– Это нервное.

Пахнуло говном и теперь, уже мм, зажимала нос и морщилась.

– Оаах! Оаах! – застонала начальница, зажимая живот и наклоняясь – Ой! Ой не дотерплю! Да отвернитесь же!

– Мне то зачем? Он пусть и отворачивается. У него вообще уже стоит!

Зина резко развернулся, и охнул, чуть не сломав член.

Из угла начальницы раздавались звуки, усиленные тишиной.

Видимо, нервное, действовало, как слабительное. Вонь стояла невыносимая.

А у Зины уже звенел от напряжения.

– Дай твои трусы, они всё равно обоссанные.

– А мне потом в обосранных ходить? – возмутилась мм.

– На.

Зина протянул носовой платочек.

– Спасибо.

– А мне пожадничал?! Трусами пришлось подтираться!

– Ты же не какала.

– Надо было обосраться? Чтобы заполучить твой платочек!

Зина не мог понять, истерит или ревнует.

– Не кричи на него. А ты, когда нас осчастливишь?

Похоже, что негатив, у начальницы, выходил через задний проход.

И голос, и интонации … Это была совсем другая женщина.

– Ну что ты? Повернись уже.

Она тронула его плечо.

– Ффууу! Ну и вонь! Как ты стоишь рядом с ней?

Не обращая внимания, начальница чиркнула рукой по выпирающему члену.

– Тебя правда возбуждает это?

Зина растерялся – «Какая-то социология получается»

Он понимал, что должен подыгрывать одной из них … Но кому, из них??

А начальница уже жалась к нему и, схватившись за поручень под зеркалом, интенсивно тёрлась лобком, запрокинув голову и закатив глаза.

– Сука! – мм дёрнула начальницу – Ты же мужененавистница! Пусти! Я должна с ним трахнуться! Вот тебе тварь!

И она опять хряпнула телефон об пол, и жадными руками щупала Зину.

– Ах ты шлюшка!

Начальница коротким хуком въехала мм под рёбра и та, охнув, упала на колени.

– Ты, сука, мужняя женщина. Никуда твой Валера не денется. Будет вину отрабатывать.

– Ну иди ко мне! – она расстёгивала блузку – Иди, мой сладкий!

Зина, трясущимися от похоти руками, расстёгивал ремень и спускал брюки.

– Умммм! – зарычала начальница, насаживаясь – Хаааах! Аах! Аах! Аах! Ещёо! Ещёо! Ууууу! – рычала она, приподнимаясь на носочках, и с силой оседая. Её пальчики царапали плечи, рычание сменилось стонами, она обвила его шею и повисла, тяжело дыша.

В лифте стало душно и жарко. К ароматам от мочи и кала, примешивался острый запах пота и мускусных выделений.

– Ну ты всё?! Отвали! Вдруг апокалипсис закончится!

Начальница отцепилась от Зины, ноги подкосились и она, по стенке, осела на корточки.

– Ты кончил? – мм мяла его яйца.

– Нет! – замотал головой Зина.

– В меня кончишь! В жопу! Этот гад, всё в жопу просил! Вот тебе! – повернулась она к дверям, и сделала руками неприличный жест: ударив, кулачком правой, по локтевому сгибу левой, и упруго покачав предплечьем со стиснутым кулачком – Я ему целку отдала! А эту целку! – она шлёпнула себя по попе – Ты сломаешь! Даваай!

ММ повернулась, наклонившись и упираясь руками, и выставила жопу.

– Ддавай! Ззасади мне! Нуу!

И Зина засадил!

ММ яростно натягивалась, и когда Зину сотрясло, она выдохнула – Аааа! Получил, ггад! Ещёо! Ещёо! Ещ …

Мигнуло. И кабинка осветилась.

Лифт дрогнул и пошёл вниз.

Зина, выдернув член из жопы мм, и не обращая внимания на капающую, с конца, сперму, подтягивал брюки с плавками.

Женщины поспешно оправляли юбки, застёгивая блузки.

Зина, отодвинув мм, ткнул красную кнопку и тут же 17, 18 и 21.

Лифт затормозил, остановился и пошёл вверх.

Зина встал у двери.

Женщины, одновременно, приобняли его и чмокнули в щёки.

– 17 –

Лифт остановился. Зина вышел.

– А ничего так получился апокалипсис!

Услышал он через закрывающиеся створки.

Зина вошёл. Разулся. И направляясь в ванну, и на ходу сбрасывая с себя одежду, глянул на часы в комнате, на журнальном столике.

И улыбнулся.

Апокалипсис длился тридцать одну минуту!

Уличный боец

Зина, пенсионер.

Будет.

Через три с половиной года.

Но об этом знают только друзья и хорошие знакомые.

Зине, больше сороковника, не дают.

Несколько раз, отвечая, на улице, на вопросы опросников (про жизнь в районе, про работу городских властей, про отношение к КПРФ), всякий раз, как доходило до возраста респондента, его заносили в группу от 30 до 40. И сильно удивлялись, когда … а один раз (про отношение …), даже попросили предъявить паспорт.

Паспорт, Зина, носит с собой. Ну вы помните тот анекдот?

– «… а они в паспорт не смотрели!»

Короче. Шёл Зина, мартовским прохладным вечером, с вечеринки по поводу юбилея сотрудницы. Шёл себе, напевал, по сторонам не пялился. Да и чё пялится, всё равно уже темно.

А впереди, прямо по курсу (Зина служил в морфлоте), разыгрывалась нешуточная драма.

У Зины было правило: никогда не встревать в уличные разборки. Даже если, у него на глазах, будут насиловать хорошенькую, молодую женщину.

– Отстаньте! Урроды! Помогите! Насил …

Двое молодых мужчин, завалив, молодую женщину, прямо на асфальт, и задрав полы плаща на голову, стягивали с неё колготки.

Зина, не замедляя шага, осмотрелся.

Никого.

И Зина, с деревянным лицом, пошёл мимо.

– Слышь! Морда еврейская!

Зина удивился: он даже не смотрел в их сторону.

– Иди, сука, куда шёл!

– Я иду.

Буркнул, под нос, Зина.

– Штаа?! Шта ты сказаал?!

И Зина услышал, за спиной, топот.

Зина чёрного пояса не имел. Но за три года тренировок киокушинкай, полный контакт, биться, в спаррингах, научился.

Зина развернулся. Качнулся, блокируя удар, и легонько ткнул май-гири, пониже пояса набегавшего.

Набегавший, схватившись за пах, упал ничком и выдавил сквозь зубы.

– Заччем по яйцам. Сказал бы, что каратист. Мммм.

Зина удивился ещё раз.

Второй, бежавший следом на скорую расправу, и увидев, как Зина срезал первого, притормозил, вильнул, прыгнул в сторону, развернулся и дал дёру!

Подошла дамочка, оправляя плащ и подтягивая колготки, и пнула в жопу, корчившегося.

– Каззёл!

Улыбнулась Зине, подхватила под руку.

– Пойдём, Бэтман. Сегодня Элоиза твоя.

Зина, шагнувший было, притормозил.

– Куда?

Элоиза, качнувшись назад, полуобернулась.

– К тебе, бэтманчик. Ты же тут рядом где-то?

Зина стал, как вкопанный.

– А если я женат?

– Бэтманчик.

Высвобождала она ручку, поворачиваясь.

– Если б ты был женат, проскочил бы мимо, как заяц!

Она крутанулась перед ним на каблучках.

– На тебя каждый день такие девочки вешаются?

Девочки, на Зину, не вешались уже лет тридцать. Только бабы. Да и те далеко за шестьдесят. Поскользнувшись.

Зину это удивляло.

Он смотрелся в зеркало.

– Ну не красавец. Ну и не урод.

Зина раздевался перед зеркалом. До плавок.

Есть три идеала мужской красоты: древнегреческий, да Винчи, и аполлоновский.

По всем трём, фигура, у Зины, была идеальна!

Зина, медленно, стягивал перед зеркалом плавки.

И здесь всё было и-го-го!

Они прошли пару остановок, и вошли в подъезд высотки.

Лифт спускался.

На табло загорелось -2-, и через пару секунд створки раздвинулись.

– Привет, мой сладкий. Ооо!

Начальница улыбнулась Зине, и его даме.

– Привет. Пока.

Буркнул Зина, сторонясь. Шагнул в лифт, за Элоизой, и ткнул -17-.

– Пока, мой сладкий!

Створки закрылись и лифт пошёл вверх.

– Твоя бывшая?

– Да я, вообще-то, даже имени её не знаю.

– Имени не знаешь, но трахал. Ты всех так? А кстати, а твоё имя? Я предпочитаю знать имена тех, кто меня трахал. Или трахнет.

Элоиза прижалась к Зине.

– Зиновий.

– Зиина – её рот растянулся до ушей – Бэтман Зина. Миило.

– Ой!

Когда они стали перед дверью его квартиры.

– А почему без номера?