А потом я на миг перестал думать: ощущение было таким, будто из сознания стерли все возможные мысли, выбили дыхание из груди и попробовали невидимым ударом пригнуть к земле.

Конь забеспокоился, так что одновременно со вздохами мне пришлось успокаивать его, похлопывая ладонью по шее. Я огляделся: лошадь Элерис пританцовывала на месте, но сестра уверенно натягивала поводья и смотрела на меня, приподняв брови.

Сол Лиссири, похоже, распластался на траве, но даже не сев нормально, сразу потянулся к одной из сфер, пробегая по ней пальцами.

— Что случилось? — спросил я. — Что говорит Алавар?

— Ругается, — Сол сжал пальцы на другой сфере. — Канлакарские маги нанесли удар раньше, чем ожидалось. Круг отразил его почти полностью, сейчас ответят.

Сол улыбнулся и добавил:

— Маг просит передать ее величеству, что один из жрецов наблевал на ваш ковер.

— Вычтем из его жалованья, — сказала Элерис.

Она, как и я, понимала, раз Алавар находит время шутить, значит, сейчас Канлакар ожидает сюрприз.

Я оглядывал поле боя, но видел, хотя удар на некоторое время внес смятение в наши ряды, но ничуть не остудил пыла. И воины не пострадали.

Я не знал точно, как работает Круг. Только то, что маги Ордена объединяют усилия, а их заклинания переплетают жреческие молитвы, тоже своя особая волшба.

Они нанесли удар четко, быстро и не предупреждая никого, даже нас. Наверное, я бы ничего не почувствовал, но внутри меня дремал Дар, и я ощутил, как он зашевелился, наконец-то поднял голову, пуская по венам жар. Отвечая на мощную магию Круга.

Канлакарцы падали. Некоторые из них больше не поднимались.

Часть из них загорелась, превращаясь в живые факелы.

— Круг прошелся по войску, — сообщил Алавар, — теперь их цель канлакарские маги. Больше с той стороны ударов не будет.

Но я видел, что и без магии воинов противника больше, гораздо больше.

Они нас, разумеется, теснили — по левому флангу, пытаясь разделить наше войско. Я отдал несколько приказов, но ощущал, что этого мало, слишком мало.

Мы проигрывали. Воины падали в грязь и развороченную сапогами землю, и даже потеря магов не потрепала их боевой дух.

— Милорд Маг говорит, что они занимаются канлакарским Орденом. Те не побеспокоят, но и удар по войску наши нанести смогут не скоро.

Когда рог затрубил, когда я увидел, как снова и снова падают мои люди, то обратился внутрь себя, освобождая Дар, почти баюкая его в ладонях, растворяя в собственном теле.

— Кир…

Я услышал Элерис, но только ответил:

— Пора.

Она не стала возражать. Кивнула. Я наклонился к ней, поцеловал, ощущая ее собственный Дар, который Элерис пока сдерживала, боялась спустить с поводка. Но я больше не мог ждать. Рыкнув в последний раз Седрику Сонду, спрыгнул с коня и достал отцовский меч.

Он пульсировал в такт моему сердцу, в ритме Дару. И я позволил этим троим соединиться, окутать меня.

И двинулся вперед.

Я видел одновременно врагов, лица которых сливались в невнятное полотно, а их кривые мечи будто стали одним. И в то же время наблюдал себя будто со стороны. Фигуру в черном, от которой волнами расходилась сила, сминая врагов без касаний, бросая их на землю, уничтожая.

Они поняли, что я иду, пытались убежать, но я только проводил рукой с мечом, указывая на них, и они падали, захлебываясь кровью. Других настигало мое лезвие.

Я не знал усталости. Я двигался быстрее человека. Вокруг меня расширялось поле мертвецов.

Мои воины испуганно шарахались, но их не задевала моя магия. Мой Дар.

Воплощение мрака и бездны. Ночного беззвездного неба, проглатывающего чужие жизни. Темный рыцарь из древних сказаний о королях-колдунах. Оружие смерти.

Дар окутывал меня, не позволяя нанести ни единой раны. Дар щупальцами бросался по команде на врагов, сворачивая им шеи, разрывая грудные клетки и выдирая гортани. На моем черном мундире не была заметна чужая кровь.

Но я ощущал ее. Чувствовал любую каплю. И за каждый удар по моим воинам, что я ощущал на поле боя, я отвечал болью канлакарцев.

Кровь смешивалась с грязью и хлюпала под сапогами. Проплешины, оставленные огнем, покрывались трупами.

Если бы они верили в Огненные чертоги, то сегодня многие отправились туда по моей воле. И я не сдерживал Дар. Позволял ему шириться, вырывать кости из плоти, сминать внутренности в еще живых телах.

В этот день я не нес боль и кровь. Я сам стал болью и кровью.

Тьмой и бездной между ударами сердец врагов. Заканчивающий их жизни темный рыцарь. Дар, льющийся из меня смертельным потоком, заполняющий поле, будто невидимая темная вода. Безоговорочно смертельная.

Я упивался этим.

Их смертью.

Больше не ощущая боли своих воинов, но наслаждаясь ужасом врагов, зачерпывая его и направляя в Дар, дошедший уже до владыки Канлакара. Я ощущал его страх. Я сжимал в невидимых тисках его сердце и сердце его жены, окутывал их Даром, позволяя понять, что могу в любой миг сжать тиски и раздавить их хрупкие сердца, будто переспелые плоды.

Одновременно я продолжал шагать по полю. Направлять Дар широким потоком на врагов. И в то же время щекотать сердце владыки Канлакара. Прикасаться языком Дара к щеке его жены, насмешливо, вульгарно, играя.

Она шла прямо за мной. Между мертвых тел врагов и живых воинов Менладриса, которые не знали, куда смотреть. Она шагала, не оглядываясь по сторонам, и ее алая одежда и светлые волосы ярко выделялись посреди боли и смерти.

Кир.

Она не остановилась, даже оказавшись за моей спиной. Просто решительно развернула меня к себе лицом — и Элерис была единственной, кому я мог подчиниться в тот момент.

Кому я когда-либо мог подчиниться.

Поцелуй меня.

Я взял ее лицо обеими руками, оставляя на ее бледной коже и волосах грязь и чужую кровь. Даже не знал, когда и кого я успел коснуться этими ладонями. Но Элерис не дрогнула и смотрела мне в глаза. И я поцеловал ее, властно, грубо, как будто в последний раз, прежде чем мир рухнет насовсем.

Просунул язык между ее податливых губ, стиснул лицо руками. Я был готов снова потеряться во тьме, когда ее рука скользнула у меня между ног, бесцеремонно, у всех на виду. И выше, разрывая несколько застежек мундира, рубашки… просто чтобы коснуться подушечками пальцев моей кожи.

Я ощутил Дар, что бушевал внутри самой Элерис, который она легко выпустила.

Моя хрупкая стальная королева.

И ее темный рыцарь.

Когда ее вторая рука легла на эфес меча, я понял, что она делала. Не просто возвращала меня, Элерис, подобно Алавару, стала острием для нашей силы, смешала наш Дар, как мы мешали дыхание, воспользовалась мечом и направила вокруг.

Не стремясь убивать. Она никогда не хотела становится королевой мертвецов.

Она делала то же, что я сам у Мар-Шайала. Но теперь нас двое. И это не просто Дар каждого — вместе он соединялся во что-то невообразимо большее.

Воины Канлакара падали на колени, не в силах сопротивляться давлению. В грязь, полную крови. Дар швырял их вниз, заставляя склониться и не позволяя подняться.

Оторвавшись от моих губ, Элерис посмотрела с восторгом. Даже ощущая вокруг павшее на колени войско врага, успокаивающийся Дар и безоговорочную победу, она прежде всего смотрела на меня.

А потом прошептала, как будто провела ладонью по бархату:

— Думаю, стоит обсудить условия нового мира с владыкой Канлакара. Хорошо, ты его не убил.

Она улыбалась, будто это было хорошей шуткой. Я знал, что мы оба еще почувствуем усталость, и возможно, придется взять у Алавара пару зелий, чтобы побеседовать с канлакарцами и сообщить о наших условиях.

И чтобы отпраздновать нашу победу наедине.

Но сейчас я видел нас будто со стороны. Черное и красное посреди смерти и крови.

— Пусть кто попробует сказать, что мы не воплощенные боги, — сказала Элерис. — Овладевшие, наконец, Даром, которого не было при многих прошлых монархах.

— Меня устраивает положение за твоим троном.