Если же нет, он попробует завтра. Или станет искать кого-то еще из бежавшей аристократии Эльранда. Того, кто может обладать весом и словом среди местных. Или укажет на таковых.

— Кто ты такой, мальчишка?

Кинарис вздрогнул, когда рядом раздался звучный глухой голос Загкара, спрашивал он на имперском. Он тоже был в плаще, скрывавшем лицо. Стоял так близко, что Кинарис легко мог ощутить кинжал, который приставили к его боку. Шрам на другом боку противно заныл.

Тэлана посмотрела с недоумением, когда Кинарис резко дернул ее за руку. Перевела взгляд на Загкара, но оружия точно не видела.

— Позволь показать свое лицо, — спокойно сказал Кинарис и медленно поднял руку, чтобы жест нельзя было счесть угрозой.

Он услышал, как Загкар сдавленно ахнул. Оружие тут же исчезло, когда тусклое солнце Валагара блеснуло на серебристых волосах Кинариса и четко показало его лицо.

— Ваше… — Загкар тут же осекся. — Не здесь.

Он повел их в сторону какого-то грязного дома. На пороге играли дети, а старая эльфийка с тугими косами плела корзины. Внутри комната оказалась бедной, но очень чистой. Судя по всему, она использовалась не как жилая, а для собраний.

В несколько шагов Загкар закрыл за ними дверь и, встав в центре, скинул капюшон. Всё тот же решительный взгляд, хотя на щеке прибавился заживший шрам. Светлые волосы и темные глаза, которые казались будто всегда нахмуренными.

Насколько знал Кинарис, капитана дворцовой стражи Эльранда убили на месте. Загкар был одним из офицеров — именно его Кинарис знал лучше всего, он когда-то обучал его владеть оружием. Как и его братьев. Говорят, его отец учил самого короля.

Приложив правую руку к сердцу, Загкар преклонил колено:

— Мой принц…

Тэлана рядом издала странный звук: как будто знала, конечно, кто такой ее спутник, но всё равно удивлялась такому проявлению уважения к нему.

Кинарис гордо выпрямился, надеясь, что сейчас всё делает правильно, а не похож на испуганного мальчишку, который пытается играть во владыку.

— Приветствую, Загкар Быстрый клинок.

Эльф поднялся, ошарашенно уставившись на него:

— Ваш брат говорил, вы мертвы. Погибли при штурме дворца, поэтому вас не было здесь.

— Он не хотел, чтобы кто-то знал, что я жив.

Даже в Приюте Кинарис не называл настоящего имени. И на корабле, и здесь он не говорил, кто такой.

На лице Загкара читался вопрос, но то ли эльф был слишком вежлив, то ли считал, что не вправе спрашивать принца. Хотя, уж конечно, он не понимал, почему скрыли то, что младший принц жив?

— Потому что у меня есть кое-что, чем точно захочет завладеть Империя. Я и есть то, что они захотят заполучить. Но мои родители и старший брат мертвы. Я ищу Аладора и больше нет смысла скрываться.

Кинарис поднял руку ладонью вверх, позволил соскользнуть в ладонь не собственной магии, как тогда, когда он поджег виселицу, а магии Древа, которая туго скрутилась в завитках татуировки.

Над ладонью Кинариса вспыхнул фиолетовый свет, который соткался в силуэт дерева. То самое, что стояло в центре королевского дворца Эльранда. К которому успевший скрыться Кинарис приложил ладони, и сила стекла на него, оставив Древо пустым и мертвым, с высохшими листьями.

Загкар ахнул, прекрасно поняв, что ему показывают.

— Я ищу Аладора. Где мой брат, нынешний не коронованный владыка Эльранда?

— Он… исчез, от него нет вестей уже день или два. Я не могу его найти.

Силуэт дерева погас, Кинарис опустил руку. Он почему-то не рассчитывал, что те, кто знают тут Аладора, могут не иметь представления, где он. Неужели… неужели при той облаве его всё-таки поймали? Неужели он теперь тоже в руках Империи?

Может, его тело будет следующим покачиваться на валагарской виселице.

Кинарис не успел об этом задуматься, потому что Загкар снова упал на одну колено, низко склонив голову:

— Веди нас, мой принц!

========== 4. ==========

Только читая книги об эльфах из домашней библиотеки, Тэлана поняла, как ей повезло. Будь они чуть более воинственными, никто бы не выпустил ее живой с Площадки. Не с тем, что она знает.

С другой стороны, будь эльфы чуть более воинственными, а не только полагающимися на магию и здравый смысл, империя не смогла бы покорить их так просто. Тогда бы, вероятно, и эльфийский принц не оказался в сарае Тэланы.

Хотя какая разница, если теперь-то она смутно представляла, где он.

Кинарис остался с эльфами. Кажется, он порывался сам проводить Тэлану, но Загкар начал что-то говорить на их языке, и Кинарис был вынужден согласиться. Он повернулся к Тэлане и коротко ее поблагодарил, пояснив, что ее проводят до дома. Потом наклонился и шепнул:

— Не возвращайся сама. Эльфы крепко хранят свои тайны.

Тэлана, может, и была абсолютно не подкованной в интригах или королевских хитросплетениях, но поняла, что это предупреждение. Если она начнет лезть, Загкар будет хранить тайны своего народа — и принца.

Всё равно Тэлана удивлялась, как это ей позволили просто уйти. Учитывая, что ей известно не только о том, что младший принц жив, но еще она знает его в лицо.

Отец хмурился, что Тэлана забросила дела, мать спрашивала, здорова ли она — слуги рассказали, как молодая госпожа несколько дней просила отвары и не пускала никого к себе в комнату.

Ну, теперь-то она не запирала дверь. Взяв книги из библиотеки, Тэлана большую часть дня читала в своей комнате — когда могла придумать отговорки, чтобы не заниматься делами с отцом. Торговля сейчас представлялась ей чем-то незначительным.

А вот разговоры отца с гостями Тэлана слушала внимательно. Но об эльфах или их принцах ничего нового не говорили. Тэлана всерьез начала думать, что вряд ли когда-нибудь снова увидит Кинариса, и этот короткий эпизод, вероятно, самое большое приключение в ее жизни.

Кинарис пришел к ней сам.

На этот раз никаких сараев: под покровом густого вечера попросту залез в комнату Тэланы через окно. Почти бесшумно, ступая тихо и аккуратно. Приложил палец к губам и весело улыбнулся:

— Только не кричи.

Тэлана и не собиралась. То есть в первый момент, конечно, у нее возникла такая мысль, но потом она узнала Кинариса. Он был в обычной одежде горожанина, рубахе и штанах. Лунный свет из окна серебрил его волосы, а кончики ушей задорно топорщились.

Тэлана сидела на кровати в окружении книг и тут же подобралась, радуясь, что она еще в дневном платье, иначе было бы неловко. Ну, ей-то точно неловко. Она и те дни, что Кинарис был у нее, спала в нижнем платье, не переодеваясь.

— Решила почитать? — Кинарис приподнял брови и бесцеремонно заглянул, что за книги. — О моем народе?

Он посерьезнел и сказал уже совсем другим тоном:

— Благодарю, что никому не рассказала обо мне. О том, что помогла.

Он приложил ладонь к сердцу, а потом три пальца к губам, и Тэлана уже успела вычитать, что это эльфийский жест благодарности, когда говоривший хочет подчеркнуть свою искренность.

— Надеюсь, твой кашель прошел? — спросила Тэлана, скрывая смущение.

— Да, всё хорошо.

— А брата нашел?

Лицо Кинариса помрачнело:

— Нет. Но знаю, как выяснить, поэтому я здесь. Хочу еще раз попросить твоей помощи.

Оставалось только предполагать, часто ли раньше он просил, будучи принцем. Как подозревала Тэлана, не очень. Но приспособился явно быстро и был готов делать то, что потребуется.

— Если не надо никого убить, я попробую.

Тэлана тут же пожалела о легкомысленном тоне: для эльфёныша это явно было важно, он оставался серьезным и собранным.

— Будет званый прием. Я хочу попасть туда.

— А я тут при чем? — удивилась Тэлана. — Я не вращаюсь в таких кругах. И уж точно не могу явиться без приглашения!

— Мы сделаем приглашение. Никто не заметит подделки. Я не могу появиться там один, я — эльф.

Тэлана прекрасно понимала, о чем он: эльфы не допускались до важных встреч людей, не могли просто туда заявиться, им бы приглашений точно никто не сделал — только если он пришел с человеком, как его помощник, слуга или любовник.