Фальшивый мистер Малфой чуть заметно приподнял бровь, но молча поцеловал на прощание руку своей супруги и растворился в толпе. Гермиона мысленно пожелала ему удачи. Насколько она знала, Гарри весьма слабо разбирался в финансовых вопросах, если дело не касалось закупок для нужд аврората.

— Могу я попросить тебя уделить мне немного времени? — раздался знакомый голос за ее спиной, и Гермиона похолодела. Она повернула голову и увидела Люциуса Малфоя, седого, но все такого же грозного, как и много лет назад. — В моем кабинете. Сейчас.

Судя по тому, что рассказала о своей семье Астория, у нее нет ни малейшего желания разговаривать со свекром, как нет и причин скрывать свою неприязнь. Как прекрасно, что в этом они похожи.

— Ни одной свободной минутки, — с легкой полуулыбкой протянула она, проворачивая в тонких пальцах ножку пустого бокала. Гермиона легонько постучала ногтем указательного пальца по стеклу и мелодичный звон заметался и затих в пустоте, окружающей ее в этот вечер. — Мне так жаль…

— Если ты не последуешь за мной сейчас, то действительно пожалеешь, — Люциус понизил голос, но его лицо оставалось спокойным, — и твой сын пожалеет тоже.

Гермиона выпрямила спину и, с нескрываемой ненавистью глянув на своего собеседника, поднялась из-за стола. Это тот аргумент, который никогда бы не проигнорировала настоящая Астория. Ради Скорпиуса эта женщина готова разорвать информационную бомбу у себя под ногами, что уж говорить о нескольких минутах в обществе своего драгоценного свекра.

Удаляясь от шатров в сторону поместья, Гермиона несколько раз обернулась, пытаясь найти среди гостей Гарри, чтобы подать ему хоть какой-то знак. Через несколько секунд она поняла, что все бесполезно: Драко ни в коем случае не должен заметить отсутствия своей жены. Не только у друзей мистера Поттера были планы на этот вечер.

— Присядь, пожалуйста, — закрыв за собой массивную дверь кабинета, проговорил Люциус и указал на кресло напротив своего дубового стола.

— Спасибо, я не планирую задерживаться, — Гермиона остановилась посреди шикарного ковра и сложила руки на груди.

Люциус не торопясь подошел к своему столу и посмотрел на нее в упор. Под взглядом его холодных глаз Гермиона с трудом подавила желание нервно сглотнуть.

— Боюсь, что увлечение моего сына внебрачными связями принимает опасный оборот.

Очень осторожно, стараясь не переборщить, Гермиона придала своему лицу выражение искреннего удивления, а затем — совершенно неискреннего сочувствия.

— Мне прочесть ему лекцию о контрацепции?

— Перестать паясничать, — поморщился Люциус, и Гермиона с облегчением отметила, что правильно угадала степень дозволенного. Астория не производила впечатление бедной овечки, и не бывала такой даже с Люциусом. — Имя Гермиона Грейнджер тебе что-нибудь говорит?

— Грязнокровка, из-за которой так трагически оборвалась ваша политическая карьера? Какой… — она не стала скрывать улыбки, — прекрасный выбор.

— Отнесись к этому серьезно, — нахмурился он. — Твоя собственная репутация полетит к чертям, если он променяет тебя на разведенную грязнокровку и двух рыжих выродков.

— Если Драко Малфой и любит что-то больше самого себя, так это свой образ жизни, — твердо проговорила она. — Думаете, он не понимает, что брак с грязнокровкой навсегда закроет перед ним не только двери в этот дом, но и во многие другие? Его семья отвернется от него, его так называемые друзья будут смеяться над ним, его карьера закончится, не начавшись. Словом, вам не о чем волноваться… — Гермиона медленно развернулась и сделала пару шагов к двери. Взявшись за ручку, она с усмешкой добавила: — mon cher papa.

Слова заклинания, прозвучавшего в следующий миг в тишине кабинета, были ей незнакомы. Никогда в здравом уме Гермиона не стала бы искать информацию о пытках.

Боль, пронзившая спину, заставила ее выгнуться дугой и упасть навзничь. Горло сдавил сильнейший спазм, и вместо криков из него вырывалось лишь шипение. Люциус стоял над ней неподвижно, точно изваяние, его лицо ничего не выражало. Через несколько мучительно долгих секунд он взмахнул палочкой и прервал заклятье.

— Неприятно каждый раз напоминать тебе это, но если ты вдруг подхватишь какую-нибудь тропическую лихорадку и умрешь, мы все переживем эту утрату. Как я уже говорил, и ты, и твой сын вполне заменимы.

Гермиона едва ли слышала его, она судорожно глотала ртом воздух и клялась себе, что если только увидит Асторию снова, та пожалеет, что родилась на свет. Чертова стерва! Она преподнесла эту фразу, как способ вывести Люциуса из себя, но забыла упомянуть, что вне себя он способен на такое!

— Мне показалось, ты поняла меня с первого раза, — Люциус подошел совсем близко, носки его начищенных ботинок из тонко выделанной драконьей кожи чуть касались подола ее красного платья, — но, очевидно, я ошибся насчет остроты твоего ума.

Боль отступила из скрученных судорогой мышц, воздух заполнил легкие, и мысли потекли в другом направлении. Нет, Люциус не ошибся. Астория умна настолько, чтобы сделать выводы и в следующий раз сбросить в змеиную яму кого-то вместо себя. Какой чудесный шанс поквитаться с любовницей мужа, не так ли?

Люциус медленно опустился на одно колено и протянул руку к ее лицу, чтобы отбросить с глаз прядь темных волос. И если бы он только что не пытал ее, Гермиона поклялась бы, что его глаза полны искренней печали.

— Мы дали тебе все, девочка, — тихо проговорил он, гладя ее по щеке, — а ты предаешь нас снова и снова, даже когда знаешь о последствиях.

Гермиона дернулась, пытаясь избежать этого прикосновения, и он убрал руку.

— Ума не приложу, почему эта жизнь тебе так противна, — покачал головой Люциус и выпрямился во весь рост. — Я избавлю тебя от нее однажды, а до тех пор веди себя хорошо, — он улыбнулся, — ma chère fille.

— Драко узнает об этом, — поднимаясь, прошипела она.

Люциус развернулся и снова направился к своему столу, его шаги по роскошному ковру были неслышны, и от того казалось, будто он плывет над полом, не касаясь его.

— Я не встречал ни одного человека, который смог бы силой воли преодолеть непреложный обет. И даже не слышал о таких, — сказал он. — Впрочем, даже если ты станешь первой, едва ли Драко поверит тебе.

Гермиона выскользнула из кабинета и побежала к выходу. Она опомнилась только у парадной двери — холод тяжелых бронзовых колец отрезвил ее, заставив вспомнить, что игра все еще продолжается, и выглядеть так, будто тебя только что пытались убить — значит выйти из роли.

Дверь тихо скрипнула, аромат поздних цветов и пожухлой травы наполнил легкие. Гермиона остановилась на ступенях, разглядывая огни шатров. Все в этом доме не те, кем кажутся, не только она сама.

Бешено бьющееся сердце медленно возвращалось к нормальному ритму, мысли текли размеренно и спокойно, многое становилось яснее. Милая, слишком милая Астория, которая обрывает разговор, как только он заходит о ее свекре. Люциус, который не боится применять к ней боевые заклятья. Она действительно не может никому сказать, несмотря на то, что очень хочет.

Это не месть, а крик о помощи, который больше никто не услышит.

Сделав последний глубокий вдох, Гермиона спустилась с лестницы и направилась к шатрам. Несколько секунд спустя она заметила Гарри, он стоял около полупрозрачной занавески одного из шатров и делал вид, будто крайне увлечен музыкальной пьесой, которую исполняла на старинном фортепьяно девочка лет тринадцати. Гермиона поморщилась, пытаясь вспомнить имя. Булстроуд… Эбигейл — необыкновенно изящная по сравнению со своей матерью, чье мощное телосложение послужило поводом ко множеству мерзких кличек в школьные времена.

Мистер Малфой поднял руки и жестом совершенно естественным и привычным поправил запонки на манжетах. Гермиона на миг сбилась с шага, но заставила себя идти дальше. Это не Гарри. Гарри вообще не подозревает, что в мужском костюме есть такая деталь.

Только сейчас она бросила взгляд на циферблат дорогих позолоченных часов и поняла, что должна была встретиться с Драко в дальней части сада десять минут назад. Гарри покинул сцену уже довольно давно.