— Я изучил заклинания на поле боя и вокруг замка, — наконец, сказал он.

— Знаю. Всё безопасно.

— Да. Но было и кое-что… странное. Я решил не беспокоить тебя, пока не выясню до конца.

Я терпеливо ждал, пока Алавар смотрел на огонь, как будто не хотел отвечать или подбирал слова. Потом, наконец, перевел взгляд на меня:

— Я нашел что-то вроде хитроумной ловушки. Но ты в порядке, значит, она не сработала.

— Отлично. Проверяем ловушки на мне.

На лице Алавара отразилось что-то такое, от чего я сразу пожалел о своих словах. Он опустил голову:

— Я знаю, что должен был предвидеть… проверить окрестности лучше, меня бы щиты не провели. Но мы только прибыли. Я правда не думал…

— Никто не думал, — прервал я. — Даже мне не пришло в голову, что Уртар не будет отсиживаться, а нападет в первый же день. Ночь. Но он явно ждал нас. Лагерь Мевранов можно было уничтожить в любой момент, но Уртар ждал, пока прибудем мы.

Алавар усмехнулся:

— Конечно, убить Клинка и Верховного Мага в кровавой потасовке. Это не только подточило бы боевой дух армии Элерис, но и ее саму… да и кто бы занял наши места? Уртар рассчитал всё, но недооценил нас.

— Мой Дар. Видимо, Нира Ялавари не поделилась информацией.

— Но маги знали. И попробовали сделать ловушку для Дара — и для тебя.

Я нахмурился. Дар сработал действительно хорошо, но я ощущал только усталость и опустошенность — лучше, чем когда-либо до этого, на самом деле. Но я подготовился даже к тому, что это яд, который убьет меня через месяц, когда спросил:

— Что за ловушка?

— Судя по оставшемуся магическому узору, заклинание должно было влиять на Дар и сделать его менее контролируемым. Разрушать носителя, сводить с ума… всё что угодно. Я понял до конца только сегодня. Но ты в порядке, значит, ловушка не сработала.

Но я уже не дослушивал его последних слов, только прошептал:

— Элерис…

После битвы я пытался с ней связаться, хотел узнать, что видит она, ощутить… но вместо этого соскальзывал, как будто оказывался на мокром камне. Только отдельные картинки и привкус безумия — того самого, что сквозило в Элерис еще при последнем разговоре с послом Канлакара, когда она была готова убивать.

Но я знал, что из-за использования Дара и усталости связь ослабла и с моей стороны, поэтому полагал, что как только я отдохну, то смогу четко понять, что творится у сестры. Главное, она знала, что мы победили.

Но теперь понимал, что всё не так просто.

В едином порыве я попробовал вновь связаться с Элерис, ощутить ее, увидеть ее глазами, но вместо этого барахтался в болоте из собственной усталости и ее вязких образов.

— Киран! Эй-эй!

Я моргнул, возвращаясь в «здесь и сейчас». Алавар сидел передо мной, но почти встав из кресла, наклонившись ко мне. И явно перевел дыхание, когда в мой взгляд вернулась осмысленность.

— Ты как будто отключился, Киран.

— Наша связь с Элерис… сестра видела моим глазами, когда я выпускал Дар, я чувствовал ее. Ловушка могла ударить по ней.

Алавар несколько мгновений молчал, как будто осознавая, а потом откинулся на кресле и выругался.

— Надо ехать к ней, — сказал я. — Как можно быстрее. Она не сможет контролировать это в одиночку. Безумная королева. Я должен быть рядом. Сегодня же…

— Нет.

В голосе Алавара звучала такая сталь, что я посмотрел на него с удивлением. Но его глаза не отрывались от моего лица. Тон не Верховного Мага, но сына лорда Вейна, потомственного аристократа благородного Дома.

— У тебя есть обязанности здесь, Киран. Принять клятвы, разобраться с изменниками. Отдохнуть, чтобы никто не посмел увидеть твоей слабости. Ты не только ее брат. Ты — Клинок Менладриса. Ты не можешь всё бросить. Даже ради Элерис.

И мягче добавил:

— К тому же ей бы тоже это не понравилось.

Я знал, что он полностью, беспросветно прав. Но это не делало происходящее более легким. Я прикрыл глаза: не для того, чтобы снова попытаться связать с Элерис, сейчас я понимал, что ничего не выйдет. Но мне требовалось несколько мгновений, чтобы собраться.

И когда вновь посмотрел на Алавара, то спокойно сказал:

— Пора принять клятвы. И я распоряжусь о казни Уртара через два дня. Хватит, чтобы восстановить силы.

Возможно, это было самым сложным решением в жизни.

Церемония проходила во дворе замка, прямо на камнях, без пафоса или красивостей. Я должен был сменить мундир на алый, цвет королевского Дома, который символизировал, что я представляю королеву. Но все и так об этом знали. Так что я надел темный мундир, потрепанный прошедшей битвой, заляпанный чужой кровью.

Во дворе оказалось тесно: замок Мар-Шайала не был таким внушительным, как королевский, а воинов собралось больше чем положено.

Чуть в стороне стояли Катарис Мевран и его сын, Венар. Леди Ашайя принесла клятву Элерис, так что они присутствовали на церемонии по собственному желанию. И если лицо Катариса ничего не выражало, то Венар показался мне бледным и торжественным. Я не помнил в какой точно день после битвы, но он нашел меня и искренне сказал:

— Спасибо, лорд Киран.

Я только приподнял брови, и Венар торопливо продолжил:

— Это моя первая битва, я растерялся… но был бы мертв без вашей помощи.

— Ты сражался. Это многого стоит.

Венар Мевран тогда ничего не ответил, но когда он ушел, рядом хихикнул Алавар:

— Похоже, спасать чьи-то шкуры уже входит у тебя в привычку.

Я не ответил. Но невольно вспомнил отца, который говорил, что это всегда отличало королевский Дом от прочих: умение брать ответственность за чужие жизни — и смерти. Как Клинок я достаточно убивал. Но никогда не думал, что мне придется и так много спасать.

Сейчас передо мной стоял Джаген. Серьезный, собранный, хотя не знаю, намеренно ли он оставил небрежную одежду и растрепанные волосы — возможно, у него действительно не было времени привести себя в порядок.

Он не стал тратиться на расшаркивания — скорее всего, тоже слишком уставший.

Поэтому преклонил колено во дворе своего родового замка. Я положил руку на эфес отцовского меча и сказал:

— Как Клинок Менладриса, брат ее величества Элерис Крандор и ее представитель, я нарекаю тебя лордом Мар-Шайалом и главой этого Дома.

Он склонил голову и произнес:

— Я, Джаген Мар-Шайал, лорд Дома Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь, что мой Дом следует за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполняет ее указы и почитает как законную правительницу Менладриса.

Это было лишним. Каждый из присутствующих знал, что Джаген приносил клятву — но теперь он говорил от лица Дома. И я кивнул, принимая его слова и верность. А потом Джаген вскинул голову и приложил руку куда-то в районе живота — я помнил, что именно там лечил его рану.

— И в верности тебе, — сказал, улыбаясь, Джаген, тихо, но я не сомневался, что те, воины, кто стоял рядом, услышали его. И разнесут остальным. И Джаген тоже это знал, но ничуть не смущался.

Следом на колени опустился Венар Мевран и его отец, подтверждая клятву, данную главой их Дома, леди Ашайей. Не знаю, насколько они сами этого желали — но сейчас отказ мог расцениться как неповиновение.

А затем все воины во дворе замка Мар-Шайалов преклонили колено, признавая власть короны.

Алавар рядом со мной усмехнулся и шепнул:

— Клятвы приносят людям, а не символам.

И тоже опустился на камни как член Дома Вейн.

Я даже не знал, как называется город, расположившийся у замка Мар-Шайалов. И ощущал что-то вроде смущения по этому поводу, когда стоял на эшафоте и смотрел на Уртара Мар-Шайала.

Головы мятежных магов и ближайших советников Уртара уже красовались на пиках над площадью. И смотря на их распахнутые рты, исклеванные воронами, я ощущал только удовлетворение. Возможно, кому-то из них пришел в голову отличный план напасть ночью, пока мы спали. Устроить резню.