Апокалипсис местного значения

– Гоп-стоп Зина, кому давала стоя!

– Нескладушки-невладушки, тебе хуем по макушке!

– Зато прикольно, Зина! – заржал Валерка и хлопнул по плечу – Как жизнь Зина, полная корзина!

– Да какая полная, с хлеба на воду.

– Сантехник ушёл в запой?!

– Да не работаю я сантехником, уже третий месяц.

– Во как! И на что ж ты синекуру променял, Зина?

– По специальности.

– Конструктором? – удивился Валера – И почём нынче зарплата у конструктора? А то мож и мне надо взад?

– Хватает, на хлеб, на воду – уклончиво ответил Зина – А ты где, Валер?

– А я пашу, в отличие от некоторых, не будем тыкать непальцами, по двенадцать часов, каждую смену, в супермаркете, на каре. Сорок штук, как с куста.

– Тогда рано тебе взад.

– Сколько?

– Семнадцать.

– Не густо. Хотя … рабочий день восемь часов, два выходных и праздники … если прикинуть к носу … да учесть, что делу у тебя час, да и то в обед, а в остальное время смотришь порнуху на своём компе …

У Зины покраснели уши.

– Так-то на то и выйдет. Ладно, Зина. Танюха, вон, из магазина вышла …

– Привет, Тань – кивнул ей Зина.

– Привет, Зина – заулыбалась Таня – Как жизнь молодая?

– Да я Валерке уже рассказал – буркнул он – Бывай.

– Бывай – хлопнул по плечу Валера и пошёл к жене.

Знакомьтесь: Зиновий Маркович Виноградов. Русский еврей. Фамилия по матери, отчество … Хотя, если бы по матери, был бы Марфович … невелика разница.

От отца досталась вспыльчивость, от матери добрый и тихий нрав. Только в русском еврее могли ужиться столь противоречивые качества.

Зина был тем редким типом русского еврея, которого, русские, называли евреем, а евреи – русским.

Зина возвращался с работы.

До подъезда знакомых не встретил.

Подошёл к лифту, нажал кнопку и глянул – 23.

В шахте зашуршало и Зина стал считать – Раз . два . три …

На счёте пятьдесят восемь, шуршание оборвалось и створки, лязгая, разъехались.

– Ой! Придержите-придержите!

Зина сунул ногу и лифт, недовольно урча и лязгая, дважды жамкнул её и разинул пасть.

– Уууф!

– Ой! Подождите-подождите!

– Зина сунул другую ногу и лифт, словно бульдог, вцепился в неё и долго не хотел отпускать. Наконец, с угрожающим гудением, створки разъехались.

– Ой, спасибо вам!

– «Молодая мама» – почему-то подумал Зина и ощутил прилив нежности.

Вторая, точнее первая, успевшая на лифт – «Начальница» – и Зина нажал кнопку – 17.

Молодая мама нажала – 21.

Начальница – 18.

Лифт, довольно уркнув, и лязгнув створками, тронулся, поскрипывая тросами и пощёлкивая концевиками тормозов.

… 13 … 14 … 15 …

Свет мигнул и погас.

Лифт, ууукнув, замер.

Наступила тишина.

– Ой! Что это? – испугалась молодая мама.

– Свет – коротко ответил Зина.

– Понятно, что свет. Вас не об этом спрашивают! – взъелась начальница – Что вы шута из себя строите!

В Зине дёрнулся папа.

– Что за тон! Прям, начальница!

– Да, начальница! И таких вот, конструкторов … – у Зины отвисла челюсть – Всё унитазы изобретают!

И Зина взъярился.

– Да если бы Да Винчи не изобрёл унитаз, куда б ты срать сегодня ходила! Ддура!

Пророческие слова.

– Алло!

Молодая мама, не обращая внимания на перепалку, поднесла телефон к уху

В тишине они услышали – Всё для тебя, моря и ок …

– Алло, Валераа …

И женский голос, шёпотом, но так, что услышали и они.

– Валера, не отвечай, у нас ещё есть время …

– Ах ты тварь!

Визгнула молодая мама, и хряпнула телефон мордой о пол кабинки лифта.

И заплакала, прижав ладони к лицу.

– Вот поэтому я и не выхожу замуж.

Начальница приобняла молодую маму и гладила по плечу.

– Все они одним миром мазаны.

Зине стало жаль мм (молодую маму), да и за «дуру» уже грыз, кто-то, душу.

Он достал сотовый, включил и приблизил лицо к панели.

– Должен быть номер аварийной.

Но телефон был близок к разрядке, фонарика не было и разглядеть номер не удалось.

– Нужен фонарик или второй телефон, мой уже почти разрядился.

ММ подняла телефон.

– Не работает …

Начальница порылась в сумочке.

– Бблядь! – выматерилась она – Как всегда. На работе оставила.

– Может ноль-три позвонить? Или ноль-два – спросила мм.

– МЧС! – вспомнил Зина – Кто-нибудь знает номер?

– Девять один один

– Это в американских сериалах. У нас, наверное, другой. Но надо попробовать. Только бы не разрядился.

Он набрал.

– Девять один один номер вызова экстренн … – мужской голос оборвался, телефон погас.

– Всё. Разрядился. А номер, действительно, аварийный …

– Толку то теперь …

– Может покричать?

И в следующее мгновение тишину вспорол крик!

Зина и начальница присели, и заткнули уши.

Вибрации воздуха угасли, и они прислушались …

Тишина.

Крик!

Заткнутые уши.

Тишина.

– Всё – хрипловатым шёпотом сказала мм.

Они стояли и слушали.

Подъезд, словно вымер.

Не хлопали двери. Никто не выходил на площадки. Никто не поднимался и не спускался по лестничному маршу.

– А мы не задохнёмся? – прохрипела мм.

Зина поплевал на палец, приблизил его к створу дверок и двигал до угла. В углу, где щель, между стенкой и створкой, палец стал охлаждаться.

– Нет. Тяга есть.

– А мы не сорвёмся? – опять прохрипела мм.

– Сорвались бы сразу. Теперь, нет.

– Но ведь не работает ничего – не успокоилась мм.

– Всё правильно Не работает. У мотор-редуктора самоторможение, а лебёдка с тросами застопорена. Не соврёмся!

– Я ничего в этом не понимаю. А долго мы ещё будем здесь сидеть?

Зина пожал плечам – Пока свет не дадут.

– А если не дадут?

И Зина понял: у мм начинается истерика.

– Апокалипсис. Местного значения.

Он хотел пошутить.

– Мы здесь умрём? – мм засопела и всхлипнула.

– Что за пошлятина! – не сдержалась начальница – Ты можешь нормально отвечать? Что ты пугаешь нас.

– «Уже на ты?!»

Усмехнулся Зина и вспомнил, как после восьмого класса, ходили группой в турпоход по местам боевой славы времён гражданской войны. На второй день пешего перехода, заплутали в заболоченном лесочке. Когда, во второй раз, вышли на полянку и поняли, что ходят по кругу, притихли. А Зина, возьми да ляпни – Их тела нашли только через месяц!

Все! И пацаны, и девчонки, и даже вожатые, окрысились на него, не оценив юмор.

Зина не обиделся. Его чёрный юмор сработал. Все как-то сосредоточились, оживились и, через полчаса, вышли к хутору.

И Зина спокойно ответил.

– Если авария серьёзная, то мы здесь просидим ещё часа полтора.

– А сколько мы здесь уже? – у мм прорезался голос.

– Не знаю – ответил Зина – В таких ситуациях кажется, что время остановилось. Может пятнадцать, может двадцать минут.

– Ой – опять засопела мм – Мне кажется, что мы здесь уже целую вечность.

– Оий! – и она стала сползать по стенке лифта

– Ты чего? – подхватила её начальница – Плохо?

– Оий! Я писать хочу. Оий! Описаюсь. Оий …

– Отвернись!

Зина повернулся к стенке.

– Да темень же. Не видно ничего …

Зашуршал подол, потом скрипнули по ляжкам трусики и зашипела моча, распространяя острый запах.

– У вас нет влажной салфетки? – мм успокоилась.

– Нет. Нету.

ММ вздохнула – Опять трусами.

В тишине было слышно, как ткань трётся по волосам лобка.

А у Зины запылали уши: член вставал, упираясь в стенку!

Запах не выветривался и начальница, морщась и зажимая нос, демонстративно громко, дышала ртом.

– Я же не виновата, что у меня мочевой слабый – оправдывалась мм.

– Тихо!

Они замерли, прислушиваясь …

– Показалось, кто-то вышел … – прошептала начальница.

Прошло минуты две в гробовой тишине.

Но никаких звуков, кроме бурчания из живота начальницы, они не услышали.