Гиппогриф вылупился. Выжил. И превратился в огромного мощного зверя, когти которого могли бы легко разорвать человека, а каждый глаз с кулак Тесея. Но гиппогриф так и отзывался на кличку, которую придумал восьмилетний мальчик.

— Здравствуй, Пушок.

Сложив руки, Тесей кланяется, смотря в глаза зверя. Гиппогриф отвечает тем же, а после первым подходит и тычется в грудь Тесея, едва не сбивая его с ног. Пушок рокочет что-то ласковое, Тесей прижимается к его лбу собственным, что-то шепчет и зарывается пальцами в оперение на мускулистой шее.

Пушок белый, с серыми подпалинами и красивым черным узором вдоль крыльев. Тесей знает, мать не раз просили продать такого красавца, но она неизменно отказывала.

Оглянувшись на Ньюта, Тесей видит, что того окружили несколько гиппогрифов. Каждый из них хочет получить свою долю ласки, каждый готов покатать.

Ньют любил всех животных. Тесей был верен одному.

Дождавшись, пока Тесей устроится на спине и похлопает по шее, Пушок рывком отталкивается от земли, раскрывает крылья и ловит восходящий поток воздуха.

Тесей любит летать. Пока магловские дети разъезжали по округе на велосипедах, он летал на Пушке — пусть никто не мог его видеть. Но самый волнующий момент всегда этот, первый. Когда кажется, что желудок и тело ухают вниз, а ты сам устремляешься вверх, к облакам.

С высоты Дорсет кажется зеленым одеялом, расчерченным на квадраты рядами деревьев, полным ферм и маленьких деревень. Пушок делает неторопливый круг, облетая свою территорию. Его перья мягкие и щекочут лицо, если прижаться.

Тесей находит взглядом Ньюта, но тот не отлетает далеко от дома и не поднимается высоко. Летать он не любит и явно хочет уделить внимание каждому из гиппогрифов.

Ветер сносит слова, но Тесей давно умеет разговаривать с Пушком жестами. Он легонько похлопывает ладонью слева по шее гиппогрифа, проводит к основанию крыла. Пушок легко понимает и величественно сворачивает к побережью.

Море пенится у молчаливых скал, гиппогриф опускается над обрывом в когда-то любимой ими обоими бухте. Легко спрыгнув, Тесей разминает ноги, позволяя морскому запаху заполнить себя целиком, Пушок снова рокочет и тычется мощным клювом в бок Тесея. Мало кто даже из волшебников знает, как нежен может быть гиппогриф своим огромным хищным клювом.

— Да, приятель, я тоже по тебе скучал.

Тесей не сразу замечает юркнувшую в траве змею. Он не помнит ее названия, но точно знает, яд не опасен для человека, зато может убить многих магических существ. Даже гиппогрифа. Змеиные зубы легко прокусывают нежные передние лапы, защищенные только тонкими перьями.

Быстрее, чем успевает сообразить, Тесей выхватывает палочку и яростно направляет на змею.

— Экспульсо!

Он не хочет парализовать змейку, он жаждет уничтожить, стереть ее, разорвать на части. И она исчезает во вспышке синего света, оставляя на земле маленькую взрытую воронку. Пушок недовольно шарахается в сторону: он не боится магии и уж точно не магии Тесея, но вряд ли видел такие взрывы.

Заклинание трудно в использовании, но Тесей отлично его освоил.

Он опускает руку и хмурится. Щитовые чары всегда удаются ему легче атакующих. Но он знает, что зачастую лучшая защита — это нападение. И если нужно, он никогда не медлит и не сомневается в атаке.

Тесей помнит, как с восторгом и предвкушением заходил в лавку Олливандера в Косом переулке. Ему понравились многие палочки, но когда он увидел эту, то понял, что она — его. Пусть казалась слишком длинной, слишком белой, не очень-то похожей на обычные темные палочки, Тесей был уверен.

— Прекрасный выбор, — сказал мистер Олливандер. — Палочка для дуэлей?

— Я стану аврором, — заявил Тесей.

— Что ж, осина отлично изгоняет зло и атакует. Чешуя саламандры в сердцевине подскажет, что правильно и справедливо.

Тогда никто не знал, что его дуэлями и атаками станет вовсе не служба в аврорате.

Палочка ни разу не подвела Тесея, яростная, четкая и преданная.

Но Тесей всегда помнит, что саламандра живет не дольше, чем огонь, породивший ее.

Тесей, конечно же, опаздывает на обед, но мать не ругается. Она только велит сыновьям обязательно помыть руки перед едой.

Мать рассказывает о гиппогрифах, Ньют о работе в Секторе фантастических зверей в Министерстве. Тесей расслабленно улыбается и разрезает мясо, сидя во главе стола.

Он не спрашивает о местных друзьях детства — знает, что большинство из них вряд ли вернулись с войны.

Мать улыбается:

— Я горжусь вами.

Эта обычная фраза царапает Тесея, будто осколок вывороченной кости. Когда-то отец дал задание семилетнему сыну почистить днем гиппогрифов. И сказал свою обычную фразу: «я хочу тобой гордиться».

Это были последние слова, которые Тесей слышал от отца.

Темное проклятье в непростой работе аврора, могила в раскисшей от дождя земле под монотонный колокольный звон. Ньюту было два года, он отца не запомнил, а вот в памяти Тесея остался образ сурового мужчины, скупого на похвалу и пахнущего булочками с корицей, которые пекла мать.

С тех пор она ненавидела корицу и выпечку.

А Тесей очень старался, чтобы отец им гордился. Пытался быть идеальным — во всем. Знал, что этого можно добиться только упорным трудом, постоянными тренировками и контролем.

Ты — старший, Тесей.

Он помнит об этом всегда и не протестует. Просто иногда очень устает.

Вторым заклинанием, которое выучил Тесей, были щитовые чары.

Ньют уже привык, что в Лондоне Тесей каждый вечер по привычке их ставил на всю квартиру. Здесь, в доме детства, это кажется неправильным, и Тесей сдерживается. Кровать кажется маленькой и, проворочавшись не меньше часа, Тесей сдается. Берет одеяло и выскальзывает из дома.

Он не понимает, как совместить того идеального мальчика и нынешнего себя, крошащегося мраморной пылью.

Он знает, где спит Пушок, за прошедшие годы ничего не изменилось. Гиппогриф довольно поворачивается, и Тесей устраивается на его когтистой лапе, прижимается к теплому боку.

Он часто так делал в детстве. Мать запрещала, но делала вид, что не замечает, как сын ослушивается.

Гиппогриф прикрывает Тесея крылом, что-то урчит.

— Нет, Пушок, — тихо говорит Тесей, не открывая глаз. — Ты знаешь, я не могу остаться. Мое место не здесь. Тут мне будет тесно. А в мире еще множество вещей, которые я могу исправить.

Может, он будет достаточно идеален, чтобы суметь.

========== 6. ==========

— Тихо!

Тесей осекается: он не хочет, чтобы фраза звучала резко, и пытается сказать мягче.

— Успокойся и дай залечить рану.

Девушка всхлипывает, но кивает. Она лежит на полу, и на тёмном дереве не видна кровь. Тесей кладет левую руку на ладони девушки, зажимающие рану, его пальцы начинают слабо светиться.

— Успокойся. Ничего страшного не произошло. Крови много, но это ерунда.

Этому фокусу научил его один лекарь где-то во Франции, он же посоветовал развить навыки невербальной магии. Тесей благодарен и за совет, и за то, что не забыл, как раненый отвлекается на обычный свет, считает его чем-то исцеляющим… и позволяет, наконец, взмахнуть палочкой свободной рукой и действительно заняться лечебными чарами.

Тесей умеет врать при необходимости, но здесь и не нужно: крови много, но порезы неопасные, девушка просто неудачно задела какой-то штырь, когда пыталась выкурить из серванта то ли боггарта, то ли другую нечисть. Тот ответил, она запаниковала. За юрким существом отправился Бродерик Браун, который не очень-то любит юную девушку-аврора.

Тесей его понимает. Неопытные погибают первыми. Бродерик тоже был на войне.

Дело казалось плевым, девушка поехала одна, а Тесея и Бродерика отправили следом, едва они переступили порог аврората.