– Доколе?! Доколе безобразие оное твориться будет в городе? Порядочным людям из дома выйти невозможно. А господин Полицмейстер словно и не замечает оборванцев, толпами снующих по улицам, и готовых обворовать любого среди бела дня.

– Шваль! И её следует немедля вымести из города! – поддержал его граф Эссен. – Негоже нам с ними по одной улице ходить.

– Вот! – Белозёров с гордостью лёгким жестом руки указал на будущего зятя. – Именно об этом и шла речь у Полицмейстера. Но он наотрез отказывается выполнять свои обязанности, оправдываясь высокими словами о милосердии, снисхождении и сочувствии. Господа! О каком сочувствии может идти речь, если вас пытаются ограбить?! В таких случаях уместен лишь кнут! – с пафосом изрек Белозёров.

– Не от хорошей жизни, батюшка! Не от хорошей жизни! – подал голос Дубровин, слывший мягкосердечным человеком. – Иной раз и крошки хлеба не хватает. Чего ж им делать, несчастным?

– Пусть работать идут! Пусть честно трудятся! – ответил на это Белозёров. – Воровство ничем нельзя оправдать.

Разговор вынуждены были прекратить, поскольку в зале появилась невеста в сопровождении трёх своих сестёр. Дивный овал лица обрамляли русые локоны, а вырез платья был украшен живыми цветами. Катерина явилась в белоснежном платье. А вот сёстры нарядились в голубое, салатовое и бордовое платья, чтобы подчеркнуть одеяние невесты.

Губы Катерины были слегка приоткрыты, а реснички вздрагивали и взметались вверх каждый раз, когда до неё доносились восторженные отзывы в свой адрес. Взгляд выражал одновременно смущение и некоторую неловкость.

Граф Эссен пожирал её глазами вплоть до того времени, пока она не взглянула на него. На лице невесты мелькнула лёгкая тень. Одного этого хватило, чтобы жених на всех парах поспешил к ней. Он произнёс приличествующие случаю слова, отмечая достоинства невесты и выражая благодарность за оказанную честь.

Не будем всего пересказывать, ибо происходящее являлось обыденным на всех подобных событиях. Остановимся лишь на главном. После соблюдения всех формальностей и обмена любезностями, жених надел кольцо на руку невесты, а затем поцеловал обе её руки вместо одной, что считалось небольшой, но вполне допустимой вольностью. Далее Катерина взяла его под руку, и они уже вместе продолжили торжество.

В разгар праздника прибыл Соколов. Он доводился племянником Белозёрову. Правда, приезжал в гости редко по причине загруженности в работе. Он передал слуге шинель с фуражкой и, поправляя мундир, поднялся и присоединился к гостям.

Соколов приносил искренние поздравления Катерине и графу Эссену, когда его приметил Белозёров.

– А вот и храбрец, защищающий нас с вами от преступников! – возвестил он во весь голос, привлекая к Соколову всеобщее внимание. Белозёров подошёл, поздоровался с племянником, после чего выразил надежду в скорейшем искоренении «отвратительных нелюдей», как выразился он сам.

Соколов развёл руками.

– Ничего утешительного сообщить не могу! Утром случилось ещё одно убийство. Убили молодую девушку самым бесчеловечным способом, какое только возможно представить.

Многие, в основном женщины испытали ужас после таких слов, а вот Белозёров бросил торжествующий взгляд на Дубровина.

– Вот вам и снисходительность! Калёным железом выжигать эту нечисть. А что Крамилин? – поинтересовался Белозёров.

– Самого сегодня ограбили!

– Что вы говорите?! – поразился Белозёров.

Соколов широко заулыбался.

– Прямо на моих глазах. Смотрели на этого паренька в упор, и ничего не поняли. Подошёл, умыкнул у Крамилина бумажник и не торопясь ушёл. Спохватились, когда уже и след простыл. Крамилин как приехал, всех собрал и приказал: хоть из-под земли его мне достаньте. Злой, как чёрт на него!

Старшая из сестёр – Ольга – слушала с открытым ртом. Её эта история настолько заинтересовала, что она решилась задать вопрос.

– Как же так? Не заметили? Я бы и то заметила. А вы сыщики, и прохлопали преступника!?

Многие думали как Ольга. Да, они всегда были невысокого мнения о полиции. Но Соколов только улыбался.

– Так обчистит, что и не поймёте. Увидите красивого паренька лет двадцати, сразу прочь. Иначе вернётесь домой с пустыми карманами.

– Красивого паренька?! – недоумённо переспросил Белозёров. – Так они же все как один, с выкатанными глазами да свиным рылом.

– Необычайно хорош собой! – повторил Соколов. – Словно благородных кровей. И одет опрятно. Оттого и с такой лёгкостью карманы обчищает. Представить в нём вора невозможно. Мы не смогли понять, хотя всякого успели навидаться, а другие и подавно не смогут.

– Словить сможете? – поинтересовался Белозёров.

– Словим! Обязательно, словим! – пообещал Соколов.

На этой обнадёживающей ноте и завершили разговор о преступниках. Как-никак помолвка.

Но у Провидения в этот день имелись свои планы. Не успели Соколов с Белозёровым отойти от жениха с невестой, как совершенно неожиданно появилась графиня Кочергина. Её никто не приглашал, но она пришла.

Несмотря на высокий сан, который предписывал всем и каждому в зале подойти и приветствовать графиню, никто и с места не двинулся. Наоборот. Все стали отступать. Даже в глазах Катерины отражался ужас. Она боялась свою крёстную матушку. Виделись всего несколько раз за всю жизнь. Причиной всех этих страхов являлись те же слухи. А если кто и сомневался, так получил сейчас подтверждение. Помолвка, а она явилась в траурном платье с этим ужасным красным траурным бантом! На запястье покачивалась сумочка столь же мрачных оттенков, как и всё одеяние.

Вокруг воцарилась полная тишина. Даже веера в руках дам замерли. Графиня Кочергина направилась прямиком к Катерине. С каждым последующим шагом, та теснее прижималась к жениху.

Графиня Кочергина остановилась в нескольких шагах от крестницы и повелительным жестом подозвала её к себе. Не сразу, но Катерине пришлось подчиниться. Она освободила руку и очень медленно подошла. Взгляд отражал отчётливый страх.

– Тебе нечего меня боятся! – с необычайной мягкостью проронила графиня – Я здесь только ради тебя.

Когда Катерина подошла, она дотронулась тремя пальцами до её груди, что было расценено присутствующими как некое действие, имеющее целью приобщить невесту к своей секте. Граф Эссен забеспокоился, наблюдая за происходящим, но подойти к гостье не осмелился, равно, как и все остальные. Графиня Кочергина убрала руку.

– Ночью я видела сон. Вещий сон. В том сне я видела твоё сердце. Оно остановилось. Двадцать лет назад я видела точно такой же сон. Только про себя.

Графиня Кочергина открыла сумочку и достала оттуда ожерелье. Десятки чудесных изумрудов, нанизанные на золотую нить, сверкали так, что в глазах рябило. От этого сияния по стенам побежали зеленоватые блики. Все так и ахнули от восторга, завидев такую красоту.

Графиня Кочергина надела ожерелье на шею Катерины.

– Это оберег. Всю жизнь берегла! Мой подарок тебе. Держи у сердца своего. Даст Господь, поможет в тяжёлые времена.

Графиня Кочергина ушла, не обращая внимания ни на гостей, на хозяев, и даже не попрощалась.

Катерину, после её ухода охватила сильная дрожь, и она никак не могла успокоиться. Ожерелье жгло шею и грудь. Она подняла руки, чтобы снять его, но внутри возникло что-то ужасное, и словно дикий зверь набросилось на неё, не позволяя этого делать. Катерина безвольно опустила руки.

Гости не спускали с неё настороженных взглядов. Они видели, что с невестой происходит нечто очень странное. Оттого и бочком, бочком, незаметно потянулись к выходу. Никому не хотелось подпасть под влияние ведьмы Кочергиной. А ведь она явно что-то наколдовала! Какое-то страшное заклинание, раз уж невеста трясётся как листочек на ветке.

Помолвка закончилась. Не прошло и четверти часа после ухода Кочергиной, как в зале осталась лишь семья Белозёровых с зятьями да Соколов, который вообще не верил во всю эту чушь с заклинаниями. Но Кочергина даже его впечатлила своими речами. Впрочем, вскоре откланялся и он. Служба! А за ним потянулись Маевский с Дубровиным. Жён решили оставить в родительском доме, дабы озаботились Катериной. Та чувствовала себя всё хуже и хуже. Не желая более испытывать стойкость невесты, едва державшейся на ногах, откланялся и граф Эссен, пообещав наведаться на следующий день, осведомиться о самочувствии невесты.