Липкие щупальца тьмы всё глубже проникали в их жизнь. Девушка стала ощущать, что эта паутина опутывает и её тоже. Вне себя от безысходности и отчаяния, она то срывалась и рыдала в голос, пугая этим дочь, то часами сидела в продавленном жёстком кресле, уставившись в одну точку. С трудом можно было узнать весёлую, энергичную Пельку в этой бледной, молчаливой женщине. На её виске подрагивала жилка, а девушка всё думала и думала о том, что где-то там её муж сейчас убивает людей и стражей, и его страшный клинок раз за разом опускается, разрубая мягкую плоть.

Он снова стал поглощать эйдосы. Подобные догадки закрадывались в голову Пельки уже какое-то время: она замечала, что дарх Арея по возвращении домой казался раздувшимся, как насытившееся животное; видела, что мерзкая сосулька засияла ярче, а постоянно кровоточащие ранки на груди мужа, нанесённые голодным паразитом, стали заживать.

И однажды она своими глазами увидела, как барон мрака кормит источник своих жутких сил. В тот вечер он вернулся раньше обычного. За закрытыми ставнями ещё виднелись брызги заходящего солнца, когда Арей возник посреди комнаты. Защитные чары дрогнули, признавая своего. Мечник тяжело повалился на стул и распахнул полы грязного плаща. Вся правая сторона его рубахи была залита кровью. Пелька ахнула и бросилась к мужу, однако тот жестом остановил её.

- Всё в порядке, - прохрипел он. - Царапина, не более.

Жена, не слушая его, набрала в небольшую миску воды и взяла со шкафа несколько небольших полосок ткани, которые она вкладывала Мирославе в панталончики. Морщась, барон мрака скинул плащ и через голову стащил испорченную вещь. С плеча до груди спускалась небольшая, но довольно глубокая рана. Смочив тряпицу в чистой воде, Пелька осторожно промокнула порез.

- Что произошло? - размеренно спросила она, стараясь не давить слишком сильно.

- В этот раз ни одного комиссионера, зато трое стражей, - сквозь зубы ответил мечник, терпеливо снося боль. - Не шибко умелых, но всё же численный перевес сказался.

- Ты всех убил? - всё так же спокойно поинтересовалась девушка.

Мужчина повернулся к ней.

- Нужно было пригласить их к нам на чай? В битве всегда кто-то выходит победителем, а кто-то - проигравшим. Если я сижу здесь, значит, где-то там лежит мой противник.

Вода в миске стала красно-розовой, когда девушка закончила промывать рану и наложила сверху тугую повязку. Арей щёлкнул пальцами, и грязная вода с испорченными тряпками просто исчезли. Однако Пелька всё равно подошла к большому тазу и сполоснула миску. Когда она обернулась, её дыхание оборвалось.

На столе перед мечником лежали три дарха. По сравнению с его собственным они были мелкие, их грани не блестели столь же ярко и гипнотически, но от них веяло такой же мёрзлой пустотой. Орудуя кинжалом, Арей коротким умелым жестом вскрывал дергающиеся сосульки и пересыпал эйдосы в свой дарх. Пелька вновь услышала тот же печальный перезвон, который был ей знаком ещё с Лысой Горы, с того вечера после боя Арея и Эребуса, когда она впервые увидела этот жуткий ритуал. Грустно мерцающие песчинки одна за другой ссыпались в разверстую пасть дарха, и девушка отвернулась, глотая слёзы. Зрелище было невыносимым и отталкивающим.

Её и без того угнетённое состояние не улучшилось, когда она вдруг почувствовала руки мужа у себя на талии. Он стиснул её в объятии и попытался развернуть к себе для поцелуя, однако девушка стала вырываться. В глазах барона мрака вспыхнул опасный огонёк, и он толкнул жену к стене, в последний момент обхватив её затылок, чтобы она не ударилась головой. Зажав девушку между шершавой деревянной поверхностью и своим телом, Арей внимательно следил за выражением её лица, крепкой рукой удерживая жену от побега.

- Ага, - наконец прошептал он, и его губ коснулась странная усмешка, которую Пелька не видела уже очень давно. В этой усмешке презрение к себе мешались со злостью на весь мир. - Вот оно.

- Что? - не поняла девушка.

- Отвращение, - мужчина всё так же улыбался, и ей не верилось, что эти самые губы, которые дарили ей столько радости, теперь растягиваются в мучительном оскале. - Твой муж стал тебе противен, любовь моя?

Пелька что было силы оттолкнула его, и он разжал руки, больше не пытаясь её удержать.

- Мне противен не ты, - тяжело дыша, сказала она. - Мне отвратительна твоя слабость, которой ты, запнувшись о первые настоящие испытания, снова решил потакать. У меня для тебя плохие новости - момент ты выбрал самый неудачный.

Ноздри мечника раздулись, выдавая его гнев. Он сжал кулаки, стараясь не сорваться.

- Вот, значит, как? - просипел он. - По-твоему, я решил потакать слабости? Ты знаешь, что я мучился от голода дарха многие месяцы. И продолжал бы бороться, если бы не обстоятельства. Но случилось то, что случилось, а мне нужны силы! И я устал тебе это повторять!

- А я устала предлагать тебе помощь! - не выдержав, Пелька тоже повысила голос. - Я много раз повторяла, что ты не обязан нести свою ношу в одиночку! Мы вместе создали всё это, и вместе должны нести ответ за последствия. А ты отодвигаешь меня в сторону, не считаясь с тем, что я при этом чувствуя, не принимая в расчёт, что я далеко не так слаба, как тебе кажется!

Барону мрака было не по себе от осознания того, что упрёки жены в чём-то справедливы. Однако в этот раз признать её правоту было выше его сил.

- Кажется, я ещё несколько лет назад предупреждал, чтобы ты не строила иллюзий на мой счёт! Я не обещал тебе ничего, кроме своей любви и преданности - и, кажется, в этом ни разу тебя не подвёл! - он видел, как запрыгали губы жены, но не мог остановиться. - Чего ещё ты хочешь от меня? Чтобы за пару лет я превратился в милосердное добро, выкинул дарх и заново отрастил крылья? Это не сказка, а явь, открой, наконец, глаза!

- Папочка…

Тоненький голосок, раздавшийся со стороны колыбели, заставил обоих родителей вздрогнуть и одновременно повернуть головы. Мирослава, цепляясь за бортики, крепко стояла на своих пухленьких ножках и смотрела на них огромными испуганными глазами.

- Радость моя! - Пелька бросилась к люльке и прижала к себе дочь. - Наконец-то! Арей!

Девушка сияющими глазами посмотрела на мужа. Она в один миг позабыла об их ссоре и страхах - её дитя сказало своё первое слово, которое она с упорством повторяла маленькой Мирославе вот уже несколько месяцев, надеясь порадовать мужа. Однако на его лице вместо ожидаемого счастья отразилось лишь отчаяние. Гримаса боли исказила грубые черты, и он вновь рухнул на стул, спрятав лицо в ладонях.

Пелька растерянно спустила дочь с рук, и девочка быстро-быстро затопала к отцу. Ткнувшись в его колени, Мира забила кулачками, требуя внимания и приговаривая:

- Папочка, папочка…

Она выговаривала это слово уверенно и довольно чётко, почти как взрослая. Арей поднял голову и взглянул на дочь. В его глазах плескались мутные слёзы.

***

Расскажи мне о мокрой дороге,

Что сокрыла следы навсегда уходящего в путь,

Как застыли в суровом молчании боги,

Не желавшие снова отнятое счастье вернуть.

Он не мог заснуть. И не потому, что ему снова снились полёты - нет, он давно уже спал без сновидений. Дело было в страхе, который, подобно ядовитой змее, крепкими кольцами обхватывал его, свивался в районе шеи, давил на грудь, не давая дышать. Барон мрака всегда был храбр, безрассудно отважен, даже в разгар кровопролитной битвы, в окружении сотен врагов его ни разу не покинула смелость. И вот теперь он боялся - это мерзкое, неудобное чувство было ему прежде незнакомо, и мечник не знал, как с ним справляться.

Мысли - одна абсурдней другой - штурмовали его разум. Он смертельно устал и выбился из сил. И ещё он сказал Яраату правду - у Арея не было даже идеи о том, что делать дальше. Надежда на артефакт становилась всё призрачней - если они, потратив столько времени, не смогли отыскать его вдвоём в более спокойных обстоятельствах, то сейчас об этом и думать нечего. А даже если оборотень сможет найти Свиток желаний в одиночку, неизвестно, когда именно это произойдёт, тогда как помощь нужна уже сейчас.