Губы потрескались, но все равно пытаются улыбаться. Это больно. Облизываю их, опускаю взгляд и понимаю, что Адамиди смотрит не на рассвет. Он смотрит на меня и едва заметно кривит губы.

– Дождались, – улыбаюсь ему в ответ.

– Рано радуешься. Здесь может не оказаться пресной воды, – откликается эхом.

– Здесь есть все, что нужно. Я уверена.

Мой оптимизм может показаться глупым, но я и права верю в эту секунду, что все будет хорошо. Потому что мы живы, потому что солнце встало.

– Аня, вода! – слышу крик из-за кустов неизвестного мне растения.

Двигаюсь осторожно. Я понятия не имею о флоре и фауне Турции, но могу предположить, что в теплом климате водятся змеи и крупные насекомые, возможно, ядовитые. Встречаться с ними неохото. Поэтому иду там, где проходил до меня Теодор, по узкой, протоптанной кем-то тропинке. Еще один хороший знак – остров либо обитаем, либо сюда приезжают люди. Нужно просто их найти.

Выхожу на поляну и вижу Адамиди у бьющего прямо из скалы родника. Поток несильный, но его хватит, чтобы напиться и смыть с себя морскую соль, которая за ночь измучила кожу.

– Пресная? – уточняю.

– Более чем, – искренне улыбается Теодор и набирает воду в широкую ладонь.

Пьет жадно и долго.

А потом мы будто сходим с ума, зачерпывая раз за разом ледяную, прозрачную, сияющую в солнечных лучах воду и швыряя брызги друг в друга. До тех пор, пока не промокаем насквозь. Мой лиф и шорты. Его брюки и волосы, с которых потоками стекает вода.

Это безумие. Мы два выживших безумца, которые нашли воду и мы счастливы. Просто так, по-настоящему, природно. На каком-то первобытном уровне, без игр в боссов и подчиненных, без высшего общества и дорогих костюмов. И это так здорово, что я чувствую себя влюбленной в этот мир, эту жизнь и человека рядом со мной.

Не знаю, чувствует ли он хоть толику этого счастья сейчас. Но глядя ему в глаза понимаю, он чувствует намного больше. Он также счастлив, как и я.

– Уступаю место даме и ухожу искать подходящую пещеру. Чувствую себя каким-то питекантропом, – Тео трясет головой, как огромный лохматый пес.

– Питекантроп не стал бы уступать, – смеюсь и пытаюсь не залипать на капли, которые медленно стекают по его груди, поблескивают и манят.

– Тоже верно. Не зависай надолго в душе, я тоже мечтаю хоть немного ополоснуться…

– А ты ищи пещеру и не подглядывай, – хихикаю, – питекантроп.

Когда Теодор скрывается за деревьями, сбрасываю одежду и тщательно смываю с себя все лишнее. Игнорирую бегущие по коже мурашки и то, как коченеют руки в ледяной воде. Песок, соль и даже усталость – все смыть!

В голове же крутятся безумные мысли. Как резко все изменилось, перевернулось с ног на голову. Адамиди… совсем иной. Не такой, каким я его видела все это время. Не та картинка, в которую была тайно влюблена. Не тот сноб, которого ненавидела. Он сейчас здесь со мной, настоящий. Уставший от покушений, счастливый из-за чудесного спасения и, возможно, он тоже не хочет возвращаться в другой мир.

Нет, это я уже мечтаю. Все хотят. И я тоже.

Смываю остатки песка с живота и чувствую, что он урчит.

Время завтрака, но с едой тут все еще сложнее.

– Эй, женщина, я нашел уютную пещеру! – вошедший в роль первобытный человек Адамиди выходит из-за деревьев с палкой в руках.

Кажется, я плескалась в ледяной воде слишком долго.

Вскрикиваю и отворачиваюсь, невольно демонстрируя ему обнаженную филейную часть тела. Возмущенно смотрю на него и жду, пока отвернется, но он не отворачивается…

– Отвернись! – командую обнаглевшему боссу, понимая, что прикрываться уже поздно.

Чувствую его взгляд на обнаженных ногах, ягодицах. Он искушающей змеей скользит по спине и шее.

Мне на талию кто-то невидимый надел странное пыточное устройство: железный обруч с замком внизу живота – и с силой затянул, почти до спазма в мышцах. Сбил дыхание, опалил щеки, по которым все еще струится ледяная вода.

Это тяжело, соблазнительно до боли и переплетено с острым желанием обернуться. Показать взгляду всю себя, обласканную ледяными потоками воды. Мечтать о том, что красавец Теодор Адамиди, как в кино, потеряет дар речи от моей красоты, рванет под ледяные струи и…да.

Но для этого я слишком реалистка. Хорошо знаю, что сказки не будет. В реальном мире он посмеется надо мной, а потом еще и уволит. Увы, работа мне нужна, как воздух. А секс с боссом – это просто прихоть тела, которую можно урезонить, сдержать и найти мужчину своей весовой категории. Сразу, как только выберусь с острова, обновлю профиль в тиндере и найду мужчину, хотя бы на одну ночь. Плевать уже.

Закусываю губу до боли, чтобы привести себя в сознание.

– Прости, засмотрелся. Живописно выглядишь, – хмыкает Адамиди и отворачивается.

Выпрыгиваю из нашего пресного источника и быстро натягиваю на себя одежду. Уже застегивая молнию на шортах, слышу тихое:

– Черт! Я убью Адама, нихрена не работает! – ворчит под нос Теодор и бросает мне уже громче. – Иди прямо по тропинке и потом налево к скалам. Мне нужно…отойти.

Когда ветки смыкаются за его спиной, не выдерживаю и тихо смеюсь в ладошку, чтобы не услышал. Не знаю, что это было на самом деле, но выглядит так, как будто босс…переволновался.

Неужели я выглядела так соблазнительно? Хм, есть чем потешить самолюбие. Даже если на самом деле Теодору, вошедшему в режим питекантропа, приспичило просто пометить территорию. Все равно буду думать, что всему виной моя соблазнительная попа.

– Ааааа! – ору во все горло.

Из кустов выскакивает взъерошенный Адамиди, бледный и с этим идиотским куском прокладки на лбу. Первобытный, что б его, человек. Только что из родника. С волос ледяными потоками стекает вода. Он без рубашки, на ходу застегивает брюки.

– Что случилось? Аня?

– Там… – дрожащим пальцем указываю на внушительных размеров таракана рядом с входом в пещеру.

Я боюсь насекомых до жути, до дрожи в коленях, до обмороков. Меня обычные рыжие тараканы доводят до инфаркта, а здесь большой и толстый. Кажется, он меня съест и потом также спокойно будет шевелить своими длинными усами, ожидая следующую жертву.

– А вот и местные жители.

К счастью, Адамиди не страдает инсектофобией – боязнью насекомых, то бишь. Спокойно срывает лист у одного из растений и прихватывает моего обидчика. Тот на удивление флегматичен.

– Смотри, совершенно безобидный, – улыбаясь, демонстрирует мне хитиновое брюшко и шевелящиеся лапки. – Мой брат одно время увлекался насекомыми. Этот вид я знаю, даже не ядовитый.

Вдоль моего позвоночника бежит холодок, а отвращение подкатывает к горлу. Зато Адамиди улыбается, как мальчишка, поймавший майского жука. Надеюсь, он не предложит оставить этого монстра в качестве домашнего животного и не начнет тыкать мне им в лицо, пытаясь напугать.

– Убери…эту…гадость, – шепчу и пытаюсь не рухнуть в обморок.

– Какая ты впечатлительная. Удивительно для девушки, которая не побоялась прыгнуть с борта яхты в неизвестность. Это всего лишь насекомое, – пожимает плечами и выбрасывает его в ближайшие кусты со словами. – Женщины – зло. Ползи, мой друг, подальше и остальных предупреди, чтобы не совались.

– Очень смешно, – морщу нос. Еще нездорового шовинизма нам здесь не хватало.

Я ненавижу голодать, сразу становлюсь невероятно злой и ворчливой. Когда-то давно, после смерти бабушки – последнего взрослого – нам с братом пришлось очень туго. Скудная еда один раз в день – слипшиеся макароны, купленные мешком по акции. До сих пор подташнивает от одного воспоминания, но сейчас я готова была съесть даже их.

– Как ты думаешь, когда прилетит твой брат?

– Не знаю. Нас, скорее всего, уже отследили. Но спасательной группе потребуется время, чтобы добраться до острова. Считай, что у нас тропический отпуск.

Питекантроп с греческими корнями обводит довольным взглядом пещеру. Мы притащили туда немного веток и травы, чтобы не спать на каменном полу. Где-то вдалеке, если прислушаться, капает вода. Но вглубь пещеры решили не ходить, просто пересидим в этом укрытии, дождемся спасателей.