- Значит, Могута знает, - сказала она, когда хозяин отошел.

- Знает, - подтвердил Арей, разливая вино. - Он выручал меня уже не раз, ему можно доверять. Видишь ли, Могута не только ловкий делец. Он любит быть сам себе хозяином, а потому, как и я, не признает ничьих правил, кроме своих собственных.

- И что это значит? - не поняла Пелька.

Мечник подал ей чашу с вином, поясняя:

- Только то, что он против ограничений мрака, касаемых любви, женитьбы и прочего. Причиной тому, разумеется, не мягкосердечность, но тем не менее.

Внезапно посерьезнев, он пригубил вино, и девушка сделала то же самое.

- Я не смог подарить тебе спокойной жизни, - его голос дрогнул, когда он заговорил. - У тебя не было невинной поры обрученной невесты и последующей пышной свадьбы в кругу близких и друзей. Я не могу обещать тебе безоблачного будущего. Но я могу поклясться, что буду любить тебя сильнее всего на свете до конца наших дней и даже после. Я никого никогда не полюблю так, как тебя, Пелька.

Это было первое его признание. Здесь, посреди шумного трактира, в гуще незнакомцев и отъявленных мерзавцев, в день их свадьбы Пелька впервые услышала самые главные слова. На их пальцах блестели кольца, а в уши вливался гомон посетителей, в нос бил резкий запах вина. Даже эта уродливо-прекрасная картина несочетаемого находила отражение в самой их паре - они являли собой единение абсолютно разных по своей природе ипостасей. И это тоже было завораживающе красиво.

Девушка смахнула слезы, снова пробуя вино, ощущая на губах терпко-сладкий привкус. И только опустив чашу, ответила:

- Позволь и мне сказать. Я не могу обещать, что буду тебе хорошей и послушной женой. Ты не найдешь во мне абсолютной покорности, я вряд ли научусь хорошо готовить и не стану примерной хозяйкой. Но я буду тебе верна и буду любить тебя так, как только может любить человеческое сердце.

Арей протянул ей руку, слегка сжал, разглядывая игру света на серебряном кольце.

- Этого мне более, чем достаточно, - прошептал он.

Казалось, они могли бы просидеть такую целую вечность, не шевелясь. Однако кое-кто начал кидать на них любопытные взгляды, и Арей неохотно отпустил руку жены, тем более что в этот момент им принесли очередное угощенье - рыбный пирог.

Музыка звучала всё громче, отблески свечей и очага становились всё ярче, и атмосфера праздника - странно, но это было именно так - ощущалась всё отчетливее. Пелька почти ничего не ела и совсем не пила, разве что изредка смакуя вино. Однако она чувствовала себя разомлевшей, опьяневшей от счастья и сильных эмоций. Арей тоже едва ли притронулся к еде, поглядывая на жену через стол и время от времени задумчиво улыбаясь.

Однако отсутствие аппетита у молодых, похоже, никого не смущало, и на скатерть без устали выставлялись разнообразные блюда: каша, блины, странное рассыпчатое печенье. Ведьмочка, разносившая кушанья, ставила перед ними очередной горшочек, когда на длинную столешницу упала большая тень. Ведьма шарахнулась, Арей вскинул голову, однако реакция Пельки оказалась стремительней. Зажав рот рукой, она вскочила с лавки, опрокинув чашу с вином и залив им подол платья. Но девушка, казалось, и не заметила этого, бросившись на шею огромного бородача.

- Олаф!

Варяг неуклюже обнял её, смущенно и радостно улыбаясь. Отстранившись, он пожал руку Арею. Тот указал на лавку, приглашая Олафа присесть, и потребовал ещё одну чашу под вину.

- Вот уж не думал, что вновь свидимся, - произнес мечник, разглядывая оборотня. За те полгода, что минули с их поединка против охотников за глазами, варяг ничуть не изменился, разве что немного похудел да ещё гуще зарос бородой.

- И я не думал, - развел руками Олаф.

- Как вам удалось выбраться? - тихо спросила Пелька. Неожиданная встреча напомнила ей, как сильно она переживала гибель всего их отряда.

Бородач принял у Арея вино, отхлебнул немного, а затем залпом осушил всё. Рукавом утерев рот, он ответил:

- Волком я добежал-таки до Камня-головы и уже там потерял сознание. Очнулся у скал, видимо, дополз туда уже после того, как камень меня излечил. Окончательно же пришел в себя, когда обрушился ураган. Пошвыряло, конечно, знатно, однако то, что я был обращен, меня и спасло. Я упал где-то в полях Пограничья.

Арей, нахмурив брови, обратился к нему:

- Так ты ничего не помнишь после того, как добрался до камня? И нас не видел?

- Нет, - покачал головой Олаф. - Я как будто в полусне был, видимо, яд, выходя из тела, действовал таким образом.

Мечник вспомнил собственное полуобморочное состояние, вытекающий из ноги расплавленный наконечник копья и кивнул.

- Так что, всё-таки, случилось? Как вы сами-то? - варяг наполнил вторую чашу вином, вновь опрокидывая её, и посмотрел на Пельку так, будто только увидел, что она в белом платье. Его глаза расширились ещё больше, когда он заметил кольцо на её руке. Сдвинув брови, бородач перевел взгляд на мечника.

Тот не смутился, прямо встречая этот порицающий взор. Однако отвечать не спешил. Взяв руку девушки в свою, он слегка сжал её и сказал мягким, но не терпящим возражений тоном:

- Пелька, пойди наверх, отдохни, сегодня был долгий день. Я скоро буду.

Решив не спорить, она поднялась, улыбнулась Олафу, стараясь скрыть неловкость:

- Мы ведь ещё увидимся?

Тот кивнул, и Пелька, подхватив испачканную вином юбку, направилась в сторону лестницы. Барон мрака провожал её глазами.

- Выходит, решил ей жизнь испортить, так? - пытливый тон варяга отвлек Арея.

- Пелька теперь моя жена, - холодно ответил мечник. - Я смогу о ней позаботиться.

Олаф вздохнул, покачав головой:

- Помнится, ещё на пути к горам я сказал Мифоре, что лучше бы тебе дать девчонке пинка. Не понимал, зачем ты её возле себя держишь.

Барон мрака ещё больше нахмурился.

- Полюбил, выходит? - неожиданно без всякого осуждения поинтересовался бородач.

Арей не ответил, но тот и так всё понял. Заново наполнил чаши, подал одну мечнику.

- Как тебе удалось всё это провернуть? - Олаф стукнул пустым сосудом о стол.

Мечник пожал плечами:

- Помог один старый друг.

- Старый друг, - хмыкнул варяг. - Это у стража-то мрака друг?

- И такое бывает, тебе ли не знать, - подтвердил Арей, внимательно глядя на собеседника. - Он много раз выручал меня и доказал, что ему можно доверять.

- Как хоть зовут?

- Яраат.

Олаф помрачнел.

- Это не вор артефактов, случаем? - дождавшись утвердительного кивка, варяг с сомнением покачал головой. - Я слышал другое. Слышал, что это опасный и скользкий человек, с которым связываться себе дороже, поскольку он всегда и во всём преследует лишь собственные цели.

Арей подался вперед:

- Неужели? А я слышал, что волкодлак Олаф средней руки наемник, трусливый, отвратительный в бою, а также что он жуткий пьяница и в промежутках между заданиями проводит своё время, надираясь во всех трактирах округи.

Воцарившуюся тишину прервал задумчивый ответ варяга:

- Что ж, про пьяницу тебе не наврали.

Секунду-другую мужчины смотрели друг на друга, а потом взорвались оглушительным хохотом. В который раз за вечер поднялись наполненные чаши, и Олаф, смягчившись, хлопнул мечника по плечу:

- Ну что ж, коль так всё повернулось, дай поздравлю тебя. Береги девчонку свою, она у тебя боевая, да только всё одно малая ещё и наивная. Пусть жизнь у вас будет ладной.

Арей улыбнулся, благодарно обнял варяга, а вечер за окном трактира в это время постепенно перетекал в ночь.

***

Пелька сидела на краешке постели, огорченно разглядывая испорченное платье. В пылу радости от встречи с Олафом она позабыла о пролитом вине, и вот теперь высохшее пятно уродливым бордовым узором расползлось по подолу. Девушка поскребла его пальчиком, вздохнула и потянулась к очелью. Аккуратно сняв украшение, она спрятала его в шкатулку. Вот и подошел к концу день её свадьбы.

За открытыми ставнями становилось всё темней и прохладней, и первые звезды уже осыпали небосклон, тускло мигая тем, кто внизу. Дрова в очаге потрескивали, и языки пламени исполняли причудливый танец теней на камне. Эти тени, казалось, жили. Пелька пригляделась и вскрикнула, когда одна из них отделилась от стены и шагнула вперед. Мысль о ноже, который она сегодня - впервые за много, много лет! - оставила под подушкой, быстро мелькнула в её голове.