Она провела пальцем по его тонкой переносице:

— Это просьба или приказ, сир?

Доранис прищурился:

— Что с большей готовностью приведёт тебя в мои покои?

— А ты как думаешь?

Кастиль не сомневалась в ответе. Доранис не был тираном или глупцом.

На мгновение он прикрыл глаза, а когда снова их открыл, она могла поклясться, что увидела в них обещание вечности.

— Ты разделишь со мной ложе, Кастиль-иль-Верас?

— Да, — согласилась она и прильнула к его губам в коротком поцелуе. — Разделю. Эту ночь и все последующие, пока ты будешь приветствовать меня там.

Ранняя утренняя тьма окутывала покои Дораниса, когда он впервые пробудился от глубокого сна. Он перекатился на бок и потянулся к гладкому тёплому телу возлюбленной. Однако нащупав пустоту, резко распахнул глаза. Вглядываясь в тени опочивальни, он пытался отыскать Кастиль. Возня из уборной убедила его, что она покинула ложе, ведомая зовом природы. Доранис притянул её подушку ближе и прижался к ней лицом, довольный вдыхая аромат любимой и ожидая возвращения Кастиль.

Кто-то мог назвать его одержимым, поглощённым жаждой к простой, ничем не примечательной женщине, в подмётки не годной красоткам хеленриского двора или чужеземным инфантам, соперничавшим за положение второй жены и королевы. Доранис не обращал внимания на их недоумевающие домыслы. Кастиль-иль-Верас стала для него лучиком солнца, прекрасного и тёплого, а порой – болезненно жгучего.

Он ревниво оберегал короткие уединённые часы, отведённые для их посиделок в библиотеке, и вскоре все поняли, что тревожить короля в такие минуты означает вызвать на свою голову леденящий яростный гнев. Кастиль была отличной собеседницей, беззаботной и с лёгкостью смеющейся над его весёлыми историями или едкими, остроумными замечаниями, которые порой заставляли её хохотать взахлёб или задыхаться от смеха. Она уверенно вела себя с его знатью и подданными, так же непринуждённо, как и с каскадианскими боярами.

После страстной интерлюдии у источников их отношения приняли решительный оборот. Не существовало обратного пути к сдержанной, кипящей тоске, сокрытой на поверхности, когда они общались. Доранис знал о её постоянных посещениях усыпальницы, о тени вины, порой притаившейся в серых очах. Впрочем, это не мешало ей обнимать его с ненасытным голодом, вторящим собственной жажде Дораниса к ней.

В течение нескольких недель, последовавших после их первого соития, он множество раз овладевал ею, знакомя с наслаждениями любовных ласк. Долгие дни страстного желания сменялись ещё более долгими ночами любви. По мере того, как зимние дни удлиннялись в преддверие весны, его потребность в ней оставалась острой и неутолимой. Их связь выходила далеко за рамки физической близости, ибо он расцветал в её присутствии, радовался простому удовольствию сидеть рядом с ней в библиотеке, читая свитки. И без сомнений, Кастиль любила Джориса за то, что он славное дитя и сын Карины.

В ожидание её возвращения Доранис снова уснул и проснулся гораздо позже, когда солнце взошло часа через два. Кастиль рядом не было, и он попытался избавиться от нарастающего неприятного предчувствия.

«Вероятно, она просто вернулась в свои покои».

Его беспокойство усиливалось с течением времени, ведь он даже мельком не увидел её, выполняя ежедневную рутину. А когда Кастиль не пришла на их обычные посиделки в библиотеке, его беспокойство сменилось настоящей тревогой.

Покинув библиотеку, Доранис направился в усыпальницу, молясь отыскать её там. Однако его встретила гробовая тишина, и не единой живой души не составляло компанию мёртвым монархам сегодня.

Обе няньки дружно вскочили, когда он ворвался в детскую Джориса с полыхающими от ярости глазами.

— Вы не видели мадам иль-Верас? — рявкнул он, и женщины уставились на своего владыку в замешательстве и немом страхе.

Одна из женщин по имени Урса осторожно положила ребёнка в кроватку и повернулась к разгневанному королю с озадаченным выражением лица.

— Думала, вы знаете, сир. Мадам заходила сегодня утром, чтобы попрощаться с принцем, прежде чем присоединилась к уходящему в доки каравану.

Доранис резко повернулся и тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не напугать сына.

Слуг же щадить не стал. Испуганные диким гневом на бледном лице короля они вжимались в стены, когда он проходил мимо.

«Караваны!»

Ему хотелось взреветь от ярости, врезав кулаком по ближайшей двери или отодрать за уши женщину, которой этим утром вздумалось вырвать из его груди сердце и унести с собой.

Неудачливый слуга в неровен час пересёк ему путь, выходя из его покоев.

— Ты! — прорычал Доранис, и мужчина побледнел от ужаса. — Ступай в конюшню и вели приготовить Пересила.

Он даже не взглянул на незатейливого слугу, со всех ног бежавшего по коридору, словно за ним гонятся демоны.

Через несколько минут король ворвался в конюшню, облачённый в плащ с капюшоном и обведенными подводкой глазами, дабы защитить их от снежной слепоты.

— Где Пересил?! — взревел он, ещё сильнее впадая в ярость и панику по мере того, как время ускользало, словно песок, просачивающийся сквозь пальцы, пока торговые караваны всё ближе удалялись к докам.

Из безопасного укрытия одного из стойл выскочил конюх, ведя большого гнедого жеребца. Он едва успел отпрыгнуть в сторону, когда король вскочил в седло и пустил коня в бешеный галоп через открытые двери конюшни.

Пересил уверенно мчался по заснеженной местности, и вскоре показался хвост каравана: беспорядочная вереница повозок и косматых горных пони, припорошенных лёгким снегопадом.

Дораниса поприветствовали удивлённые и радостные возгласы, когда многие узнали своего монарха. Повозки со скрипом остановились, пони натягивали поводья, а торговцы встали, чтобы поклониться владыке. Доранис кивал, потемневшим взором обшаривая ряды повозок в поисках маленькой темноволосой женщины.

— Кастиль-иль-Верас! — крикнул он. — Покажись!

Воцарилось короткое неловкое молчание, прежде чем Кастиль, закутанная в тонкий плащ южан и шарфы, спрыгнула с закрытого фургона и медленно направилась к нему. Её грустные глаза вопрошающе взирали. Она коротко поклонилась.

— Чем обязана такой чести, ваше величество?

Он подъехал ближе, наклонился и, подняв её в седло, усадил перед собой. Предводитель каравана некоторое время взирал на них, а потом пожал плечами и снова пустил повозки в путь. Что бы ни происходило между королём и его чужеземной фавориткой, его это не касается. Ему необходимо в срок доставить товар.

Доранис проехал немного, прежде чем остановился. Спешившись, он протянул руку, помогая Кастиль слезть с жеребца. Беглянка стояла перед ним, крепко кутаясь в шаль и старательно отводя взор. С нетерпеливым вздохом Доранис сбросил плащ и отдал строптивице своё тепло.

— Ты не имеешь права носить в такую погоду сей бесполезный клочок шерсти. Это не Каскадиан. Ты бы замёрзла, даже не добравшись до пристани.

Она плотней укуталась в тёплое одеяние. Лёгкая улыбка коснулась её губ, прежде чем исчезнуть.

— Значит, ты меня спасаешь.

— От твоих ошибочных предположений. Да. — Его снова охватила ярость. — Как ты могла? — произнёс он с болью и горечью в голосе.

Кастиль побледнела, а в серых очах заблестели слёзы.

— Я никогда не хотела причинять тебе боль, Доранис, но мне здесь не место. Мой дом на юге, и моё место за столом писцов.

Его разочарованный рык заставил Пересила отскочить в сторону.

— Твой дом здесь, и твоё место рядом со мной. — Доранис махнул рукой в сторону далёкой крепости. — Почему ты не желаешь примириться с Кариной? Она мертва, Кастиль, — отрезал он. — Я ничего для неё не значил. Почему ты упорно продолжаешь винить себя? Думаешь, что каким-то образом предала её?

— Ты её муж!

— Я её вдовец!

Они смотрели друг на друга, зайдя в тупик, пока Кастиль не испустила смиренный вздох.