Воспоминания, казалось бы, давно смягчившиеся под воздействием времени, вдруг ярко вспыхнули перед их мысленном взором. Опасный поход, погибшие товарищи и та самая ночь, когда Арей лежал на земле, обращаясь к суровым небесам. Ночь, когда худенькая лохматая девчонка, смеясь, сказала ему: «Полюбите кого-нибудь первым. Меня, например!». Но он не понял шутку и полюбил на самом деле.
- Ты не ответил, - умоляюще сказала Пелька.
Он опустил голову, разглядывая жену и читая в её глазах отчаянную необходимость.
- Пожалуйста, мне нужно это знать.
- Я был одинок и устал от реальности, а ты была прекрасным сном.
Простой ответ завис в прогретом воздухе комнаты. После этого влюблённые долго молчали. Всё уже было сказано, и добавить к этому было нечего. Они лежали, не шевелясь, наблюдая, как бесцветное небо наливается красками, алея на востоке кровавым рассветом. Жизнь зарождалась вновь, вопреки всему, брезжила надеждой, бередила старые мечты.
Эти десять рассветных минут пролетели, оставив после себя горечь близящихся потерь. Как только за окном вспыхнуло золотом неизбежное солнце, Арей поднялся с кровати, и его спина безжизненно ссутулилась. Пелька боялась поднять глаза, боялась, что, если посмотрит ему в лицо, то окаменеет. Но в конце концов, решившись, взглянула на мужа. Он выпрямился во весь рост, и его зрачки тёмными провалами уставились на девушку.
Не нужно было ураганного ветра и высоких волн. Лишь короткий, еле слышный выдох. Свет погас.
***
Пусть сотрёт мою память холодный северный ветер
И дороги усталую душу от ран исцелят.
И уходит в беззвёздную полночь Воин Рассвета,
Унося свою боль и без права вернуться назад.
Начались долгие месяцы погони и пряток. Сначала они меняли один дом на другой, потом перебрались за город. Раскрытый тайник, спешные сборы и отступление, преследование и кровопролитная битва, новое секретное место. А затем неизменное обнаружение - и всё начиналось по новой.
Бледная Пелька молчаливым призраком шла подле мужа, прижимая к груди дочь. Угрюмый барон мрака уже не заставлял свой огромный двуручник исчезать, оружие постоянно было у него в руке, напоминая о том страшном положении, до которого он довёл свою семью. Арей таскал их за собой по городам и лесам, иногда погоня заставала их посреди ночи, и они вынуждены были бежать, куда глаза глядят, и ночевать чуть ли не под открытым небом, на ковре из опавших, уже начавших преть листьев.
Он убивал у них на глазах, уже не щадя нежное сердце жены, не думая о том, что это видит дочь. Арей окончательно превратился в тень - жуткое подобие себя прежнего: вымотанный, с вечно голодным дархом и грузом ответственности, что был тяжелее могилой плиты. Он знал, что мучает свою семью, но не мог их отпустить, не мог!..
Поздним октябрьским вечером они кое-как нашли убежище в небольшом городишке, на чердаке заброшенного дома. Мирослава кашляла, надрывая горло. Малышка простудилась во время их бегства под проливным дождём и теперь лежала на руках у матери, лопоча:
- Мамочка, болит…
Пелька смотрела на неё, глотая слёзы. Она ничего не могла сделать для своего ребёнка. Миру нужно было показать доктору, но они не могли даже носа высунуть из этого дома, потому что круг преследователей смыкался, и вскоре им вновь придётся бежать, прятаться, скрываться…
Девушка подняла глаза на мужа, и впервые за всё время, что они вместе, и за эти последние жуткие месяцы в её взгляде мелькнул немой упрёк. Ещё более беспощадный именно потому, что она молчала. Уж лучше бы она била его и кричала, срывая голос, припоминая ему все грехи - сколько их у него было!.. Но Пелька молчала, и её бескровное личико не выражало никаких эмоций, кроме смертельной тоски.
Арей отвернулся и стиснул руки в кулаки. Он дотянул до конца, дошёл до самого края. Всё было кончено.
Он отдаст жену и дочь свету. Пусть они станут недосягаемы для него самого, зато будут живы, а их эйдосы снова засияют уверенно и ярко.
Стремительно приблизившись к Пельке, Арей порывисто притянул её к себе и прижался губами ко лбу.
- Потерпи ещё немного, родная, - глухо прошептал он. - Скоро всё закончится.
- Что ты задумал? - испуганно воскликнула девушка. - Арей?!
Ничего не ответив, мечник отошёл к стене и начертил руну вызова. Буквально через десять секунд в дверь их каморки постучали.
- Это я, - голос Яраата по ту сторону заставил Пельку посереть.
Барон мрака посмотрел на стену - очертания руны вспыхнули, подтверждая, что это действительно тот, кого он вызывал. Открыв дверь, мужчина пропустил оборотня внутрь. Прибывший огляделся, кивнул мечнику, слегка поклонился Пельке и приятно улыбнулся.
- Всё так плохо? - поинтересовался он, обращаясь к Арею.
Тот, неопределённо мотнув головой, отвёл Яраата в сторону и что-то зашептал. Тот кивал, и по его лицу невозможно было понять, о чём он думает. Наконец, оборотень уточнил:
- Ты точно справишься один?
- Сейчас мне главное увести погоню в нужном направлении, - отрезал барон мрака. - Справлюсь.
- Что происходит? - напряженный голос девушки прозвенел во влажном, студёном воздухе чердака.
Арей приблизился к ней и сказал как можно спокойней:
- Пелька, вы с Мирой останетесь здесь. Яраат присмотрит за вами, пока я собью преследователей со следа. Потом я вернусь сюда, за вами.
- Нет! - резко оборвала его жена. - Мы не останемся без тебя. Я никуда тебя не отпущу!
Мечник схватил её за плечи, стараясь передать часть своих скудных сил, убедить в том, что это последнее испытание:
- Пелька, послушай меня, родная, - зашептал он. - Нам не уйти от них втроём. Мира больна, мы не сможем бежать вместе с ней. Это займет не больше дня, ты даже не успеешь заметить, что меня нет рядом. Вы поспите, возможно, малышке станет лучше после крепкого, спокойного сна. Ты тоже отдохнёшь и наберёшься сил.
- А что потом? - так же шёпотом спросила девушка, стараясь разглядеть мужа сквозь мутную пелену слёз.
- Потом всё будет хорошо, обещаю, любовь моя, - он не хотел, чтобы кто-то был свидетелем их с Пелькой разговоров и объятий, но ситуация была не та, в которой можно выбирать.
Поэтому Арей прижал к себе тонкое тело жены и крепко поцеловал темноволосую макушку. Зажмурившись на мгновение, он вдохнул запах её волос. Затем отстранился и согнутым пальцем погладил нежную щёчку дочери.
- Папочка? - вопросительно пролепетала малышка, хватаясь за ладонь отца.
Тот моргнул, прогоняя боль из зрачков.
- Я скоро вернусь, - ответил он и ободряюще улыбнулся. - И мы снова будем вместе.
Яраат всё это время стоял в стороне, деликатно отвернувшись. Когда он услышал позади шаги Арея, то обернулся, опять расплывшись в улыбке. Барон мрака пристально смотрел на него, и в его глазах дрожала опасливая надежда.
- Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть, Яраат, - он не договорил, но тон его голоса ясно давал понять, что за семью мечника оборотень отвечает своей головой.
- Конечно, друг мой, - тот серьёзно кивнул, скидывая плащ. - Я смотрю, твоя дочь простужена.
Он пересёк комнату и подал Пельке тяжёлую шерстяную ткань.
- Укутайте ребёнка, мой плащ очень тёплый, а здесь сыро.
Девушка недоверчиво смотрела на него, однако Яраат снова улыбнулся, мягко и приветливо, всё ещё протягивая кусок материи. И Пелька приняла вещь, несмело улыбнувшись в ответ.
Уже в дверях, держа в зажатом кулаке свой меч, Арей обернулся к жене и дочери. Он хотел что-то сказать - он так много хотел сказать! - но вместо этого лишь молча кивнул и выскользнул за порог. Уже там, за стеной, он резким движением отёр одинокую слезу и уверенным шагом направился вниз по скрипучим ступеням. Он ошибся, сказав Пельке, что вернется через день - двое суток барон мрака гонял по болотам и городам стражей, наёмников и духов. Головы летели с плеч, дархи разбивались на осколки, алая кровь и мерзкая субстанция комиссионеров заливали клинок Арея. Мужчина не думал ни о чём в минуты боя, но в его ссохшемся сердце всё время пойманной птицей билась любовь. Он готов был выжечь города, чтобы вернуться к своей семье. Мечник не мог знать, что возвращаться уже не к кому.
