***

За окном совсем стемнело. Слышно было, что к вечеру разыгрался ветер, срывая с деревьев последние желтые листья, их шуршащая «лебединая песня» напоминала о приближающейся зиме. На душе у Арины было неспокойно, заниматься абсолютно ничем не хотелось. Девушка попробовала читать, но смысл прочитанной страницы запутался в сторонних мыслях. Возле дома плавно остановилась машина. Арина вскочила с кресла и осторожно выглянула в окно, но сгустившиеся сумерки, тяжелые и тягучие, не дали разглядеть припозднившегося гостя. Потревоженные вначале гулом автомобиля, а потом и резким звуком захлопнувшейся дверцы собаки, словно устроив перекличку, стали взахлеб брехать, предупреждая хозяев о возможном госте. Ветер потоками проникал через старые оконные рамы, и Арина, поежившись, отошла от окна, накинула на плечи палантин и пошла на кухню.

«Наверное, Миша приехал. А я так устала, что нет сил выяснять отношения или вникать в его объяснения. Да и видеть мне его сегодня что-то не хочется», – подумала невесело она, прислушиваясь к шагам в сенях.

Но шаги были незнакомые, неуверенные, да к тому же постукивание каблучков очень напоминало женскую поступь. В дверь тихонько поскреблись.

– Можно? – на пороге появилась молодая девушка невысокого роста, круглолицая, пышные волосы собраны в небрежный хвостик. Девушка была одета по-походному: в джинсах и объемном пуловере, на шее вальяжно повязан шифоновый шарфик.

Арина сразу узнала девушку с телевизионного экрана центральной библиотеки, где та рассказывала в «Новообских новостях» о смерти геолога и пропаже осколка метеорита, и, опешив, застыла в нерешительности, не ответив девушке.

– Добрый вечер, Арина. Не удивляйтесь, пожалуйста, мне ваш адрес дала Маргарита Павловна, – уверенно произнесла девушка, внимательно настойчивым профессиональным взглядом изучая Арину.

– Могла бы хоть позвонить, предупредить, – буркнула Арина с обидой в голосе на подругу, поправляя растрепавшиеся волосы.

– Вы не обижайтесь на Маргариту Павловну, это я ее попросила вам о моем визите не говорить, – уверенно пояснила телевизионный корреспондент. – Я Анна Зайцева, веду независимое расследование в связи с пропажей осколка метеорита. Вот моя визитка, возьмите, пожалуйста.

Арина кивком головы и взглядом указала на стул, предлагая девушке сесть. Приняла визитку, изучила ее и зачем-то положила в карман теплого уютного халата, спросила:

– А вы специально ко мне приехали? Не обязательно было тащиться в такую даль, у Риты есть номер моего сотового телефона, впрочем, и рабочего стационарного тоже есть.

– Понимаете, я к вам по пути, еще хотела побеседовать с братом Степана Анатолием, но тот в таком невменяемом состоянии, что я из него слова не могла вытащить, – пояснила Анна, вытаскивая мобильник из сумочки, висевшей у нее на боку на длинном ремешке, перекинутом через плечо. Внимательно посмотрела на экран и положила телефон на стол.

– А я-то чем могу вам помочь? Я сам момент преступления не видела, – все же не могла скрыть искреннее удивление Арина. – Я знаю только то, что знают все.

– Это вам так кажется, каждый человек является носителем такой информации, о которой даже сам не подозревает и не догадывается, – присаживаясь на стул, пояснила Анна. – Давайте договоримся так: я вам задам несколько вопросов, а вы на них искренне ответите.

У Арины пронеслась раздраженная мысль: «Черт, сегодня мне для полного счастья не хватало еще журналистки со знаниями психологии. Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая». А вслух постаралась спокойно и вежливо произнести:

– Конечно, отвечу. Или вы считаете, что мне есть что скрывать? – Арина внимательно посмотрела в глаза журналистки и, абсолютно ничего там не прочитав, предложила: – Может, чай или кофе?

– Нет, спасибо… И если можно, то от стакана негазированной воды не откажусь.

– Конечно, – ответила Арина и тут же принесла стакан с водой.

Девушка поблагодарила за воду и, сделав небольшой глоток из стакана, пояснила:

– Дело не в том, что вы специально скрываете информацию, а в том, что некоторые нюансы не рассказываете, считая это второстепенной информацией, – пояснила она, сделав еще один глоток воды.

«Да она, случайно, диссертацию по психологии не пишет, например, на тему «Чужая душа – потемки»?» – невесело подумала Арина и сдержала усмешку, готовую сорваться с ее губ.

А Анна спокойно поинтересовалась:

– Когда Скалозубко показывал свою ценность, вы, случайно, осколок метеорита не сфотографировали?

– Нет, я только приготовила мобильный телефон, чтобы сделать фото, как услышала его возглас. Степан Аркадьевич попросил не фотографировать фрагмент метеорита. Но я думаю, что там были люди попроворнее меня и им удалось запечатлеть этот исторический для науки экземпляр.

– А вот вы, когда дожидались выхода Скалозубко из кабинета директора музея, людей, фотографировавших экспонаты музея, не заметили?

Арина напрягла память, перед глазами всплыла картинка того дня, где посетители беспрестанно щелкали мобильниками, стараясь запечатлеть все, что видели. Она ответила:

– Знаете, а ведь вы правы, многие фотографировали в выставочном зале, переходя от экспоната к экспонату. Я думаю, что на этих фотографиях в поле зрения могли попасть люди. Ну а мне как-то не до того было. Я с Маргаритой Павловной беседовала. Она все беспокойно поглядывала в коридор, чтобы не пропустить выход геолога, и все равно пропустила.

– А она, случайно, ничего не фотографировала?

– А ей зачем? – приподняла удивленно бровь Арина. – По-моему, у нее фотографий экспонатов своего музея предостаточно. А вот фотографировала ли она осколок метеорита, этого я не знаю.

– Значит, у вас фотографий из музея, сделанных в день пропажи фрагмента метеорита, нет, – еще раз настойчиво констатировала Анна.

У Зайцевой неожиданно затрезвонил телефон, и от стола, где лежал неподвижно мобильник, полилась «Лунная соната» Бетховена.

Журналистка посмотрела на высветившийся на экране мобильника номер и ответила:

– Да. Я вас слушаю. Это очень хорошо. Сейчас выхожу, – она поднялась со стула, кивнула головой: – Спасибо вам, Арина, но мне пора, – всеми пальцами левой руки забавно помахала «до свидания» и направилась к двери. Арина последовала за ней, но девушка, оглянувшись, сказала:

– Спасибо, провожать не надо, – и вышла из дома, продолжая говорить по телефону.

Арина в нерешительности постояла посреди кухни и, подойдя к кухонному столу, включила чайник. Ветер за окном не стихал, и чайник натужно засвистел, подпевая в такт ветру. Девушка в ожидании чая присела на стул, облокотившись рукой на стол и подперев подбородок.

Мысли беспорядочно закрутились, завертелись вокруг Зайцевой: «Так что же Анна хотела выяснить? Ее почему-то очень интересовали фотографии. Что же она на них хотела увидеть?»

Свет моргнул, на несколько секунд погас и опять включился. Чайник стал утихать, трель его стала еле слышной, но стоило включиться свету – он опять, набирая обороты, стал звонко свистеть.

Вдруг Арина встрепенулась, почувствовала подступавшее необъяснимое беспокойство, и у нее пронеслась мысль: «Что-то я не слышала, чтобы отъезжала машина».

Она подошла к окну и постаралась всмотреться в темноту, но все было тщетно. Только отчетливо слышалось, как за стеклом ветер безнаказанно играет, теребя все, что попадется под его порыв. Темнота становилась плотнее и гуще. Чайник, звонко щелкнув, отключился. Арина вздрогнула.

– Что это я? Ох и трусиха. Зачем себя накручиваю? – прошептала она, отходя от окна. Машинально взяла зачем-то со стола свой мобильник и направилась к двери.

Девушка вышла на улицу, ветер словно обрадовался, что нашел новую игрушку, бросился ей в лицо, стал ворошить, путать волосы, закрывая глаза и цепляясь за ресницы. Но Арине сейчас было не до ветра, она осторожно, крадучись подошла к калитке, тусклый свет фонарей освещал улицу. Машина Ани Зайцевой стояла за воротами на месте.