Она непрерывно кусала себе губу, билась с этой привычкой в течение долгих лет и признала, наконец, что это дурной вкус. Каждый говорил об особенных снежинках, о том, что хочет быть не таким, как все, но подобные заявления звучали как оскорбление только от незнакомцев, а не от друзей. Вовсе не нужно было быть особенной снежинкой, потому что объективная реальность такова: несмотря на твою важность для самого себя и для твоего ближайшего окружения, маловероятно, что все твои поступки и дела были незаменимыми. Как только ты начинал считать себя особенной снежинкой, ты вставал на верную дорогу самообмана, которая доводила до абсолютной уверенности в том, что тебе положено больше, чем кому-либо еще из-за вот этой твоей исключительности. Если и было среди ушельцев классически позорное качество, так это как раз самообман.

– Ты знаешь, что это «та любовь, что о себе молчит»[28], в этих краях? В течение веков на планете жило около ста миллиардов человек, и большинство из них совершенно ничего не изменили. Антропоцен – это коллективная, а не индивидуальная деятельность. Именно поэтому климатические изменения происходят с такой долбаной стремительностью. В дефолтном мире говорят, что в конечном счете все сводится к индивидуальному выбору и ответственности, однако реальность такова, что ты не можешь откупиться от изменений климата. Если в твоем городе повторно используют стеклянные бутылки – это одно. Если перерабатывают – это совершенно другое. Закапывают в землю – третье. Никакие твои личные поступки на это не повлияют, если только ты не соберешь большое число единомышленников и вы не измените все к лучшему.

– Однако трудно притворяться, что ты не являешься главным героем в фильме о своей жизни. Обычно на это действительно наплевать, однако пребывание здесь заставляет обо всем задуматься.

– У всего есть свои противоречия. Иногда я думаю, может, кто-нибудь и улучшает все вокруг только потому, что я написала нужную строку кода. Чтобы действительно здесь преуспеть, нужно желание менять все к лучшему и твердая уверенность в том, что ты являешься полностью заменимым.

– Конечно, это лучше, чем в дефолтном мире. Там ты совершенно не должен ничего менять и являешься при этом на все сто процентов излишней штатной единицей.

Это обсуждение убило в ней всю похоть. Мысль, что ее ощущения ничем не отличаются от ощущений бесконечного числа людей, которые чувствовали то же самое до, во время и после этого момента, дала ей понять, что ее ощущения – это какой-то дешевый обман, способ обвести вокруг пальца свою внутреннюю систему вознаграждений с целью получить кучку ерунды или банку фигни. Как правило, после секса она чувствовала, что вся вселенная вращается вокруг ее ощущений. Теперь они казались ей никому не нужным блеском в совершенно безразличной пустоте.

Она села и оделась. Итакдалее не казался расстроенным, что успокаивало, но вместе с тем вызывало какое-то ощущение беспокойства.

– Все в порядке?

– В порядке, – сказала она. – Просто не в настроении.

– Извини. – Он надел трусы и штаны, вывернул свою рубашку наизнанку. – Несмотря на некие ортодоксальные взгляды, которые я должен целиком и полностью поддерживать, и несмотря на то, насколько это может быть некруто, я могу сказать, что действительно считаю тебя особенной. Лучше даже, чем особенной. Восхитительной, если быть честным. И красивой. Но, в основном, восхитительной.

Ее сердце бешено забилось.

– Послушай, друг…

– Не беспокойся. Я не сделаюсь изъеденным любовью нытиком. С тех пор, как я стал ушельцем, я встретил десятки людей, но ты первая, кто приняла меня со всем радушием, – и не потому, что ты затрахала меня до мозга костей, хотя и это тоже было признаком радушия. А потому что с тобой я могу говорить об этом, и ты не закатываешь глаза, как будто я задаю самые идиотские вопросы на свете, а также потому, что ты совсем не являешься доктринером с широко распахнутыми глазами. Ты, наверное, единственный человек здесь, кто хочет быть ушельцем и пытается быть ушельцем. Без тебя я бы ушел. Это место потрясающее, но оно слишком завершенное, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Она натянула платье, что заняло у нее всего лишь мгновение. Но когда из прорези показалась ее голова, она поймала его откровенный взгляд. У него были красивые глаза, приятная улыбка. Немного робкая, но ей это нравилось.

– Я думаю, что ты тоже замечательный.

– Нам нужно пойти в конюшню и напечатать удостоверения членов общества взаимной симпатии.

– Ты будешь смеяться, но я уверен, что их прототипы уже существуют во вселенной вещей ушельцев.

– Что ж, это здорово, – сказал он.

Они засмеялись, и какая-то далекая, бдительная часть ее сознания сообщила, что это любовный смех и что она влюбилась.

Ощущение влюбленности было просто чудом. Когда она целиком и полностью отдалась своему чувству, то начала находить новые способы выражения своей симпатии к Итакдалее: сделала ему куртку той расцветки и кроя, которые лучше всего ему шли и вообще были гораздо лучше, чем то, что он обычно носил; будила его кофием и тащила его наверх, чтобы сделать все по-быстрому, пока кофий все еще бурлит в их венах; нежно терла ему спину в онсэне.

В свою очередь, он тоже мог найти сотни галантных ответов: занять ей место в общем зале; встретить ее после похода чаем со льдом и охлажденным полотенцем, взять ее за руку под столом или над столом, когда они болтали под вечер с другими ушельцами.

Старые жители «Б и Б» быстро это заметили, но были слишком вежливыми, чтобы спросить напрямую. Вместо этого они говорили: «О, тебе это подарил Итакдалее»? (Да, он. Это был венок из зимних веток в форме нелепой короны феи, который она носила до тех пор, пока он не рассыпался, однако долго после этого еще ценила его подарок.) Были и другие пары ушельцев, даже семьи ушельцев с детьми и одним или несколькими родителями, но она с ними никогда не общалась. Совместная жизнь казалась артефактом дефолтного мира, и ее частью она не хотела становиться из-за целого клубка проблем, в том числе ревности и необходимости постоянной координации.

Их отношения были другими. Чувства переполняли ее разум, чувства гораздо более сильные и нежные, чем то, что она когда-либо испытывала. Лежа рядом с ним, даже когда они просто держали друг друга в объятиях, она любовалась его губами, ямочкой на щеке, и какое-то теплое чувство наполняло ее грудь и живот.

Они совершали длительные прогулки, практически не разговаривая, а лишь слушая пение птиц и хруст своих шагов по снегу. Далеко в лесах жили олени, и однажды к ним подошла лань, да так близко, что ее можно было погладить. Она стояла и смотрела на них с очаровывающей животной доверчивостью.

Однажды они отправились в путь с первыми лучами солнца, наевшись досыта каши и напившись кофия так, что тот начал капать из ушей. Они следовали маршруту, которым недавно пролетел дрон «Б и Б», нашедший запасы электроники, из которой можно было получить много промышленных производных колтана, на брошенном нелегальном полигоне электронных отходов. Они взяли с собой мулобота, однако ему нужно было постоянно помогать отыскивать дорогу, что очень замедлило их движение. Она позже вспоминала, что тогда они слегка повздорили.

К складу невозможно было подойти. Земля замерзла буквально за ночь, превратив недавнюю слякоть в предательски опасный лед. Даже в шиповках они не чувствовали под ногами достаточной опоры, а мулобот застрял недалеко от базы, так как ему не хватало трения, чтобы выбраться по скользкому льду. После никчемных попыток тащить его на аркане они отправились назад в прескверном настроении.

И одновременно со сбоем в сети ушельцев получили предупредительный сигнал о выходе в оффлайн[29]. Ей сразу стало это понятно, потому что они одновременно остановились как вкопанные.