкупленные тем же Глебом, и сестра пришла домой в слезах, сказала, что еле убежала от них.

Ну а меня начальник наказал самым простым способом. Оставил после работы в пустом офисе и устроил жёсткий секс-марафон одновременно с ликбезом по половине Камасутры. И азам БДСМ… Я тогда несколько дней сидеть нормально не могла, за неимением хлыста или чего-то подобного Самойский применил к моей пятой точке линейку. А ей тоже ох, как больно, при умелой-то руке. Глеб явно знал толк в порке. Самое сложное было держать лицо дома, при Ане, и ничем не выдать творившегося со мной. Давилась сухими рыданиями ночью, уткнувшись в подушку. Но урок усвоила и больше не пыталась искать справедливости или рисковать безопасностью Анюты. Так и жила с тех пор, уже привыкнув резиново улыбаться и прятать эмоции от всех, включая родную сестру. Честно, я не знала, как выбраться из тупика, в который загнал меня Глеб, просто не знала…