Как оказалось, послали не зря.

— Вот и всё.

Тесей убирает руку и опускает палочку. Порез затянулся, девушка смотрит на него с восторгом и хлюпает носом.

— Простите, я вела себя непрофессионально. Спасибо, мистер Скамандер.

— Что за официальность, — ворчит Тесей. — И мы работаем в одном отделе. Просто Тесей. А тебя как зовут?

— Эмили Фаллоу.

Он поднимается на ноги и протягивает руку, помогая Эмили встать. Он помнит её, она ездила вместе с Тесеем к первому трупу неуловимого убийцы. Опыта с тех пор у неё не прибавилось.

— Мы… поможем?

Голос девушки звучит неуверенно. Тесей достаёт сигареты:

— Бродерику? Сам справится.

Они возвращаются в Министерство полтора часа спустя. Входят в аврорат, пока Бродерик костерит «грёбаные правила», запрещающие трансгрессировать внутри здания, прямо в любимое кресло.

За столом сидят Миллисент и Ньют. Тесей успевает подумать, неужели очередные расспросы, когда Миллисент спокойно говорит:

— Мы вас ждали.

На столе её пустая чашка и остывший чай Ньюта. Он сам вскакивает при виде брата, бледный, взъерошенный. Тесей напрягается, хочет спросить, что случилось, когда понимает, что на лице брата страх.

Ньют неожиданно подходит и порывисто его обнимает. Тесей растерян, неловко кладет руку на плечо брата.

— Я услышал, одного из авроров ранили.

— Слухи быстрее сов, — ворчит Тесей.

Отстранившись, Ньют смотрит на одежду Тесея и, кажется, бледнеет ещё больше:

— У тебя кровь.

— Не моя.

Ньют только кивает и, опустив голову и не прощаясь, торопливо выходит из аврората.

— Думаю, ты можешь устроить себе обеденный перерыв, — замечает Миллисент.

Бродерик уже не ругается, он улыбается как-то грустно и тоскливо. От таких улыбок хочется выть или пускать пулю в висок. Тихо говорит:

— Хорошо, когда тебя есть кому ждать.

Тесей знает, единственный брат Бродерика пошёл вслед за ним на войну, добровольцем. Он погиб, так и не добравшись до Бродерика.

Сегодня окно министерского кафе показывает песок и пальмы. Учитывая дождливую лондонскую погоду последних дней, хозяин заведения либо хотел как лучше, либо у него скверное чувство юмора.

Ньют ест медленно, почти не поднимая голову на брата. Тесей задумчиво мешает сахар в кофе, пока Ньют не говорит:

— Ты его не положил.

— Что?

— Сахар. Ты его в кофе не положил.

Тесей понимает, что слишком задумался. Он насыпает ложечку сахара и снова начинает помешивать.

— Я испугался, — наконец, говорит Ньют. — Всегда боялся…

Окончание фразы «…что ты не вернешься» повисает в воздухе почти осязаемой пороховой пылью. Тесею кажется, Ньют настолько запрещал себе об этом думать, что даже сейчас, когда они сидят друг напротив друга в светлом кафе, он не может сказать вслух.

— Я же не мог оставить своего неразумного младшего брата, — улыбается Тесей.

— Ты оставил, когда ушёл.

— Это был не мой выбор.

— Смерть мы тоже не выбираем.

Голос Ньюта звучит глухо, непривычно бесцветно, и Тесей может представить, как те же мысли мучили брата темными ночами в Хогвартсе.

«Дорогой Ньют, ты будешь рад узнать, что мы спасли какую-то милую зверушку, которая слишком подобралась к линии фронта. Завтра мы двигаемся дальше, и я не уверен, когда смогу снова написать. Но тут не так паршиво, как я думал».

Ньют всегда был умным, он понимал, что такое войны, хорошо знал брата и мог читать между строк.

«Дорогой Ньют, завтра мы дадим бой, маги с той стороны сильны, и, если письма от меня перестанут приходить, значит, я мертв».

— Я здесь, Ньют, — мягко говорит Тесей. — И никуда не собираюсь исчезать.

Он впервые думает, что, возможно, не для него одного важно пока оставаться в квартире брата.

Во время войны Ньют отправился заниматься драконами в заповедник. Он писал, и Тесей радовался успехам брата.

Ещё больше он радовался, что Ньют не пошёл к нему. Тесей не мог оставить вверенных ему людей, но и просто знать, что брат где-то под пулями и проклятиями, не смог бы.

Может, Ньют тоже это понимал.

— Выходные пошли тебе на пользу, Скамандер. Глядишь, так и привыкнешь, что люди иногда отдыхают.

— Кто бы говорил, Браун! Как твоя Милашка, ещё не ушла к кому-то, кто не ночует на работе?

Бродерик глухо смеётся. Кошку свою он любит.

Вместо работы, они взмахивают палочками, складывают в воздухе фигурки из бумаги, заставляя белоснежных птиц, испещренных заметками, летать меж столов.

Миллисент пригибается, поднырнув под одну из птиц, фыркает:

— Надеюсь, это не один из отчётов для шефа.

В аврорате пахнет вишнёвым пирогом, который принесла Миллисент, и Тесей с Бродериком наперебой левитируют её пальто, помогая одеться: сегодня у Миллисент годовщина свадьбы, и она торопится пораньше к мужу.

Сообщение о новом трупе поступает сразу после её ухода.

У тебя собственный лабиринт, Тесей. И кто держит нить с другой стороны?

Тесей точно знает, в чьих пальцах его путеводная нить. За которую он так отчаянно цепляется, пытается выбраться из лабиринта. Раздирает шрамы на кончиках пальцев о грубую нить. Она непременно красная. Ярко-красная.

Как галстук мертвого Денеба Марча.

На этот раз с ними другой молодой аврор, он методично всё записывает и рассказывает о жертве.

Денеб Марч лежит в комнате собственной квартиры на совершенно уродливом ковре. Тесей не вслушивается в бормотание молодого аврора, и без того помнит это лицо: Денеб Марч учился с Ньютом.

Предыдущие жертвы не связаны ничем, кроме учебы. Они даже не общались толком, ни в школе, ни тем более после.

Но это третий труп, и многозначительный взгляд Бродерика отражает мысль, которая блуждает в голове Тесея: либо у них свихнувшийся маг, который пошел убивать тех, кто учился в одно время (с ним?), либо… что «либо» Тесей придумать не может.

Он старается не думать о брате.

Когда Бродерик достает палочку, чтобы проверить тело на непростительное заклинание для протокола, Тесей терпеливо вскидывает свою. Ему надо что-то сделать, пусть тут всё понятно.

Он шепчет нужные слова, тело жертвы послушно светится зеленым.

В тот же момент тело Тесея прошивает боль. Ребра сдавливает, рот наполняется кровью. Тесей пытается сделать хоть один вдох, падает на колени.

Его пальцы нащупывают не путеводную нить, а ворс чужого ковра.

Он замечает недоуменное лицо молодого аврора и собранного Бродерика: достав палочку, тот шепчет слова, снимая чары, а уж после подходит.

— Дыши, парень, дыши.

Тесей делает несколько вдохов, выравнивает дыхание.

— Этот урод повесил на труп проклятье, — ворчит Бродерик. — Знает, что мы его ищем. Насмехается.

Тесей сплевывает кровь, он наконец-то может нормально дышать. Хрипит:

— Только Ньюту не говори.

Бродерик понимающе хмыкает:

— Если покажешься штатному целителю. На всякий случай.

Тесей жаждет потратить всю ночь на то, чтобы попробовать отследить чары, узнать неуловимый почерк убийцы. Просмотреть список всех учеников-одногодок, составленный Миллисент.

Целитель заявляет, что ничего серьезного, но категорично отправляет домой.

Тайком Тесей забирает часть бумаг с собой. Он составляет списки и схемы, пока не начинают слипаться глаза, а жмыр, притащенный Ньютом, недовольно шипит, показывая, что пора спать.

Сам Ньют не ночует дома. Всем отделом они ждут вылупления окками, проверяя какие-то очередные гипотезы. Ньют об этом яйце говорит последнюю неделю.

У Тесея есть немного усыпляющего зелья, так что он быстро погружается в сон — но тот снова полон кошмаров.

Он понимает, что судорожно сжимает простынь, только когда Ньют гладит его сведенные пальцы, осторожно высвобождает. Тесей садится на диване. Его почти накрывает паника, когда Ньют поднимается, собираясь уходить. Но брат кивает в сторону кухни.