– Я люблю их, но приехать не смогу, – из лёгких вырвался глубокий вздох. – Это место для меня навсегда закрыто. Но если твои родители окажутся в Питере, то с удовольствием встречусь с ними.

– Хорошо, я передам, – сказал Миша и добавил, – Ты ведь общаешься с Виолой, да? Как проходит её путешествие по Индонезии?

Глаза Миши заблестели, а на щеках появился лёгкий румянец.

– Мы переписываемся и иногда созваниваемся по «Скайпу». Она присылает сказочные фотографии и зовёт составить ей компанию. Скоро Виола должна вернуться, – постаралась я обнадёжить собеседника.

– Замечательно! С нетерпением буду ждать её историй.

Мы ещё немного поговорили и разошлись. Дома я написала письмо Виоле, рассказала о предстоящей выставке, о случайной встрече с Мишей и намекнула на то, что он с нетерпением ждёт её возвращения. Подруга ответила быстрее, чем я положила телефон на стол, и попросила позвонить. Её взволновало то, что Михаил, похоже, к ней неравнодушен. Сказала, что всегда воспринимала его как второго брата. И теперь не знает, как себя вести. Под конец нашего разговора Виола решила, что вернётся через неделю, чтобы успеть на выставку.

Я выключила ноутбук, приняла душ и легла спать. Впервые за долгое время уснула крепким сном без кошмаров.

День ушёл на поиск достойного наряда для выставки. Я не помнила, когда в последний раз ходила по магазинам, и решила наверстать упущенное. В результате купила тёмно-синий костюм и вечернее платье в пол для праздничного благотворительного ужина. Вернулась домой уставшая, но довольная.

На следующее утро я приехала за два часа до открытия выставки, приуроченной к празднику Казанской иконы Божией Матери, чтобы проверить, все ли экспонаты на месте, и подготовить раздаточные материалы. Собор постепенно заполнялся людьми. Тамара открыла экспозицию рассказом о фонде и о детях – авторах рисунков и поделок. Я дежурила в Казанском соборе с десяти часов утра до позднего вечера, отвечая на вопросы посетителей.

В таком темпе прошло пять дней выставки. Когда Тамара стала дежурить на экспозиции, я приступила к разработке плана новой акции – привлечь внимание молодёжи к донорству крови и стволовых клеток. Два дня провела в фонде, а потом вернулась в Казанский собор.

В свободную от посетителей минуту я проверила почту и увидела новое письмо от Виолы. Она написала, что купила билеты и прилетает через два дня, что с нетерпением ждёт встречи, и что только я знаю о возвращении. Я улыбалась во все зубы, несмотря на усталость. В ответном письме попросила уточнить рейс, чтобы вовремя встретить её.

Перед сном подумала, что надо попросить у Тамары пару выходных дней. Мне нужно столько всего рассказать Виоле! И ещё о большем услышать. Я хотела провести время с подругой, пока она не собралась в очередное путешествие.

Следующие два дня работала с утра и до позднего вечера. Когда я приехала в аэропорт, Виола переминалась с ноги на ногу и смотрела по сторонам. Её кожа блестела от загара, а изумрудные глаза от впечатлений; лицо осветила белоснежная улыбка, когда наши глаза встретились. Подруга так крепко обняла меня, что стало трудно дышать, и вручила пакет подарков и сувениров, в два раза больше чемодана.

Решили поехать ко мне домой, чтобы Виола оставила вещи и отдохнула после двенадцатичасового перелёта. За разговорами и просмотром нескольких сотен фотографий вечер пролетел незаметно.

На следующий день мы отправились в Казанский собор, и я познакомила Виолу с Тамарой. Подруга была в восторге и от выставки, и от новой знакомой. А я поймала себя на мысли, что не помню, когда в последний раз так много смеялась, как в эти два дня…

Надолго ли хватит свежего воздуха, который принесла в мою жизнь Виола?

До окончания выставки оставалось пять дней. Некоторые из них я проводила в Казанском соборе, другие занималась проектом поддержки донорства. С ног валилась от усталости, но успех выставки и близость Виолы придавали сил.

Экспозицию в Казанском соборе завершал благотворительный ужин, на который мы с Тамарой пригласили постоянных спонсоров фонда и тех, кто вносил пожертвования во время мероприятия. Я позвала на ужин Виолу с Мишей. Он несколько раз приходил на выставку и захотел участвовать в новой акции фонда.

Тамара приказным тоном сказала, чтобы я выспалась, и настояла на том, что выставку в Соборе закроет сама. Так и поступив, к вечеру я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Надев длинное тёмно-розовое платье с рукавами, отделанными кружевом; уложив волосы крупными локонами, свободно спадавшими на плечи; и наложив макияж, я посмотрела в зеркало. В нём отражалась симпатичная девушка. Но в глубине её золотисто-ореховых глаз лежала печаль, а на лбу прорезалась первая неглубокая морщинка.

Я поняла, что давно не чувствовала себя женщиной и могу напрочь забыть, как это делается. Тамара права, нельзя хоронить личную жизнь в двадцать один год. К отношениям я не готова и не знаю, когда оправлюсь от удара, нанесённого Максимом. Но надо хотя бы попробовать не избегать внимания противоположного пола…

– Оля – ты красавица. Чувствую, что сегодня не будешь успевать отбиваться от кавалеров, – сказала Тамара, открывая двери ресторана и широко улыбаясь. – Заходи, поможешь мне.

Мы завершили приготовления к банкету, расставив на столах карточки с именами гостей и украсив зал живыми цветами.

В шесть часов вечера я подошла к входу в ресторан, чтобы встречать гостей и провожать их до столиков. За всю жизнь не слышала столько комплиментов. И мужчины, и женщины считали своим долгом восхититься моей красотой.

Виола и Миша приехали одними из последних. Подруга была великолепна: бирюзовое платье выгодно подчёркивало фигуру и загар, а блеск изумрудных глаз и счастливая улыбка всегда выделяли её из толпы. Миша подал Виоле руку и на несколько секунд задержал взгляд на её лице. Этих секунд хватило, чтобы понять: он любит Виолетту. Я знала такой взгляд. В нём отражалась душа, полная детского восторга и мимолётного страха, что сон может вот-вот закончиться…

– Оля, привет! Рада тебя видеть. Выглядишь сногсшибательно, – первой поздоровалась Виола и обняла меня за талию.

– Рад встрече и присоединяюсь к комплименту, – сказал Миша.

Проводив друзей до столика, я пожелала им приятного вечера.

Программа ужина была насыщенной. Выступали музыкальные коллективы и отдельные исполнители, студенты театрального вуза показывали короткие постановки, между выступлениями артистов гостей развлекал профессиональный ведущий. А в завершении вечера планировался благотворительный аукцион.

Я старалась уделить внимание всем гостям, обменяться с каждым из них хотя бы парой фраз. В разгар мероприятия Тамара подозвала меня и сказала:

– Хочу познакомить тебя со старшим сыном, – она положила руку на плечо молодого человека. –  Оля, это Евгений.

– Рад знакомству, мама много о вас рассказывала, – видя моё замешательство, он продолжил, – я, как тёзка из знаменитой поэмы, – с корабля на бал: прилетел из Лондона три часа назад и прямиком сюда. Решил сделать маме сюрприз, – сказал он, улыбаясь и обнимая Тамару за плечи.

– Приятно познакомиться, – ответила я, протягивая руку.

Внешность Евгения – типично славянская: курносый нос и синие глаза достались ему от матери, а светло-русые прямые волосы, по моде зачёсанные назад, и тонкие губы, наверное, от отца. Сына Тамары сложно было назвать красивым, но счастливая открытая улыбка делала его привлекательным. Мы обменялись несколькими любезностями, и я продолжила общаться с гостями.

Присоединиться к друзьям смогла только к концу вечера, когда наступило время танцев. Виола, конечно же, танцевала с Мишей, а я рассеянно наблюдала за ними, отдыхая после напряжённой рабочей недели. И не заметила, как подошёл Евгений, чтобы пригласить на танец. Танцевать не хотелось, но и обижать его отказом тоже. Пришлось снова надеть туфли, которые я незаметно скинула под столом, и вложить ладонь в протянутую руку.