Проснувшись, Гор не сразу понял, где находится. Сквозь окно тускло светили осенние сумерки. Усевшись на кровати, Гор потер шею и огляделся: всё та же комната Амона, которую он сам занимал уже… которую ночь? Последние дни с убийством Гекаты и ожиданием возвращения Анубиса слились в невнятное полотно.

Гор помнил, как после изнанки на него навалилась усталость: Сет чувствовал себя точно так же, поэтому бесцеремонно потащил Гора сюда, а сам пошел в спальню.

Вчерашняя одежда, которую он, конечно же, не снял, была ужасно мятой. Хотелось в душ, побриться и переодеться. Зевая спросонья и думая, с чего вдруг ему приснилось старое падение самолета, Гор направился на кухню. Если кто дома, они там.

В духовке горел свет, а на столе рядом с мойкой стояло блюдо с мясом, которым занимался Амон. Делал он это крайне неуверенно, медленно скользя пальцами по столешнице до нужного предмета. Рядом крутился Анубис, ненавязчиво то подавая что-то, то отодвигая лишнее от Амона. Когда тот повернулся и едва не налетел на стул, Анубис просто задвинул мешающуюся мебель.

Анубис что-то весело рассказывал Амону, но прервался, заметив Гора. Подмигнул ему ехидно:

— Доброе утро.

Гор покосился на окно, где совершенно точно начинался вечер:

— Сколько я проспал?

— Не так много. Целый день. Это нормально после изнанки. Сет тоже встал всего пару часов назад.

Гор помнил, каким уставшим возвращался Анубис: изнанка не выпивала силы намеренно, но физическое тело после нее крайне уставало.

— А ты что такой бодрый? — спросил Гор.

— Меня не было там физически. Так что я тут уже давно пытаюсь напомнить Амону, что готовить он может и без зрения.

— Я вообще-то здесь, — проворчал Амон. — И я слепой, а не глухой.

Гор не знал, это было хорошим знаком или не очень, что Амон так легко говорит о своей слепоте? Он смирился с ней и ничего не будет делать, или наоборот, признает как временное неудобство и попытается исправить?

Амон повернул голову, но его остановившийся взгляд смотрел не на Гора, а куда-то в стену. Выглядело жутковато.

— Гор, ты мог бы сесть? Я не понимаю, где ты находишься. У меня пока не очень хорошо с ориентированием.

Гор кивнул, потом спохватился и озвучил:

— Конечно.

Он правда уселся на стул, Анубис тоже устроился напротив, развалившись на столе и подперев голову рукой. В едва застегнутой легкой рубашке он смотрелся особенно контрастно с Амоном в огромном теплом свитере. Ладони солнечного бога в широких рукавах казались тонкими и маленькими.

— Тебе мать звонила, — сообщил Анубис. — Телефон тут оставил.

— Исида?

— А что, у тебя несколько матерей? Она-она. Я сказал, ты спишь, потому что я тебя накурил и напоил.

Гор закатил глаза:

— Воробушек!..

— А что, лучше было сказать правду? Начать с того, что ты умираешь?

Гор ничего не говорил Исиде — иначе она бы стала переживать, а заодно трепать нервы всем вокруг, начиная с Гора. Ее жалости он не хотел — как и видеть ее искренние слезы. Пусть остается в спокойствии.

— Мог бы сказать ей, что произошло с тобой, — вздохнул Гор. — Всё равно скоро узнает, боги те еще сплетники.

— Да она бы не расстроилась, даже если я не вернулся.

— Ты несправедлив.

— Да. Извини.

Анубис отвел глаза и подсказал Амону, что соус можно еще немного помешать.

Исида никогда не испытывала ненависти к Анубису — впрочем, как и любви. Она пыталась, правда пыталась, но для нее он всегда оставался сыном мужа от другой женщины.

Наверное, изначально Сет принял Анубиса исключительно из-за любви к Нефтиде, она просила об этом. Потом уже они и сами нашли общий язык и пришли к тому, к чему пришли.

Исида не смогла принять Анубиса — тоже из-за любви к мужу. Гор подозревал, она и не понимала, почему именно Анубис должен занять место Осириса. Это для них всё было само собой разумеющимся, да и Гор ни за что в жизни не хотел бы быть проводником мертвецов.

Исида никогда не понимала. Для нее это было целым царством, которое унаследует не ее сын.

С Анубисом она общалась крайне редко, но, по крайней мере, никогда не запрещала Гору, не говорила про Анубиса ничего плохого — при Горе уж точно. Только иногда бросала, что Анубис совсем не похож на бога смерти и принца мертвых — скорее, мальчишка, который так и не вырос.

По той же причине она не особенно любила Амона, считая, что глава пантеона должен быть серьезнее.

Гор не спорил. Хотя помнил, что Амон может быть другим — но сам каждый раз выбирает по-детски радоваться жизни, чтобы не превратиться в такую вот бесчувственную Тиамат. Он древний бог.

На изнанке Гор не сразу увидел будку. До нее была комната без окон — главное помещение дворца Осириса. Только вместо отца Гор видел брата: вряд ли бы кто-то смог назвать его «принцем мертвых». Анубис в видении был величественно спокойным, невозмутимым, как пирамиды, с равнодушным лицом Сфинкса. Он уничтожал людей, останавливал их сердца взмахами темных крыльев — и Гор ощущал каждую смерть внутри собственных ребер.

— Они всё равно умрут. А так даже не будут страдать. Я знаю, что для них лучше.

Тогда Гор по-настоящему испугался. Он понял, что видит Анубиса, каким он мог бы стать, следуя примеру Осириса.

Анубис наверняка и сам это знал — может, видел что-то подобное на изнанке. И предпочитал быть подростком рядом с Сетом, а не королем, потому что «вести себя по-взрослому» для него означало превратиться в Осириса.

Ни один из сыновей никогда не хотел походить на отца.

— Не, не, не!

Анубис резко перегнулся через стол, совсем ложась на него и ухватился на свитер Амона, чтобы его остановить. Вовремя успел заметить баночку в руках Амона.

— Это не кетчуп, да? — растерянно спросил Амон.

— Нет. Соевый соус.

— Тут всегда кетчуп стоял…

— Надо сказать маме, чтобы не переставляла. А пока поставь обратно. Кетчуп рядом.

Анубис вернулся на место, его рука задела Гора, и тот уставился на брата. Для верности потрогал его плечо.

— Воробушек, да ты горишь!

Гору приходилось сталкиваться с болезнями людей, и будь Анубис человеком, уже бы вызывал врача. Анубис пожал плечами и на человека с температурой не очень походил:

— Я был мертв… сколько? Три дня? Тело приспосабливается. У меня и раньше такое бывало.

— Первый раз Нефтида очень испугалась, — подал голос Амон. — На следующий день после возвращения жар спал. Иногда тела богов реагируют по-разному. Вот Сету, например, хоть бы что. Я пить ужасно хочу. А у Неф еще всё болит после возвращения.

Гор кивнул: он в такие моменты некоторое время испытывал боль, как будто раны зарастали.

— А где остальные? — спросил Гор.

— Я не хотел спать, мама тоже, так что мы с ней просидели. Потом она поехала с Гадесом и Сеф то ли к Тиамат, то ли сразу к Зевсу. То ли Зевс тоже к Тиамат, я не очень понял. Сет успел сходить в спортзал и с ними. Эбби… кажется, сейчас в отеле, Амон?

— На пути сюда.

— Ну вот, — подытожил Анубис. — Мне через пару часов на работу.

— Ты будешь работать?

— А ты предлагаешь торчать дома и играть в приставку? Нас и так к Тиамат не взяли…

В голосе Анубиса слышалось сожаление, Амон хмыкнул:

— Потому что ты только вернулся. А со мной хлопот больше. Я там бесполезен.

— Не говори глупостей, Амон. Тебя не взяли, чтобы не пересекался с Зевсом и можно было потянуть время насчет наказания Сета. Вы же главы пантеонов.

Анубис задумчиво уставился куда-то на холодильник, хотя вряд ли его видел. Наверняка он думал о наказании и о том, чем это может грозить Сету, но вслух делиться не хотел. Гор тоже решил не выспрашивать, он еще ощущал небольшую усталость.

— Тогда я к себе, воробушек.

— Извини, не подвезу, я пока не хочу на мотоцикл садиться. Но чаю хоть попей.

— Давай.

— Он закончился, — отозвался Амон.

— Ой, ну завари. Шкафчик справа от тебя.

Амон замер — видимо, с мясом Анубис помогал ему активно, но вот чай Амон еще не заваривал. Он явно растерялся. Его рука дернулась и опустилась.