–Чего разгалделись! – Стёпа замахнулся на них веником. Воробьи шумно вспорхнули и дружно перелетели на ближайший куст черёмухи, росший за огородом. Стёпа проследил взглядом за ними. На ветках он вдруг увидел ярко красные шары, красочно контрастирующие на белом фоне.

–Так это же снегири! – Изумился вслух он. Эти лесные птицы редко прилетали из леса в село. Они смотрелись невероятно обворожительно сказочно. Стёпа почувствовал себя в фантастической зимней сказке. Соседство крикливых и наглых воробьёв снегирям не понравилось, к Степиному неудовольствию они снялись с веток и улетели. Не успел Стёпа налюбоваться красотой волшебных великолепных птиц.

Стёпка бродил в огороде по целинному снегу, ломая снежную корку изображая себя атомоходом в арктических льдах. Вдруг услышал, как-то необычно мыкнула корова Зорька на скотном дворе под сараем. Стёпа с распирающим его любопытством побежал посмотреть, что бы это значило. Испугался, страсть как! Когда увидел под хвостом у Зорьки с футбольный мяч пузырь. Он в недоумении кинулся в дом. С детской нетерпеливостью спешил поделиться непонятным явлением и прояснить ситуацию у матери.

–Мама, мама, там у Зорьки воздушный шарик под хвостом. – Испугано кричал он в избе. Мать отставила ухват, накинула шубейку и выскочила из дома. Стёпке приказала на ходу раздеться и носа не показывать на двор. По серьёзному лицу матери Стёпа решил для себя, что лучше слушаться маму. Через некоторое время в избу ввалилась мама с телёночком на руках.

–Фу! Какой тяжёлый. – Мать свалила с рук телёнка у порога, прикрыла дверь, разделась отдуваясь. – Телёнок, красный с белым брюхом, весь мокрый попытался подогнуть под себя в коленях ножки и встать. С нескольких попыток у него получилось. Он поднялся на слабенькие ножки. Копытца, словно мокрые кусочки мыла разъехались в разные стороны по полу. Он осел на живот, раскинув прямые свои ходунки по сторонам. Мыкнул, может хотел попросить помощи. Стал вновь пробовать подняться. Ножки скользили, плохо слушались теленочка.

–Какая, беспокойная! Не успела родиться, уже бежать надо. – С притворным удивлением, ласково говорила мама. Она принесла припасённый с лета мешок мха. Потрусила за печкой над полом. Получилась не плохая подстилка, впитывающая в себя запах и влагу. Вдвоём со Стёпой переместили в закуток телёнка. Мать вставила в пазы две дощечки, перегородила таким образом выход из-за печки.

–Ну Стёпа, не один ты у нас теперь январька. Как тёлочку назовём? – Спросила мама у Стёпки.

–Это что девочка? Так и назовём, Январка. – Надув до пущей важности щёки, серьёзно, подражая взрослым, сказал Степан.

Январка уже стояла на ногах. Подстилка не давала копытцам скользить по полу. Она тыкалась носом повсюду, ища сосок.

–Надо же, шустрая, ещё не обсохла, кушать хочет. Сейчас пойду твою мамку доить. Потерпи немножко. – Певучим голосом уговаривала Январку довольная мама.

После обеда, ближе к вечеру пришёл людь, то есть бабушка.

–О! У вас пополнение. – С порога заметила она спящего за печкой телёнка.

–Баба! – Выбежал из комнаты в прихожую с радостным криком Стёпа. Он бросился обнимать бабушку. Она поздравила его с днём рождения. Бабушке так же показалось смешным, что Стёпа не считает её людью. Они пили чай и смеялись.

–Шла к одному на именины, а тут вас оказывается уже двое. А конфеты я тебе Стёпушка вкусные принесла. Вкусные-е-е! – Подшучивала над именинником своя, любимая бабушка. – Шесть лет, солидный возраст. Осенью в школу пойдёшь. Пора уже задумываться, вырастишь, кем будешь?

–Он у нас, мама, будет знаменитым художником. – Гордо ответила бабушке Степкина мама. Немного подумала и добавила. –А, может зоотехником. Лошадей любит, страсть! Только и рисует одних лошадей.

–Да-а! Стёпушка, Стёпушка, ты, когда станешь великим художником, у знаменитых же модно псевдонимы себе придумывать. –Вдруг вспомнила о чём-то своём бабушка. -Ты возьми себе фамилию Сладенький, или Вкусненький. Максим Пешков взял себе псевдоним Горький. Надо же город Нижний Новгород назвать в честь писателя, городом Горьким. Что, к чему? Ты куда? В Горький, хорошо хоть не в Печальный или Нищий. У нас ещё был поэт Демьян Бедный. Хватило ума, не назвали в его честь город. Хм! Город Бедный. Представляешь, человека спрашивают. Где живёшь? А он отвечает, В Сладеньком, или во Вкусненьком. Намного приятней в городах с хорошим названием жить. То-то! О последствиях сначала надо думать –Шутила бабушка. Мама улыбалась мечтательной, довольной улыбкой. Январка, покормленная мамой сытно спала за печкой. Ей, подумал Стёпа, наверное, снится лето, которого она пока не видела. Дрыгает во сне ногами, поди, по зелёной, со цветущими травами лужайке бегает.

–Ох! Скорей бы лето. – Вздыхает Стёпа. Зима ему прискучила

Стёпка боялся спать днём, после обеда, ближе к вечеру. Вернее, не любил просыпаться от гнетущей тишины. Просыпаться тогда, когда был один дома. Неизвестно, по какой причине тишина на него давила, тревожила до боязливости. Он в смятении просыпался от такой звенящей тишины. Чувствовал себя не уютно, как бы ждал, что это затишье предвестник чего-то страшного. Это угнетало его. Как он не старался не спать в это время, только справится со сном не получалось. Нет, нет да иногда засыпал по мимо своей воли.

В этом году он пошёл в школу, в первый класс. Вставать приходилась рано, нужно успеть к девяти часам на первый урок. Так как Стёпа привык спать сколь душа желает, то понятное дело не высыпался. В детский сад он не ходил, вот и не приучился рано вставать. Приходя из школы, Стёпка обедал, садился за уроки. Каждый раз он себе говорил, сегодня спать не буду, сделаю домашнее задание и пойду гулять. Подходило время к четырём часам дня, Стёпа клевал носом и ничего не мог с собой поделать. Прикладывался головой к подушке и засыпал. Когда Степина мама дома, он не боялся спать днём. Он уже просыпался не от мёртвой и страшной для него тишины, а от радостных звуков. Мама, тихо напевая, хозяйничала по дому. Казалось, вещи и предметы были живыми и переговаривались между собой. на своём, только им понятным языке. Даже будильник весело тикал, отбивая так, аккомпанируя маме. Они вдвоём только на пару с мамой знали эту мелодию песни. Хотя, когда Стёпка просыпался в одиночестве, тот же самый будильник своим унылым, коварным, довольно громким тиканьем в тишине, добавлял тоску Стёпе. Кошка, задрав вертикально хвост и выгнув спину, старается, мурлыкая себе под нос потереться об мамины ноги. Когда Стёпа один, чёрта с два её увидишь. Буфет, не успела мама руку поднести к ручке дверцы, а она уже сама мелодично открывается. Кажется, чашки сами в руки ей прыгают. А, самовар-то на столе! Самовар-то пыхтит, шумно гудит. До того весело ему, ну точно сейчас плясать пойдёт. А, сахар, если мама даже ложечку, наполненную сахаром, не донесёт, перевернёт, то он не просыплется на скатерть, а обязательно долетит, попадёт в чашку с чаем. Это у Стёпки сахар вредничает, так и сыпется из ложечки мимо чашки. Маму все предметы и вещи слушаются и стараются угодить ей. Как радостно всем в доме. Необычайно уютно, когда мама в доме. Жалко только, что такое бывает редко. Мама, обычно всегда работает.

Вот и в этот раз Стёпа проснулся от угнетающей тишины. Всё замерло и ждало ужасное, страшное наползающие тревожное неизвестностью событие. Где-то в нём затаилось томящее, сосущее, выгрызающее в груди нутро чувство страха. Только один будильник в жуткой тишине громко долбил уши барабанным боем. Стёпе сделалось нестерпимо тоскливо, хотелось заплакать. Не успел, до него донеслось необычное постукивание по стеклу окна. Ему стало крайне любопытно, Стёпка мгновенно забыл о страхе. Заглянул в комнату, откуда слышался стук. Может кто к ним пришёл? Взглянул на окно и понял, что ошибся. Увидел, это куст рябины, росший в палисаднике у окна ветками стучится в стекло. Стёпа подошёл к окну.

–Что, тебе тоже тоскливо? – Спросил он у рябины. Куст рябины, усеянный гроздями красных, крупных ягод уныло молчал. Шумел на ветру своими пожелтевшими листьями. Ветер колебал ветку, она тоскливо продолжала монотонно стучать, скрестись по стеклу. Погода хмурилась, пыталась пробрасываться вместе с каплями дождя снегом. Приближались мрачные, сырые, холодные сумерки. Неожиданно, ужасно тоскливо совсем близко раздался вой собаки. Степан взглянул во двор, возле своей будки стоял Полкан, мокрый весь, опустив голову и лохматый хвост, громко, с перерывами выл. Что за охота, мокнуть на дожде? Сидел бы себе в сухой будке. Оказывается, на собак, как и на людей уныние и тоска находит. Стёпке стало жутко страшно, совсем невмоготу. Он быстро обулся, накинул на себя телогрейку, помчался, что есть сил, застёгиваясь на ходу на работу к маме.