– Анатолий, хватит комедию ломать, а то увезу тебя в район в обезьянник, там по-другому заговоришь.

– А что сразу в обезьянник? – возмутился мужчина, возвращая стопку на стол и громко высмаркиваясь в подол грязной рубахи.

– Да еще и над смертью брата глумишься, христианскими заповедями прикрываешься, бесстыдник, – пристыдил Антон Сергеевич Анатолия.

– А я что, я ничего, – сразу сник разъерепенившийся было мужчина. – Это я для красного словца, братец-то меня совсем забыл. Вот… хоть Леха подтвердит. А любил-то я его по-настоящему. Это в последнее время мы отдалились. А так что, брат же все-таки…

Друг Анатолия Алеха беспокойно заерзал на месте, отодвинулся вместе со скамейкой от стола и предложил:

– Толян, я, наверное, пойду, а то у тебя, я вижу, «сурьезный» разговор с представителями власти намечается, что я буду под ногами путаться?

Анатолий мутными злыми глазами смерил говорившего мужчину и приказал:

– Сидеть, – перевел взгляд на Антона Сергеевича и заносчиво добавил: – У меня от друга секретов нет. Задавайте свои вопросы, все, что знаю, выложу.

– До меня дошла информация, что в тот день, когда убили Степана, ты тоже находился в районе. Не поделишься информацией, что ты там делал? – поинтересовался следователь.

– Был, – выдохнул Анатолий. – Только о смерти брата я узнал, уже находясь в автобусе, когда ехал домой. Да я и вообще не знал, что он в районе. Видите, каков брат, приехал и даже весточку о своем прибытии не прислал, – еще раз бросил укор брату Анатолий. – А ездил я в налоговую, время же подходит налоги платить за двор, – Анатолий обвел неухоженную усадьбу рукой. – Какое-никакое, а все же имущество, вот и брал квитанцию на оплату.

– Допустим, – согласился следователь, до конца не доверяя словам Анатолия. – А где еще был, неужели все время просидел в налоговой службе?

– Да почти все время и просидел. Мне там еще предложили зарегистрироваться на сайте «Госуслуги», чтобы не выезжать к ним, а на месте квитанции распечатывать. А на кой ляд мне регистрироваться, если у меня даже компьютера нет? Я и отказался. Ну а перед автобусом забежал в магазин, взял бутылочку горячительного и закуски да домой поехал.

– А брата когда последний раз видел? – поинтересовался Павел Юрьевич, участковый, который до этого молча слушал объяснения Анатолия.

– Да… этак года два назад, – немного подумав, ответил Скалозубко. – Он тогда отчитал меня за то, что живу неправильно. Не понравилось ему, что я выпиваю. Отремонтировал мне холодильник, кстати, он до сих пор работает. У Степы руки золотые были. Это я с бытовой техникой на «вы», а он хоть что починить мог. Короче, сходил Степа в магазин, забил холодильник закуской, а на «беленькую» старшему брату не дал. Разве это по-людски? Вот мы с ним опять и рассорились. Так он и уехал, не дав брату ни копеечки, – тяжело вздохнул Анатолий.

– Ну, с тобой все ясно, – ответил следователь, разворачиваясь и собираясь уходить. И уже на ходу бросил: – А с пьянкой заканчивай, к добру она не приведет.

– Мы не пьем, мы поминаем, – парировал Анатолий, обрадовавшись, что мужчины наконец-то удалятся с его двора.

Павел Юрьевич хмыкнул и следом за следователем направился к покосившейся калитке.

***

Арина, вернувшись на вечернем автобусе от тети, не спеша шла домой. Она еще издали увидела машину Миши, стоящую возле ее двора. Сердце девушки бешено заколотилось, в глазах потемнело, но она быстро взяла себя в руки и, внешне не выказав волнения, продолжала неторопливым шагом идти к дому.

Заметив приближающуюся девушку, Миша уверенно вылез из автомобиля и направился ей навстречу. Арина поравнялась с мужчиной, отрешенно посмотрела на него, словно он был пустое место.

– Арина, давай поговорим. Ты обиделась, что ли? – поинтересовался Миша, заметив холодное безразличие в глазах девушки, так больно задевшее его самолюбие.

Но тут у Миши совершенно не вовремя стал беспрестанно трезвонить мобильник.

– Арина, ты ревнуешь, что ли? Не надо, это же Наташка… Я тебе все объясню…

Телефон не замолкал. Миша нервно вытащил гаджет из кармана, громко выругался: «Черт», – и ответил: «Да… Да я не слышал… Хорошо, сейчас буду».

Девушка, не останавливаясь, вошла в калитку и уверенно пошла к крыльцу. За своей спиной она услышала голос Миши:

– Арина… Я потом позвоню… – резко хлопнула автомобильная дверца, и машина тронулась с места и отъехала.

Миша приехал, но это обстоятельство нисколько не успокоило Арину. Поговорить им так и не удалось, и на душе стало еще гаже. Она вошла в дом, хотелось плакать, но слез совсем не было, застрявший в горле ком не давал свободно дышать, и она неторопливо разулась, сняла плащ, прошла в комнату и легла на постель, свернувшись клубочком, подтянув колени к самому подбородку, не заметила, как уснула.

***

Арина прошла по шумному школьному коридору второго этажа и спустилась в учительскую.

Учитель географии Владимир Иванович, меряя шагами учительскую, взволнованно рассуждал:

– Не мог такой огромный кусок метеорита находиться в личной коллекции Скалозубко. Это же достояние ученых, его должны были с пристрастием изучать, такой осколок несет в себе массу информации. Мне кажется, что-то тут не чисто, незаконно он завладел таким массивным осколком, поэтому его и убили.

– Ну, ты, как всегда, преувеличиваешь, Владимир Иванович, – ответила ему жена Зоя Карловна, учитель математики с немецкой внешностью, приподняв очки на лоб, оставив ученическую тетрадь, испещренную красным стержнем, в покое. – А, по-твоему, убивать из-за камня, пусть даже и космического, – это законно? Убийство могло произойти из-за банальной кражи. Другое дело, что Степан, возможно, не захотел добровольно отдать камешек кому-то, возможно, преступнику, вот и поплатился жизнью.

Географ надменно хмыкнул, изучая лицо жены, словно видел его впервые.

– А вы бы, Зоя Карловна, отдали такую ценность добровольно? Это же, это же… Тут дело даже не в денежных купюрах… – и, заметив входящую в учительскую Арину, тут же переключился на нее: – Арина Владимировна, вы, так сказать, участница тех событий. Что там говорят по поводу пропавшего осколка метеорита, ну и убийства, конечно?

– Знаете, я ведь ничего не видела, просто находилась поблизости, поэтому прохожу по делу как свидетель, – неохотно ответила девушка, наливая себе чашечку кофе.

– Да, жалко Степана. Вот ведь жизнь какая непредсказуемая штука, – тихо произнесла Любовь Ивановна, учительница начальных классов, молча слушавшая разговор. – Нас все материальные ценности интересуют, а вот переживать по поводу гибели человека как-то по-настоящему разучились.

Владимир Иванович отошел к окну и нервно ответил:

– Любите вы утрировать, Любовь Ивановна. У него родной брат имеется, вот пусть он и переживает, ну а мы, конечно же, сочувствующие чужому горю.

Любовь Ивановна вздохнула.

– А что брат? Было время, когда он свою жизнь практически под планы брата поменял. Но со временем ожесточился, отдалился, обиделся на судьбу, и вот результат – человек на краю пагубной страсти.

Арина подсела с обратной стороны стола к Любови Ивановне и спросила:

– А какие они были, братья Скалозубко?

– Да ничем примечательным не выделялись среди сверстников. Правда, когда учились в школе, Анатолий-то посообразительнее был. Степа всегда математику у него списывал. Они могли бы вместе поступить в любой новообский техникум или вуз. Но, к несчастью, у них умерла мать, и Анатолий на правах старшего брата, таковым он себя считал, остался в селе. Он дал возможность получить профессию Степану, ту, о которой тот мечтал. На стипендию-то не проживешь. Вот Анатолий и зарабатывал в селе, трудясь механизатором, чтобы брата выучить. «Пусть хоть один из нас в люди выбьется», – любил повторять старший брат. И выбился. Только отдалился от брата, – продолжала рассказывать Любовь Ивановна. – Разве Анатолию не обидно?

В учительской повисло молчание. И что тут можно было прокомментировать?