Олежка рос беспокойным мальчиком, он с самого детства постоянно попадал в какие-то истории, да к тому же был нечист на руку. Очень часто прихватывал то, что плохо лежало. Карина, как могла, защищала сына. Но в тринадцать лет он умудрился с базы отдыха «Марсианка» в районном поселке Орловское угнать снегоход. Карине большого труда стоило уговорить хозяина снегохода не подавать заявление в полицию. С этого момента сын был под тотальным контролем матери и больной бабушки. Какая уж тут личная жизнь, когда сын – словно запутанный клубок проблем?

И вот год назад, Олежке как раз исполнилось девятнадцать лет, Степан опять появился в Орловском. Карина столкнулась с ним в магазине. Он купил торт и напросился на чай. Карина согласилась напоить гостя чаем.

Мама у нее умерла два года назад, Олег обучался в Новообске, изредка радуя мать своим появлением.

Степану не составило труда понять, что Карина не замужем. О себе он рассказал, что всегда считал, что независимость – его единственное богатство. Вот обзаведусь чем-нибудь стоящим материальным, встану крепко на ноги – тогда и женюсь. Семья обязательно будет большая, и в доме будет много детского смеха. Но судьба распорядилась по-своему, взрослым мужчиной он переболел свинкой, и у него уже не могло быть детей. Карина расчувствовалась и решилась рассказать о сыне. Реакция Степана ее обескуражила. Он молча поднялся из-за стола и, не сказав ни слова, ушел.

– В тот же вечер, – продолжала рассказ Ритка, – я его встретила в кафе. Степана я знала по Боровиково, – пояснила она. – В тот вечер он был грустным, но причину своего невеселого настроения не стал объяснять. Зато, когда я его спросила о работе, от него информация посыпалась как из рога изобилия. Вот тогда-то я и узнала об осколке метеорита, и мы договорились, что в следующий свой приезд он привезет эту ценность в Орловское. Мы соберем людей на семинар, и он своим рассказом даст возможность присутствующим прикоснуться к посланнику космоса. Но все произошло не так быстро, как нам хотелось. Мы со Степаном повстречались в апреле, а вот на семинар он смог приехать только осенью. Что произошло за этот промежуток времени, мне позже рассказала Карина, – пояснила Ритка. – Степан познакомился с сыном. Олежка новость о том, что у него есть отец, воспринял почему-то в штыки. И в один из приездов Степана в Орловское угнал у новоиспеченного отца машину и разбил. На Олежку завели уголовное дело, и сейчас он под подпиской о невыезде.

– Да, невеселая история, – задумчиво проговорила Арина, выслушав внимательно рассказ директора музея. – Спасибо, Рита.

У Ритки веселой трелью разлился мобильный телефон. Арина засобиралась уходить, почувствовав, что может помешать работе Ритки. Ритка подняла трубку, в знак прощания помахала Арине рукой и, прикрыв ладонью телефон, прошептала ей:

– Забегай, провожать не буду.

Арина, выйдя из директорского кабинета, неспешно спускалась по лестнице на первый этаж.

«Так, что мы имеем? Олежка встретил отца без энтузиазма. Кроме того, он разбил машину Скалозубко. А может, и кража фрагмента метеорита – его рук дело? А убийство? Неужели парень пошел на убийство? А может, у него получилось все непреднамеренно?.. Нет, этого не может быть, Олежка не присутствовал на встрече с геологом. И что?..» – додумать она не успела, так как спустилась на первый этаж и увидела следующую картину.

Работники центральной библиотеки, свободные работники музея, рабочий Гоша Иванов собрались у большого телевизионного экрана, висевшего на стене. Транслировались «Новообские новости». С плазменного экрана молодая круглолицая девушка-корреспондент бойко рассказывала о смерти геолога Степана Скалозубко и, самое главное, об исчезновении осколка Челябинского метеорита. В конце своего выступления Анна Зайцева, именно так звали девушку, объявила, что она намерена провести собственное журналистское расследование, чтобы выйти на след пропавшего метеорита. Арина молча дослушала корреспондента до конца и незаметно вышла из здания на улицу.

***

– Аришка, ну наконец-то, – радостно встретила тетя Таня долгожданную племянницу. В последний приезд ей очень не понравился вид Арины. Да и сегодня, по правде сказать, она выглядела подавленной и больной. И чтобы не показать племяннице, что она заметила все ее горести, они ярко написаны на лице племянницы, правда, надо еще осторожно уточнить какие, тетушка нарочно приподнятым голосом разговаривала с Ариной: – А я с самого утра тебя в окно выглядывала, а тебя все нет и нет. Я опять начала волноваться, не случилось ли чего, – тараторила, не умолкая, пожилая женщина, радостно собирая на стол. – А ты чего не с Мишей-то приехала? Занят он, что ли?

– Занят, – невесело бросила Арина, украдкой тяжело вздохнула и отправилась мыть руки. Уж чего она больше всего сейчас не хотела, так это расспросов о Мише. Ей сегодня о нем говорить совсем не хотелось. При одном воспоминании о вчерашней картинке, где девица по-хозяйски сидела у Миши на коленях, ей становилось тошно, и заноза в сердце начинала предательски шевелиться.

– Поссорились, что ли? – не унималась тетя, беспокойно поглядывая на племянницу. Она всегда близко к сердцу принимала проблемы вначале маленькой девочки, а потом повзрослевшей девушки, но никогда не позволяла себе опускаться до назидательных нравоучений и дельных, как всегда кажется взрослым, советов, если об этом не просила сама племянница.

– Я с ним не ссорилась, – неохотно ответила Арина, возвращаясь и усаживаясь за аппетитный стол. Есть сегодня тетины вкусности совсем не хотелось. На душе было неуютно и холодно. Но разве это состояние можно передать словами? Да и зачем тетю расстраивать своими сердечными проблемами, у нее нездоровое сердце и давление.

– Ладно, дело молодое. В жизни всякое случается, разберетесь, – констатировала тетя Таня, пододвигая к Арине чашку душистого чая.

«Зря я, наверное, к тете приехала, – корила себя Арина, выпивая глоточек горячего напитка под пристальным обеспокоенным взглядом тети Тани. – Хотела немного забыться, а вижу, что не получается, да и тетя Таня начинает волноваться. Господи, какая-то я в последнее время непредусмотрительная. Отвяжись, плохая жизнь…»

***

Антон Сергеевич решил нанести визит Анатолию, брату Степана Скалозубко. До следователя дошла информация, что в день убийства геолога Анатолия видели в районном центре.

Поваленный забор вокруг когда-то добротного дома, а сейчас ветхой избушки, представлял жалкое зрелище. По всей ограде возвышался бурьян в человеческий рост, и о том, что здесь кто-то проживает, можно было догадаться только по узкой натоптанной тропинке, тянувшейся к крыльцу. За домом на круговинке, тщательно вытоптанной ногами хозяина, стоял трехногий стол и две деревянные скамеечки, приставленные к столу, с подгнившими ножками. Неподалеку расположилась небольшая, сложенная из кирпича печка, вся облупленная, с кособокой проржавевшей трубой. На краю печи сиротливо примостился закопченный чугунок, прикрытый грязной эмалированной крышкой. Кособокая, скрюченная клюка подпирала неплотно прикрывающуюся дверцу печки.

Следователь и участковый завернули за угол дома, именно оттуда доносились голоса Анатолия и его друга Алексея Каткова.

– Что, Анатолий, гуляешь? – поинтересовался Антон Сергеевич, внимательно окидывая взглядом друзей, сидевших за грязным столом, на котором вперемешку лежали небрежно ломаные куски хлеба, разрезанная луковица, стояло блюдце с еще не порезанным шматом сала.

– Горе у меня. Единственный брат, э-эх… сами знаете уже… Так вот, с дружком Алехой поминаем Степу. Хоть и не уважал он старшего брата, я ведь на семь минут раньше его родился, но я христианские заповеди чту. Раз его душа отделилась от бренного тела, надо помянуть, – печально произнес Анатолий и грязной заскорузлой рукой поднял граненую стопку с мутноватой жидкостью.

Следователь с усмешкой выслушал мужчину, не понимая, то ли на самом деле Анатолий переживает за брата, то ли это очередной повод напиться, и посоветовал: