— Что произошло?

— Еще один труп, Эйдан МакКей, и на этот раз наш убийца знал, что его быстро найдут.

— Тесей к нему собирался.

— Наш убийца оставил послание и очередное проклятие. Я так понимаю, последнее сработало, потому что Тесей отвлекся на записку.

Слова застревают в горле Ньюта, но Миллисент торопливо говорит:

— Ничего серьезного, целитель говорит, то ли проклятие и не должно было действовать сильно, то ли Тесей сумел достаточно защититься. Но пришлось дать ему сильные зелья, слабые не действуют.

Ньют цепляется почему-то за последнюю фразу. Тупо спрашивает:

— Почему не действуют?

— Из-за ранения во время войны, тогда этих зелий было слишком много, привык.

Ньют резко останавливается, так что идущие в коридоре люди чуть не врезаются в него. Чья-то бумажная записка мягко тычется в затылок и облетает.

— Тесей был ранен?

Миллисен кажется смущенной:

— Ты не знал? Тогда пусть лучше он сам тебе рассказывает.

Когда дверь лифта мягко закрывается, Ньют понимает, что есть еще кое-что важное:

— Что за послание?

— Ммм… «Ты не успеешь поймать меня, Тесей».

— Он знает моего брата?

— Скорее, знает, кто его ищет.

Лекарь считается общеминистерским, но всем известно, что девять из десяти его пациентов — это авроры. Десятым обычно приходит какой-нибудь незадачливый служащий с ожогом, не успевший вовремя увернуться от чужой кружки.

Тесей сидит на кушетке, о чем-то негромко спорит с лекарем и явно не выглядит умирающим. Ньют ощущает, как будто кто-то дал ему отмашку, что снова можно дышать. Тесей поднимает голову, видит брата и хмурится, его недовольный взгляд пригвождает Миллисент.

Та пожимает плечами:

— Вот не надо тут! Раз отказываешься показываться в больнице, я не хочу, чтобы ты вырубился по пути домой или трансгрессировал не туда. До завтра свободен.

Тесей поднимается молча, его немного шатает, а взгляд ошалелый после зелий.

— Почему ты не писал, что ранен?

— Я же не умер.

Ньют только закатывает глаза. Тесей, не поднимая головы, дергает ниточки из старого пледа, в который закутался на диване.

— Ты не обязан справляться со всем в одиночку.

— Я знаю, Ньют. Но тогда от этого правда никому не стало бы легче. Вы всё равно не могли помочь. А ранение не было смертельным.

Тесей прав.

Тесей почти всегда прав. Порой от этого очень тошно.

— Насколько серьезно? — спрашивает Ньют.

— Настолько, что я привык к некоторым зельям.

Эти шрамы он явно не оставил, и Ньюту остается только вздохнуть: если брат не хочет рассказывать, он ничего не расскажет. Он всегда полагает, что знает, как лучше.

— Это послание… — переводит тему Ньют.

И сразу видит, как лихорадочно загораются глаза вскинувшего голову Тесея:

— О, теперь у нас есть почерк! Убийца думает, что играет с нами, но оставил улику. Сравним его с почерками тех, кто учился в то время…

— Ты правда не понимаешь, Тесей?

Его взгляд полон недоумения.

— Мерлинова борода! Это опасно, Тесей!

Он пожимает плечами:

— Вся моя работа опасна.

Тоже правда. Ньют всегда понимал, что вряд ли в аврорате брат будет перекладывать бумажки. Даже если бы не случилось войны.

— Не больше, чем твоя работа с диким животными, — спокойно говорит Тесей.

Ньют ощущает себя младшим братом, который просто не хочет отпускать старшего. Эгоистично боится, что тот оставит его одного.

Ньют скрывается на кухне, долго возится с чашками и хотящим есть жмыром. Когда возвращается в комнату, Тесей уже спит, накрывшись пледом до подбородка: он всегда мерз.

Большую часть ночи Ньют бодрствует. Он замирает, вслушиваясь, пытаясь различить едва заметное тихое дыхание брата. Тесей спит спокойно — то ли благодаря зельям, то ли из-за дежурства Ньюта.

Аврорат в министерстве зовут средоточием хаоса. За глаза, конечно же.

Ньют знает, Тесей несет не хаос, а свет. Тот, что на конце палочки и осветит любую темную пещеру — даже если на это сияние Тесею придется пустить собственное сердце.

Он не знает, что Тесей думает о нем то же самое.

Ньют упрямо жжет полынь. Белесый горьковатый дым вьется в комнате вокруг него и хмурого Тесея, сидящего на диване. Тот рассеянно гладит похожего на кошку жмыра и следит за братом, но не протестует.

— Мама всегда говорила, что полынь защищает от зла и изгоняет демонов, — будто оправдываясь, говорит Ньют.

— Надеюсь, внутренних демонов тоже, — ворчит Тесей.

Когда они были маленькими, то притаскивали домой связки полыни, высушивали, а потом жгли, наблюдая за дымом, что ластился к рукам и вел куда-то дальше.

Ньюту всегда кажется, этот детский ритуал действительно очищает мысли. А дым может вывести из собственных страхов.

Правда, дым почему-то всегда льнет к Тесею.

Жмыр урчит и продолжает вылизывать кончики пальцев Тесея, где застыла тонкая карта шрамов.

========== 10. ==========

Тесей сам не мог бы точно сказать, как именно его ранило.

И до этого задевало на войне чужими заклинаниями, но никогда не было ничего серьезного. Пару раз касались и магловские пули, но залечить оказывалось еще проще.

Что произошло на этот раз, Тесей даже не понял. В памяти остались только огонь и взрывы, трещащие щиты, желтые и фиолетовые лучи, взрывающие комья влажной земли.

И боль, скручивающая, выжигающая внутренности.

Тесей приходит в себя на узкой больничной койке и быстро понимает, что боль никуда не исчезла. Она таится под кожей, легко вгрызается в мышцы и кости, стоит только шевельнуться. Может, он застонал — или целительница просто улавливает, что пациент очнулся.

Она оказывается рядом, еще совсем юная, с копной светлых непослушных волос и напускной серьезностью. Тут же сует Тесею какое-то зелье.

— Пейте. Вас сильно задело, но раз пришли в себя, это хороший знак.

Тесей догадывается, что это значит. Переживет ближайшие дни, значит, пойдет на поправку, нет — на одного аврора станет меньше.

Может, это отражается у него на лице. Может, лекарка и сама понимает. Она спрашивает:

— Мне написать вашим родным?

Тесей едва заметно качает головой.

Говорить больно. Думать, что придется причинять беспокойство матери и брату — еще больнее.

— У вас никого нет? — на лице лекарки мелькает сочувствие, но она быстро понимает, в чем дело. — О, вы просто не хотите им писать. Тогда я подожду, пока вы выздоровеете, чтобы рассказать о своих родных. Они наверняка чудесные.

Ньюту нравится во Всемирном драконоведческом заповеднике. Старшие коллеги не считают его неопытным юнцом, хотя так оно и есть на самом деле. Ньют до сих пор не понимает, почему после нескольких месяцев ходатайств в Министерство, его прошение всё-таки удовлетворили и послали работать с драконами.

Ньют не знает о письмах Тесея, в которых тот просил.

Деревянные домики почти сливаются с румынским лесом вокруг, пахнет хвоей. Сегодня очередь Ньюта до завтрака обновлять дезиллюминационные заклинания. Он рассеян и неаккуратен, так что тратит почти всё время и приходит в столовую, когда все уже сидят.

С разных сторон слышатся языки и акценты. Обсуждают, что сегодня надо проверить самку хвосторога, которая приболела накануне.

Ньют ковыряет кашу и ждет сов. Но когда они приносят почту, быстро убеждается, что для него ничего нет и возвращается к тарелке.

Тесей не писал уже неделю.

Послания брата всегда лаконичные, часто без подробностей, но сейчас нет даже короткой записки.

— Ньют…

Он неловко поднимает голову и встречается со взглядом одной из наставниц. Она протягивает ему конверт: