– Подойди, Лиля, – мягким голосом скомандовал Глеб.

Я подошла, остановилась перед ним, опираясь на край стола. Привычно повторила про себя каждодневную мантру, что надо просто отрешиться и не думать о происходящем. Потерпеть полчасика, и потом до обеда я точно свободна, обязанности секретаря никто не отменял. Всего каких-то тридцать минут и всё, Лиля. Ладони Глеба легли на мои ноги и медленно заскользили вверх, поднимая юбку. Я вцепилась в край стола, прикусив губу и опять привычно подавив мимолётный порыв оттолкнуть его руки. Сначала пыталась и нарывалась на связанные запястья, а потом Глеб заставлял меня извиваться и умолять, чтобы дал кончить, и после оттрахал как следует… Мне хватило, чтобы стать послушной девочкой. И Аня, конечно же. Единственное дороге мне существо с тех пор, как родители погибли в аварии. Глеб отлично умел давить на болевые точки и находить слабые места.

– Что у нас тут? – вкрадчиво спросил Самойский, задрав юбку уже выше чулок, полностью обнажив мои бёдра, его ладони легли на попку и мягко сжали. – Мои любимые, Лилечка, молодец, – он нагнулся и поцеловал прямо через кружево трусиков гладкий лобок.

Тоже его фетиш, чтобы между ног ничего лишнего не было. Поход на лазерную эпиляцию он тоже оплатил, причём сидел и смотрел, пока мне её делали… Глеб отстранился и поднял голову, чуть прищурившись.

– Давай с минетика начнём? – тем же тоном произнёс он, и его ноздри раздулись в предвкушении. – Не до конца, детка, сегодня я хочу полноценный утренний секс. Ты таблетки принимаешь? – строго спросил Глеб, чуть нахмурившись, и я поспешно кивнула.

Самойский не любил презервативов, предпочитая натуральные ощущения, поэтому мне приходилось решать вопрос нежелательной беременности своими способами. Минет… Глеб прекрасно знал, как мне не нравится это дело, но ему было плевать на мои желания. Ему – нравилось, и чем чаще, тем лучше. Поэтому пришлось договориться с собой, что это меньшее из зол, если он трахнет мой рот, а не меня, и только после первого раза стошнило. Потом Глеб заставлял отсасывать ему целую неделю, по его словам, чтобы привыкла и научилась делать это как следует. Даже устроил как-то ликбез после работы, запустив на компе порнуху с минетом, а сам ещё и ласкал меня в процессе… После пришлось повторить, как усвоила урок, и проделать всё, что увидела, с членом Глеба. Пару раз становилось так отчаянно тоскливо, что посещали малодушные мысли прекратить этот ад самым простым способом. Останавливала Аня. Если меня не станет, она же окажется совсем одна, и Глеб вполне может на ней отыграться… И я смирилась, хотя порой хотелось волком выть от такой жизни. Но Аня, Аня, моя младшая сестричка, она ничего не должна знать, и дома приходилось держать лицо и улыбаться. Тем более, Самойский регулярно подкидывал премии за хорошее поведение.

– Умница, – Глеб улыбнулся и откинулся на спинку кресла, широко расставив ноги. – Давай, Лилечка, я соскучился по твоему ротику. Он у тебя стал вполне умелым, – со смешком добавил он, и меня внутренне передёрнуло.

Ему нравилось комментировать в процессе, вставлять пошлые фразочки и словечки и заставлять произносить их. Глеба это заводило, и очень. А мне пришлось сложить стыд и моральные терзания на самую дальнюю полку и закрыть на ключ. Начальник хотел видеть рядом развратную секретаршу, и он её получил, и к моему великому сожалению, за два месяца не охладел. А я даже не знала, как это, когда по обоюдному согласию и с мужчиной, который тебе нравится, потому что так получилось, что Глеб взял меня девственницей. Во время учёбы не до того было, а потом родители погибли, и на моих руках осталась Аня, так что личная жизнь осталась где-то очень далеко от меня. До своих двадцати пяти я дожила девицей, хотя поцелуи случались в моей жизни. Глеба тот факт, что он первый, несказанно обрадовал, и Самойский не уставал напоминать об этом при каждом удобном случае.

Я послушно опустилась на колени, так и не одёрнув юбку, расстегнула ремень на его брюках и ширинку, и убедилась, что Глеб очень даже рад меня видеть. Его член уже встал, довольно приличных размеров, горячий и твёрдый. Целиком в рот я его взять не могла, но глубокий минет с недавних пор научилась делать… Бананы теперь ненавижу, от одного вида начинает мутить. Ладонь Глеба легла на мой затылок, пальцы мягко сжали пряди.

– Малышка, немного язычком и губками, просто сделай мне приятное, – распорядился Самойский. – Начинай.

Я обхватила ствол и, воспользовавшись тем, что Глеб не видел моего лица, крепко зажмурилась. Так проще делать то, что от меня требовалось. Высунув язык, пощекотала гладкую головку, обвела вокруг и потом вдоль всего ствола, вниз и снова вверх. Глеб тихо зашипел, пальцы сжались сильнее, и я сомкнула губы на кончике, посасывая, как карамельку. Знала, так ему тоже очень нравилось.

– Да-а-а, – выдохнул Самойский, подавшись бёдрами вперёд и при этом удерживая мою голову, и пришлось шире раскрыть рот, впуская его член.

Глубоко, так, как хотел Глеб, направляя мою голову и задавая ритм. Головка практически упёрлась мне в горло, я судорожно сглотнула и почувствовала, как орган в моём рту стал ещё твёрже, и на языке остался пряный привкус. Глеб за волосы потянул обратно мою голову, и я крепче сжала губы, чтобы они скользили по напряжённому стволу, и прижала к нему язык, сделав несколько сосательных движений. Сознание привычно впало в оцепенение, я словно наблюдала за собой со стороны, жёстко задавив все эмоции. Это всего лишь часть моей жизни, не более. И сейчас мне даже не требовалось доводить дело до конца и потом полдня отпиваться кофе, избавляясь от привкуса во рту. Снова член заскользил вперёд, чуть быстрее, Глеб шумно задышал, направляя, и вдруг больно дёрнул, отчего я издала глухой возглас и выпустила его член с пошлым чмокающим звуком.

– Ложись, – коротко приказал он, не сводя с меня тяжёлого взгляда с расширенными зрачками, и я послушно выпрямилась и развернулась, легла на стол, задрав повыше юбку, расставила ноги.

Как ни грустно, но тело отреагировало, тем более, у меня как раз недавно закончились критические дни, и сейчас наступила середина цикла, когда гормоны зашкаливают. Моё собственное дыхание участилось, я прикусила губу, наклонив голову и вцепившись в край стола. Выгнулась, послушно выставляя попку, почувствовала, как ладони Глеба легли на неё, погладили. А потом одним рывком стянули трусики, ровно настолько, чтобы они не мешали.

– Лилечка, – его голос уже слегка охрип, как я отметила. – А открой-ка нашу папочку, детка.

Меня как кипятком облило, я подавилась вздохом – ещё и потому, что палец Глеба с нажимом провёл по моей уже влажной промежности, раздвигая нежную плоть и убеждаясь, что я почти готова. Чтоб Самойскому в аду гореть, он хотел, чтобы я запустила на компе один из тех проклятых роликов, которые он снял! Где Глеб имеет меня по-всякому, не только здесь, на столе, и где отчётливо слышны мои томные стоны, а иногда и покорные просьбы трахнуть сильнее и дать кончить, иначе я сойду с ума… Чёртов извращенец!

Ещё одна причина, по которой пришлось смириться с происходящим. Никто ведь не поверит, что я не соглашалась стать его любовницей, если эти ролики попадут на суд широкой общественности. А на меня ещё и ярлык шлюхи повесят… Глеб отлично всё продумал, подстраховался со всех сторон.

– Ли-иля-а-а, – протянул Самойский, а его палец продолжал блуждать по моему лону, легонько задевая клитор и заставляя вздрагивать и слегка выгибаться. – Давай ту, мою любимую, – почувствовала, как Глеб проник в меня, совсем чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы мышцы тут же сжались, жаждая продолжения.

В такие моменты я ненавидела своё тело, но – ничего не могла поделать. Не насиловал, да, просто соблазнял и возбуждал… Даже против моего желания. Моя ладонь потянулась к мышке, я послушно открыла папку и нашла тот самый ролик. Щёлкнула по нему… На экране развернулась картинка этого самого кабинета, вид был сверху – камеру Глеб установил под потолком, и садился всегда так, что его лица не видно. Только моё. Осторожный, сволочь. Мои глаза остановились на видео, где я, только в одной задранной юбке, со связанными за спиной руками, сидела на Самойском сверху, в кресле. Его ладони лежали на моей талии, направляя, и мы неторопливо двигались, и на моём запрокинутом лице с зажмуренными глазами отражалось неприкрытое блаженство… Чёрт. По телу прошла дрожь, я не могла отвести взгляда от экрана, слушая собственные прерывистые постанывания, наблюдая, как ладони Глеба ласкают мою грудь, и сама заводилась от этого. А между тем, откровенные прикосновения начальства сменили оттенок.