Сёстры играют важную роль в нашей истории, поэтому мы ещё ненадолго задержим внимание читателя. И обратимся мы к Ольге. Первенец семьи являлась и главной заводилой среди сестёр. Она обладала решительностью, упорством и старалась всегда ставить во главу вопроса своё собственное мнение. Сильный характер порой приводил к неприятным ссорам с супругом. Но Фредерик Маевский обожал супругу, оттого и не противился остаться в проигрыше. Стоило Ольге обиженно надуть губки, как все доводы переставали действовать, и он бросался к её ногам, взывая о прощении.

Что же касается Анастасии, она не обладала столь же решительным нравом, но супруг оказался куда более покладистым человеком, нежели Маевский, оттого и положение в семье создалось отчасти похожее. Обе сестры достаточно прочно занимали первенство в браке, и пророчили ещё больший успех Катерине. Ведь её будущий муж был известен поистине ангельским нравом. Беседовать с ним всегда означало удовольствие. Граф Эссен неизменно был вежлив, любезен, и позволял любую вольность в своём присутствии, что особенно ценилось сёстрами.

Что же касается нрава Катерины, с рождения она страдала излишней скромностью, что являлось ни чем иным как стремлением к одиночеству. Ей тяжело давались любые новые знакомства. Катерина прекрасно владела речью, но часто сбивалась под мужскими взглядами, в особенности, если чувствовала к себе внимание. Оттого, порой, и выглядела неуклюже. Она была очень ранима, и остро воспринимала даже малейший упрёк в свой адрес. Стоило матушке разгневаться, как тут же длинные ресницы взлетали вверх, брови сдвигались к переносице, а в прекрасных глазках появлялись слёзы. А батюшке речь и вовсе не шла. Ибо стоило ему повысить голос, как она замирала, а тело охватывал холодный ужас. В городе старалась появляться как можно реже. Любимое занятие – делать пометки на страницах, отмечая достоинства и недостатки главных действующих лиц очередного романа. Все её книги были исписаны мелким почерком. Тихая, чувственная мечтательница, далёкая от людской суеты, и оттого особенно уязвимая.

Одно дело мечтать, делать пометки на страницах, другое дело оказаться лицом к лицу с неприглядной правдой. И, конечно же, всегда в таких случаях мечты уходили прочь, даже не помыслив сопротивляться.

Маша, младшенькая, отличалась весёлым нравом и свободою выражений, что нередко приводило к наказанию со стороны матушки. Ей запрещали покидать комнату до той поры, пока она не заучит и не перескажет выраженные чуть ранее мысли в форме, приемлемой для благовоспитанной девицы.

Стоит упомянуть ещё об одной важной женщине, имеющей отношение к семейству, вдовствующей графине Кочергиной. Той самой, что беседовала с Крамилиным. По мнению главы семейства Белозёровых и по совместительству дальнего родственника, в свои сорок с небольшим лет, она вполне могла затмить некоторых представителей весьма известных семей. И не только могла, но и обладала возможностью наглядно продемонстрировать своё превосходство, имея доступ ко двору. Но ни красота, ни высокое положение, не могли повлиять на тот уединённый образ жизни, который она вела. Такое положение дел не могли не огорчать Белозёрова. Ведь Графиня Кочергина имела возможность исполнить его давнюю мечту, и представить семейство ко двору. Ещё более огорчали его дурные разговоры. О ней в Петербурге ходили всевозможные слухи, один ужаснее другого. Её боялись. Её сторонились. И тому имелись косвенные причины. Графиня Кочергина всегда появлялась неожиданно, и всегда в мрачных чёрных нарядах. А чёрная шляпка с траурным бантом вместо перьев давно стала притчей во языцех. Ходили слухи, что в шляпке заключено страшное заклинание, способное убить любого, кто осмелится с ней заговорить.

И эти слухи возымели своё действие. Белозёровы стали побиваться её не меньше остальных. И всякий раз испытывали ужас, когда она появлялась. Обстоятельства осложнялись тем, что она являлась крёстной матерью Катерины, и потому навещала её изредка.

Вот коротко и всё о семье Белозёровых. А теперь наступила пора узнать, как же проходил вечер помолвки в доме Белозёровых.

Безветренно. Небольшой мороз. Ночная Мойка покрыта льдом и укутана лёгким снежным покровом с маленькими сугробами по форме напоминающую набегающую волну. Несколько мужчин и женщин катаются на коньках. Они смеются, даже когда падают. За балюстрадой набережная с протоптанными пешеходными тропинками. За дорожкой заснеженная дорога со следами от каретных колёс. На стыке между тропинками и дорогой, через определённые расстояния возвышаются чугунные столбы с газовым освещением. Оттого так светло вокруг.

За дорогой другие протоптанные тропинки. Но теперь они тянутся не вдоль балюстрады, а вдоль стен величественных трёхэтажных особняков с изысканной лепниной на фасадах. Особенно выделяется среди них один мягкого, голубоватого цвета с маленькими ангелочками, которые по замыслу архитектора должны поддерживать козырёк парадного главного входа, выходящего на набережную Мойки. На первом этаже окна только возле парадной двери. Но они есть на втором и третьем этажах. И ярко отсвечивают даже через покрытое инеем стекло. Барельеф и каменные подоконники местами запорошены снегом.

Остаётся упомянуть о четырёх каретах возле парадного входа с кучерами и трёх двуколках, что стояли чуть поодаль с потушенными фонарями, ожидая того самого долгожданного окрика: «Извозчик!»

Что же происходило в самом особняке?! Давайте войдём в вестибюль, минуем слугу в ливрее, поднимемся по лестнице, устланной мягкими коврами, и пройдём в праздничный зал, где происходили все события.

Всего три десятка гостей или чуть более. Мужчины большой частью во фраках темного цвета, женщины в самых разнообразных шелковых, муаровых, атласных нарядах и самых разных оттенков, однако же схожие между собой формой, необычайно модной этой зимой в столице. Узкие в талии, и далее расширяясь пышным колоколом благодаря корсету, ниспадают до самых щиколоток. Видны лишь носочки туфель. Рукава короткие с оборками на плечах или длинные с кружевным запястьем. Вырез на груди глубокий. Эта деталь верхней части платья вошла в моду недавно и поддерживалась в равной степени женщинами самых разных возрастов. Неизменным атрибутом являлись веер и миниатюрная расшитая жемчугом и шелком сумочка на изящной золотой цепочке, висевшая на запястье.

Для дам накрыли отдельный стол, куда подавались фруктовые напитки, чай, преимущественно китайский, и кофей, преимущественно бразильский. Немецкие и французские конфеты в красочной обёртке, сладости в виде румяной выпечки, а так же изюминка десерта – большой Петербургский торт, от которого каждый желающий мог отрезать себе кусочек. При этом, чем тоньше выглядел отрезанный ломоть, тем скромнее считалась дама. Мужчин это правило не касалось. Они могли себе позволить десертную трапезу вместе с дамами.

А вот дамы были лишены такой же возможности в отношении мужчин. В противоположном углу был накрыт ещё один стол. И там имелся ликёр с винцом. А так же приличествующая к ним закуска. Отдельно лежала коробочка с ароматным табачком и спички.

В то время, пока дамы обсуждали городские сплетни за чашкой чая, мужчины занимались…тем же самым, но только за бокалом вина или рюмочкой ликёра. Дамы сидели на стульях. Мужчины же вынуждены были стоять, ибо сидеть в присутствии дам считалось делом неприличным. Но разговор у них, безусловно, был куда важнее, поскольку пересуды касались публики не столь приятной для высшего общества. Именно это и происходило сейчас. Речь вёл Белозёров. А слушателями являлись действующие зятья Маевский с Дубровиным, будущий – граф Эссе, прибывший на торжество в блестящем чёрном фраке и почему-то пурпурной кружевной рубашке с облегающим шею воротником на золотой булавке. Ещё были Стопин с Легкорожевым, партнёры, с которым у Белозёрова имелись общие финансовые интересы. Но давайте послушаем, о чём возвещал хозяин дома с крайне возмущённым видом.