У меня самое классное рабочее место в офисе. Нет, к должности это не имеет никакого отношения. Я всего лишь младший бухгалтер, который много лет упорно не может стать старшим.

Тут суть в другом, с моего рабочего места в нашем аквариуме прекрасно видно главный вход на этаж. В эти матовые двери каждый день сходит он.

Мужчина с обложки журнала. Высокий постриженный по последней моде шатен с ухоженной короткой щетиной на щеках и ровным средиземноморским загаром. Точеные линии скул, огромные карие глаза и всегда легкая полуулыбка на губах, с которых так и хочется сорвать поцелуй.

Есть только одна проблема, этот греческий бог, он же Теодор Адамиди, наш большой босс. Горячий, как самбука, снаружи и ледяной, как камень в стакане с дорогим виски, внутри.

Девять ноль-ноль. Наш отдел замирает, когда открываются двери главного входа. Даже пятидесятилетняя главная бухгалтерша Феодосия Ивановна перестает стучать по клавиатуре и выскакивает из мира цифр.

Быть таким красивым преступление. Так считаю я, прикусывая нижнюю губу.

– Как думаешь, он тебя сегодня вызовет? После того, что было, – шепчет мне на ухо Наська, моя местная подружайка и знатная сплетница, обожающая любовные романы.

– Не знаю, – отвечаю так же тихо.

Мужчина-мечта переступает порог, завершает разговор по мобильному и к нему тут же подскакивает директор производства, что-то быстро говорит и сует в руки папку. У нас ходит слух, что утром Адамиди более сговорчив, вот все и пытаются ему подсунуть документы на подпись прямо у входа.

Вижу, как он пристально смотрит, хмурится и, нервно подергивая запястьем, поправляет баснословно дорогие часы от «Патек Филипп». Захлопывает папку и возвращает. Мимо. Слишком быстро уходит в свой кабинет.

Мы хором начинаем дышать, снова стучат пальцы по клавишам, шуршат листы и начинаются женские разговоры.

Сегодня по какому-то ужасному стечению обстоятельств главная тема – я.

– Анька, ну расскажи нам. Какой он, а? – не унимается Лариса Витольдовна, зрелая вроде женщина, а все туда же. – Он сильно испугался? Его же чуть не убили.

– А точно ничего не было? Ты и он. Наедине. Романтика, – мурлычет Наська. – Он сто пудов тебя повысит, вот увидишь!

От допроса спасает телефонный звонок. Феодосия Ивановна берет трубку и вытягивается по струнке, как всегда, когда звонит ОН. Только на этот раз я замираю вместе с ней, кажется, забываю дышать. Неужели?

– Скворцова, к Адамиди, быстро! Заодно бумаги занеси.

Протягивает мне толстенную папку с ежемесячным отчетом. Беру её и, не чувствуя ног, топаю в приемную. Для этого нужно пройти через весь коридор. Кажется, из всех клетушек-аквариумов на меня смотрят коллеги.

Да, благая весть о том, что тихоня из бухгалтерии, Анька Скворцова, спасла жизнь большому боссу уже разнеслась по компании.

К счастью, все что у них есть, просто слухи. Что происходит на самом деле? О, об этом им лучше не знать.

– Скворцова, тебя жаждут видеть так, что бросаются на людей, – фыркает секретарша Леночка, платиновая блондинка с ногами от ушей. – Даже кофе не выпил.

Прижимаю к груди папку и бегаю мимо зевающей девушки, приоткрываю дверь кабинета и протискиваюсь в щелку, благо, комплекция позволяет. От природы худышка с небольшой аккуратной грудью и узкими бедрами. Не эротическая фантазия сотен мужчин, но некоторым нравится.

Вот я стою в кабинете, прижимаясь спиной к двери. Зайти дальше боюсь. Я впервые в кабинете большого босса «Эко-фарм». Панорамные окна на проспект, несколько кожаных диванов в дальней части, рядом с ними стеклянные столик. Вдоль стен несколько шкафов из темного дерева. Провожу по ним взглядом и натыкаюсь на босса.

Его огромный дубовый стол расположен на возвышении рядом с окном. Адамиди смотрит на меня сверху вниз темным карим взглядом. Невольно сильнее прижимаю папку к груди.

Неужели опять?

– Вызывали, Теодор? – в компании он заставил всех обращаться к себе по имени.

На уважение и трепет перед строгим красавцем это никак не повлияло. С моих же губ чуть не срывается нежное «Тео», но я удерживаю его.

– Долго шла. Нельзя так меня мучить!

Встает во весь рост и чуть хмурит ровные темные брови. Привычно щелкает застежкой от часов, снимает и кладет на стол.

У меня подкашиваются колени. Мы знакомы всего три дня, но я хорошо знаю, что бывает, когда Тео Адамиди снимает часы.

Ослабляет галстук и расстегивает верхнюю пуговку идеально белой рубашки. Спускается ко мне со своего постамента, с вершины, где ему и место. В сиянии солнечных лучей, пробивающихся сквозь серые шторы.

Кусаю губы и наивно пытаюсь защититься папкой с отчетом. Мне не уйти и не убежать, не спрятаться.

Подходит совсем близко и упирается рукой в дверь справа от меня. Нависает. Чувствую себя испуганным кроликом перед удавом. Да, кроликом. Я хочу этого мужчину, как сумасшедшая крольчиха в период размножения. Мне все равно, что он удав. Его дыхание все еще с ароматом зубной пасты и запах smoke-одеколона, его тепло – все это оплетает меня кольцами.

Маленького наивного кролика. Сжимает так, что немеют пальцы и папка вот-вот выскользнет из рук.

– Что это? – смотрит сверху вниз на отчет, который скрывает вид на декольте и грудь.

– Феодосия Ивановна, передать, – шумно вдыхаю и поднимаю лицо, чтобы разглядеть самого красивого, возбуждающего мужчину в мире. – Просила меня…

Язык заплетается. Слова путаются. Мысли покрываются сладким туманом, который все так же пахнет дорогими сигарами и давит на легкие.

– Так передавайте же скорее, – наклоняется. Идеальные точеные губы почти касаются моих обычных.

Я еще не успела забыть какие они мягкие и настойчивые. Как одним поцелуем Тео Адамиди способен полностью захватить сознание и тело, заставить вспыхнуть все желания. Даже те, которых сама боишься.

– У нас пятнадцать минут до совещания, Аня. Мой мозг должен быть в голове, а не в члене. Сейчас он не там, – горячее тело вжимает в дверь, и я чувствую, что мозг у него сейчас точно не на месте. – Спаси меня еще раз, храбрая девочка…

Шепчет, проводя кончиками пальцев по скуле. Я смотрю в глаза и не понимаю, где нахожусь. Кабинет расплывается. Остается только он. Офигенно пахнущий красавец-мужчина, который сейчас трахнет меня прямо у двери в свой кабинет.

Это будет грубо, жестко и по-быстрому. Знаю.

– Никаких прелюдий…

Последняя фраза за секунду до взрыва. Тихий рык. Губы безумно сладко, ищуще изучают шею, руки бесцеремонно задирают простую серую юбку-карандаш до талии.

Я так и держу в руках этот треклятый отчет и позволяю делать все, что он хочет.

– Чулки, – довольно мурлычет на ухо, проводя пальцами по кружевным резинкам.

– Я думала, что сорвусь первой…

– Убери ты эту чертову папку, – вырывает из рук отчет и швыряет в сторону диванов. Судя по мягкому звуку, попал на подушки – не на пол.

Зато мои руки свободны. Могу обхватить его шею, запустить пальцы в шелковистые волосы и прижаться всем телом.

Его пиджак расстегнут, между нами две полоски тонкой ткани – моя ненавистная блузка и его потрясающая накрахмаленная рубашка. Сейчас я ненавижу её так же, как свой дешманский прикид, купленный специально для серых рабочих будней.

Выдох-стон. Развожу ноги, позволяя руке скользнуть к кружеву белья. Я готова, с ним мне не нужны долгие игры. Доступна двадцать четыре на семь, как самая лучшая служба техподдержки для любимого клиента, чьи пальцы уже бесцеремонно разводят губки и входят внутрь. Будто проверяют, был ли там кто-то еще.

Не было, Тео. Никто, кроме тебя.

– Меня бесят твои чертовы трусы, – рычащий баритон и горячее дыхание на шее.

Рывок. Треск. Мои невесомые трусики отлетают туда же, куда и отчет.

– У меня нет запасных трусиков, Тео, – шепчу ему на ухо.

– Ты срываешь мне рабочий день, женщина.

Меня резко разворачивают лицом к двери. Упираюсь в неё ладонями и сразу понимаю, чего он хочет. Адамиди чаще всего хочет именно в этой позе. Его руки под животом, два маленьких шажка.