– Да, тоже люблю этот советский фильм.

– А что, – удивилась я, – в Африке транслируют наши советские фильмы?

– Не знаю, вряд ли. – И продолжил как ни в чем не бывало: – Я коренной москвич, играю в баскетбольной команде. Здесь на экскурсии, так же, как и вы, только в другой группе. Ко мне в фойе обратилась вот эта милая девушка, – показал он на Леру, – с предложением поехать в Петергоф. Я никогда там не был, но очень бы хотел посмотреть. Говорят, красиво. А вы были?

– Нет еще.

– А вам какое дело? – одновременно со мной прокричал Самойлов, желая наброситься на гиганта и накостылять ему. Впрочем, это еще кто бы кому накостылял…

Не знаю, чем бы окончилась эта словесная перепалка, если бы не вмешалась Валерия.

– Иннокентий, – обратилась она к негру, – вы говорили, что вдвоем? Где же ваша пара?

– А вон он, – кивнул коренной москвич чуть в сторону. Там стоял… Ну ни фига себе! Я даже глаза протерла. Там стоял настоящий индеец. Он был пожилым, маленького роста, в седых волосах – перья, из одежды – только грязно-серое мешковатое пончо из непонятной ткани. На ногах – сандалии из шкуры убитого медведя. На щеках две красные полосы, нанесенные какой-то краской. Да что за компания собралась такая, а?

Подходя, престарелый индеец наклонился перед нами, упершись ладонью в землю, затем молча, выпрямившись, прислонил ее ко лбу. Это что-то вроде приветствия у краснокожих? Хм, интересный обряд.

Лерина подруга закатилась от смеха и повалилась на асфальт, стуча по нему кулачками.

– Свет, перестань, это некрасиво, – сдерживая улыбку, сказала ей подруга. – Ну ладно, все, кто едет со мной, становитесь в два ряда на крыльце! Хочу, чтобы у меня был снимок на память о моей первой самостоятельно проведенной экскурсии и обязательно на фоне гостиницы!

Мы разместились: кто внизу, возле ступенек, а кто на крыльце, во втором ряду. Галина Тимофеевна только собралась нажать на кнопку, предупредив всех, что сейчас вылетит птичка, как тут из подъехавшей «Газели» вылетел мужчина лет сорока, одетый, несмотря на прохладу, в одну лишь футболку, и втиснулся во вторую шеренгу рядом к Катьке. Я же стояла с другого бока, возле Леры. Галина Тимофеевна нажала на кнопку и, передав дочке ее фотоаппарат, унеслась в светло-зеленый автобус, который тут же отчалил в путь.

– Итак, давайте знакомиться, – предложила Валерия. – Малинова Лера, ваш гид на сегодняшний день.

– Светлана Барская, – представилась ее подруга, неодобрительно поглядывая на индейца и негра Кешу, которые вместе смотрелись ну очень колоритно. Мелкий пузатый индеец дышал баскетболисту в прямом смысле в пупок.

– Фалалей. Или просто Фаля.

– Фелициана. Или просто Феля.

Мы в свой черед тоже представились.

– Агата Никитична, – назвалась тетка лет шестидесяти, невысокая, полная, с уложенной вокруг головы косой. Я точно видела ее в Эрмитаже, значит, тоже из нашей группы. Стало быть, из пришельцев лишь вышеозвученные темнокожий и краснолицый братья наши. – Я была известной в свое время пианисткой, – затараторила мадам. – Исполняла Моцарта на сцене Большого театра! Мне завидовал сам…

– Это никому не интересно, – бесстыже перебила взрослую женщину малолетка Света и пристала к негру, не пряча злую усмешку: – Гораздо любопытнее узнать про господина из Южной Африки. Расскажи нам, пожалуйста, про себя.

– Я никогда не был в Южной Африке, – миролюбиво отозвался псевдо-Абдулла. – И в Центральной тоже. Я родился в Москве. Зовут меня Иннокентий.

– Негр Кеша – это что-то! Ха-ха! А фамилия, наверно, Черных? – продолжала глумиться девица, а Лера дернула ее за руку, мол, неприлично.

– Нет, Александров. Но, может быть, обойдемся без фамилий? И тем паче без отчеств. Мне всего-то двадцать шесть.

– А когда я играла нашего советского композитора Шостаковича, то сам директор театра наградил меня бронзовой… – пустилась в воспоминания Агата Никитична, но ее никто не слушал, потому не берусь утверждать, что там ей такое подарили.

– А ваш друг? – кивнула Света в сторону индейца.

– Орлиный Глаз, – с полной серьезностью и даже с какой-то неописуемой важностью представился тот всем нам, сделав вперед три твердых шага.

– Ах, ну да! – рассмеялась Барская, дескать, как это я сама не догадалась.

– На самом деле, – сказал Кеша, – на языке древних ацтеков его имя звучит как Куаюнютаноук, или как-то так. Орлиный Глаз – это перевод, чтобы вам было удобно. Правду я говорю, брат мой? – Орлиный Глаз величественно кивнул.

Я лишь жалась к Катьке, пугаясь надвигающейся действительности. Провести целый день бок о бок с этими странными людьми! Что мне с моей социофобией предстоит вынести? Одному Богу известно.

– Ладно, это все мы выяснили, – резюмировала Лера. – А водителя зовут Альберт Семенович Морозов, прошу любить и жаловать. – Альберт, имеющий едва намечающуюся лысину среди темно-пепельных волос, шутливо поклонился. – Ну что, пройдем на борт? Да, Альберт?

– Конечно!

Мы загрузились в «Газель». Когда отъехали на приличное расстояние (все это время публика пожирала глазами неординарных членов бригады Иннокентия и индейца, а Агата бубнила себе под нос встречу с директором Большого), Катерина не выдержала и полезла в сумочку, выудив оттуда записку с непонятными словами.

– Ты ее с собой потащила на экскурсию? – удивленно зашипела я.

– Как видишь. Может, нам умник Логинов что-нибудь подскажет.

– А? – обернулся он к нам с предыдущего сидения.

– Жень, придумай мне, пожалуйста, что это за «м» и «нф» в записке. – Катя протянула ему загадочный листок.

– Так я и знал, что ты не уймешься с этой шифровкой, – обреченно поговорил тот, принимая его. – Фигня, – подытожил друг через пару минут пристального изучения и вернул бумагу владелице.

– А дайте я попробую! – активизировался Павел.

– Ты что, собрался расшифровать строго засекреченное послание? – уставился на него Логинов. – Не смеши. Наверняка этот Штирлец предназначал текст не нам, стало быть, и браться нечего.

– Я умею расшифровывать! – стал настаивать на своем Самойлов. – Дайте мне бумажку! Живо!

– Ну ничего себе, – подивилась Любимова Пашиной напористости и послушно всучила ему в руки то, что просил.

– Так-так-так-так… – Паша озадаченно почесал затылок и выдал: – Мне нужен компьютер!

– А мне пластиковые окна, что дальше? – оскалился его дружбан.

– Нет, мне нужен компьютер, чтобы разгадать послание!

– Ничего, вот приедем в Петегроф, там между дворцом и центральным фонтаном Интернет-кафе расположилось прямо на травке.

– Прекрати смеяться! – обиделся Паша.

– Паш, ты что-то придумал? – обратилась к нему Катька, которая, по-моему, уже ни о чем ином и мыслить не могла, кроме этой чумовой записки.

– Пока не знаю. Вот получу комп – сразу скажу, придумал али нет!

– Паша, компьютер будет только дома! – в отчаянном исступлении выпалила Катерина. – А мне нужно сейчас!

Здесь «Газель» затормозила, съехав на обочину. Лерка выскочила из машины, бегом отправилась к серому кирпичному дому, размахивая рукой с фотокамерой, и спряталась за дверью с вывеской «Фото, ксерокопии, печать».

– У них компьютеры должны быть, – осенило меня. – Паш, можешь сбегать и посмотреть, что тебе нужно.

– Ага, – воодушевился друг и заелозил на сиденье, что-то ища.

– Ну что ты тут ручками шелудишь? – возмутился Жека, когда Пашины шаловливые ладони, прощупав себя и свое сиденье, принялись за друга. – Грязный мальчишка, мы в приличном обществе!

Мы с Катей захихикали, а Паша недовольно проворчал:

– Кончай бухтеть, я серьезно! Мне нужна бумага и ручка.

– Бумага у тебя в руках. А ручка – вот она, – достал он из кармана пишущий инструмент и безукоризненно улыбнулся, – нужно было просто попросить. – Когда тот метнулся к выходу, сломав попутно ручку от двери, Женька, покачав на друга головой, обернулся к нам: – Катенька, не хочешь со мной пока посидеть? А то я соскучился!