Оставив собеседнику немного времени, чтобы осознать услышанное, Гарри продолжил:

— Гермиона не знает, кто заказчик, но принимая во внимание, что машина в кратчайшие сроки должна быть оснащена чарами невидимого следа, она решила, что готовится какое-то преступление. Ей и в голову не пришло, что этот «универсальный батискаф» принадлежит кому-то из вашей семьи. Но она не знает твою жену, Малфой. А я знаю. В Англии не так много людей, которым может понадобиться подобное средство передвижения, и еще меньше тех, кто в состоянии за него заплатить.

Помолчав немного, Гарри придвинулся поближе к огню и уперся локтями в колени.

— Допустим, что Астории удастся покинуть поместье незамеченной вместе с сыном. Но куда бы она ни отправилась, Люциус найдет ее просто потому, что на нее в первую очередь падут подозрения, — он говорил медленно, в стеклах его очков отражалось пламя. — Так что подумай, нужен ли тебе совет и глава Аврората в качестве союзника?

— Ты не глава Аврората.

— Это пока.

***

Перистые облака тянулись в светлом небе над графством Девон и, казалось, не имели ни начала ни конца. Гермиона шла, утопая по щиколотку в сочной зеленой траве, и смотрела в небо, потому что смотреть прямо перед собой ей совсем не хотелось. Но она ходила этой дорогой десять лет, и не заблудилась бы, даже если бы закрыла глаза вовсе.

Нора совершенно не изменилась с тех пор, как Гермиона покинула ее: все те же кривые окошки и этажи, построенные словно из кубиков неумелым ребенком. Старый, покосившийся, но уютный дом.

Миссис Грейнджер никогда не вернулась бы сюда, не будь у нее действительно серьезных причин сделать это.

«Видите ли, моя дорогая, — скрестив руки на груди, говорил Генри Финнес, — по всем законам логики вы сейчас должны либо стоять перед полным составом Визенгамота, либо сидеть в Азкабане. У Малфоев есть причины посадить вас в тюрьму, у них есть возможности, у них есть косвенные доказательства вашей причастности к крушению лодки, которые, несомненно, будут благосклонно приняты судом в этой стране, но… — он улыбнулся, — к моей великой радости, вы все еще здесь!»

Не только Гермиона поняла, что Малфои не собираются ей мстить, мистер Финнес понял это тоже.

«У вас какой-то… иммунитет к Малфоям, — заметив, что она пытается возразить, Генри выставил руки вперед в протестующем жесте. — Я не знаю и не хочу знать, каким образом вы его приобрели, но вы не представляете, насколько это редкое качество на территории магической Британии».

Переехав в Англию, Генри оставил все свое политическое влияние за океаном. И хотя он был баснословно богат, он не мог повлиять на консервативные устои этой страны. В Министерстве магии существовал отдел по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов, в пыльных шкафах которого хранились десятки дел против предприимчивого американца. Волшебники, которые пытались лоббировать интересы его бизнеса в Министерстве, оказывались на улице так быстро, что Генри и глазом моргнуть не успевал. Вести дела в таких условиях невероятно трудно, и большую часть своих прибылей Финнес получал незаконно. Иронично то, что самые большие деньги ему платили богатые консерваторы, препятствующие распространению маггловских технологий на политическом уровне, но вполне приемлющие их на бытовом.

«Я слышал, что раньше вы работали в Министерстве магии. Вы хотели бы вернуться туда?»

Гермиона остановилась, чтобы перевести дыхание.

Мерлин Всемогущий, конечно она хотела вернуться туда! Даже работая в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, она чувствовала, как ее действия каждый день меняют к лучшему жизнь сотен домашних эльфов, оборотней и прочих существ, которым нужна помощь и защита. Сектор магического законодательства, куда предлагал поступить Финнес, — это кузница законов! Дыхание перехватывало от мысли, что оттуда она сможет изменить этот мир: инициировать распространение маггловских технологий, принести в мир волшебников последние достижения науки и техники.

Но Гермиона не была восторженной идеалисткой, она понимала, что подобные изменения вызовут мощное сопротивление. Введение на рынок новых, технически более совершенных товаров поставит в крайне неудобное положение производителей старых. Когда речь идет о действительно больших деньгах, никто не может чувствовать себя в безопасности. Гермиона готова рисковать собой, но на этот раз она не одна. Хьюго и Роуз станут мишенями, как только она скажет первое слово с трибуны.

Может ли она отказаться? Конечно, может. И тогда ей придется прожить всю свою жизнь, осознавая, что у нее был шанс изменить мир, и она его упустила.

Но Гермиона не всесильна. Она не может одновременно вести борьбу в Министерстве магии и защищать своих детей. И на свете есть только один человек, который так же, как и она, готов сражаться за них до последней капли крови.

Рональд Билиус Уизли.

Гермиона поднялась по ступенькам и застыла перед дверью, хотя бояться было нечего. В конце концов, она и Рон были друзьями большую часть жизни, и то, что они испортили прекрасную дружбу крайне неудачным браком, не меняет этого факта.

Неизвестно, сколько еще она простояла бы на пороге, но вдруг дверь открылась, Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом со своим бывшим мужем. Рон был одет в светлую рубашку и брюки, очевидно, он только что вернулся из магазина.

— Молли дома? — только и смогла выдавить она.

— Нет, — просто ответил он, пропуская ее внутрь. — Как только я получил твое письмо, я вернулся домой и шепнул Роузи, что Лоркан и Лисандер получили от отца в подарок целый выводок каких-то летающих ящериц. Через пять минут Джеймс, Альбус и Хьюго облепили Молли, как стая диких обезьян, и утащили по направлению к дому Скамандеров. Роуз чинно следовала за ними, поправляя перо на своем красном берете.

Рон изобразил серьезное лицо дочери и жест, которым она приводила головной убор в порядок, так правдоподобно, что Гермиона не смогла не улыбнуться. Они прошли на кухню и, предложив своей бывшей супруге чай, Рон вежливо поинтересовался, чем он обязан этому неожиданному визиту.

— Я возвращаюсь в Министерство, — ответила она, — Сектор магического законодательства, если быть точной.

Рон присвистнул, он хорошо знал, что туда нельзя устроиться с помощью резюме и собеседования, но не стал интересоваться личностью ее покровителя, вместо этого он поставил перед ней кружку с чаем и спросил:

— Снова пытаешься переделать мир?

— Да, — кивнула Гермиона и села за стол, за которым совсем недавно сидела, будучи частью большой семьи, а теперь только в качестве гостьи, — и это снова будет опасно. Я хочу, чтобы дети остались здесь, и я хочу навещать их так часто, как смогу.

Рон помрачнел. Несколько лет назад, когда Гермиона работала над поправками к Закону о регистрации оборотней, пытаясь добиться для них возможности скрывать свой статус при устройстве на работу, поля вокруг Норы поджигали несколько раз. Это не было так уж опасно, поскольку в доме постоянно находился кто-то из взрослых волшебников, способных поддерживать защитные чары, но все же…

Ту битву она проиграла. Зарегистрированные оборотни остались без работы, как и прежде, а незарегистрированные до сих пор вынуждены менять ее раз в месяц. И вот теперь Гермиона собирается вляпаться во что-то настолько серьезное, что с самого начала просит его позаботиться о детях. И отказать ей — означает подвергнуть их опасности, потому что, насколько он знает свою бывшую жену, она будет искать другое решение, пока не найдет.

— Разумеется, — кивнул он, — нет проблем. Но ты говоришь так, будто раньше тебе кто-то мешал навещать их.

— Ну, знаешь, Молли…

— Ты собираешься перевернуть вверх дном Министерство магии и при этом боишься мою мать? — Рон трагически вздохнул и снова посмотрел на Гермиону, в его голубых глазах светилась нежность. — Я тебя умоляю, это семидесятилетняя старушка, она даже колдует с трудом, не говоря уже о том, чтобы заломать взрослую ведьму и прилюдно отшлепать ее за плохое поведение. Все, что она может, — только непрерывно ворчать, когда ты приходишь, но мы здесь обращаем на это внимания не больше, чем на чихающий мотор в старом папином “Форде”.