Томас улыбнулся, чувствуя, как от сердца разливается приятное тепло. Но тут же это приятное чувство было прервано тычком в бок.

«Чертова обломщица», — подумал Томас, тяжело вздохнув.

— Слушай, — прошипела девушка.

Женщина на сцене сначала втирала что-то про неоценимость вклада искусства в жизнь каждого человека, а потом начала наконец-то говорить по делу:

— На следующих выходных наш университет устраивает благотворительную выставку, где будет вывешены лучшие картины, показаны лучшие танцевальные и вокальные номера, а также выступит дуэт с нашего отделения. На совете преподавателей было решено, что сыграют Томас и Бренда.

Пейдж посмотрела в сторону невозмутимой Бренды и очень удивленного Томаса. Вот такого он точно не ожидал. Остальную речь парень, естественно, пропустил мимо ушей. Уже выйдя из зала, он начал возмущаться:

— Почему ты мне не сказала?! Ты знала!

— Ну, Томас, — девушка пожала плечами, — ты так занят был с этим художником, что даже не заметил всего происхо…

Бренда не успела договорить. Томас резко прижал её к стене, смотря с нескрываемой злостью.

— Я тебя прибью когда-нибудь, — прошипел парень и, отстранившись, быстро ушел в сторону туалета. Идти за ним Бренда не рискнула.

Громко хлопнув дверью, Томас достал из рюкзака пачку сигарет и закурил. Достал телефон из кармана и позвонил на номер, с которого пришла смс-ка. Сначала слышны были лишь гудки, а потом трубку взяли, и Томас услышал успокаивающий его хриплый голос с акцентом.

— Да, Томми?

Ньют говорил как-то странно, будто чем-то набил рот.

— Чем занимаешься? — Томас понимал, что задал глупый вопрос.

— Ща, — в трубке послышалось какое-то копошение, а потом слова Ньюта стали звучат четче, — рисовал. Просто кисточка в зубах была. Я приду к тебе сейчас, окей?

— Да, конечно, — Томас затянулся, пытаясь не улыбаться, как дурак. — Мы как раз репетировать идем.

— Скоро буду, сбрось ты, а то у меня руки в краске.

Томас, всё-таки улыбнувшись практически от уха до уха, сбросил вызов, понимая, что после этого звонка успокоился. Парень бросил окурок в раковину, где лежало с десяток таких же, и вышел, направившись в сторону художественного отделения. Как раз, когда Томас подходил, Ньют вышел оттуда, вытирая мокрые руки о джинсы. Вместо привычной толстовки на парне была черная рубашка, которая, как заметил виолончелист, Ньюту чертовски подходила.

— Привет, Томми, — Ньют улыбался чуть более сдержанно, чем ранее Томас. — Пойдем?

— Да, пошли. Мы сейчас будем репетировать с Брендой, это будет точно дольше, чем пары, — брюнет вздохнул.

— Я подожду, не страшно, гонок все равно нет пока что.

— То есть? — Томас обернулся к Ньюту так резко, что тот чуть не врезался в него.

— Ну, я отстранен на месяц. Я же слетел, Томми. Вряд ли смогу ездить ближайшие недели две, — Ньют говорил так спокойно, что Томаса не покидала мысль, что такое не впервые. Спросить об этом он не мог, помня, чем закончились прошлые расспросы.

***

Бренда не удивилась, увидев в кабинете помимо Томаса еще и Ньюта. Лишь как-то неопределенно хмыкнула и попросила не мешать. Достала скрипку, поставила на пюпитр ноты и начала репетировать свою партию. Ньют понял, что Томас все-таки согласился играть ту самую нелюбимую им песню Arctic Monkeys.

Художник достал альбом и карандаш и начал зарисовывать играющую Бренду. Почему-то хотелось изобразить девушку в синем, ярком платье, но у Ньюта с собой были лишь простые карандаши и он решил, что дорисует дома красками.

Томас достал виолончель, и стоило ему сесть, как он тут же подхватил партию. Ньют рисовал. Если Бренду он нарисовал в длинном платье без рукавов, то Томаса он рисовал, как тот и был одет: в клетчатой рубашке, джинсах и кедах. Потому что даже в таких простых вещах Томми казался безумно красивым.

Как виолончелист и обещал, репетиция длилась дольше, чем пары. За это время Ньют успел сходить к Еве и сдать портрет, который был подпален с одного угла. К счастью, понимающая преподавательница, привыкшая за столько лет работы ко многим странностям, не задала ни единого вопроса. Поставила «зачет» у себя в журнале и пожелала Ньюту хороших выходных.

Потом Ньют принес Томасу и Бренде перекусить. Сок, пара булочек, к которым парни не притронулись. Зато девушка уминала еду за обе щеки и умудрялась при этом спорить с виолончелистом насчет костюмов для выступления. Только к трем часам ребята закончили репетировать. К концу репетиции Бренда была зла, как никогда, а Томас настолько устал, что, когда Минхо отвозил их домой, уснул на коленках у Ньюта.

Ньют гладил Томаса по голове и понимал, что хочет, чтобы дорога до дома никогда не заканчивалась.

========== Глава 8 ==========

Спасибо большое Саше и Терезке, которые в два часа ночи обсуждали искусство, чем очень мне помогли :D

Всю неделю до выставки Ньют и Томас почти не виделись. У Томаса были постоянные репетиции, с которых он мог убежать лишь на десять минут и то, если долго капать Бренде на мозг, что хочется курить.

Ньют в эти десять минут под таким же предлогом выбегал с художественного отделения. Они чувствовали себя школьниками, которые прогуливают уроки, хотя никто из них в школе не сбегал к другому парню. Эти десять минут они курили, обсуждали события почти прошедшего дня, Ньют, если брал с собой альбом, показывал Томасу наброски будущих картин для выставки. Когда десять минут заканчивались, они быстро тушили сигареты и коротко целовались, понимая, что если поцелуй будет длиться чуть дольше, они не смогут оторваться, и расходились по делам.

За эту неделю репетиций и подготовки к выставке у парней было время подумать обо всем. Подумать, почему так влечет к парню, почему за эти две недели им снесло друг от друга крышу.

Ньют сидел и рисовал заданный ему пейзаж. Ева потребовала, чтобы это было что-то солнечное и летнее. Парню ничего на ум кроме ромашкового поля не пришло.

Когда он дорисовывал фон, подсела Тереза. Она сначала осмотрела Ньюта с головы до ног, заметив уже не замотанную левую руку, на которой был длинный порез от начала запястья и наискосок до сгиба локтя, а потом спросила:

- Не хочешь поговорить?

Ньют отложил краски в сторону и стал мыть кисточки в рядом стоящей банке с водой.

- Если я скажу «нет», ты все равно не отвяжешься, - это было больше утверждение, чем вопрос.

Тереза улыбнулась и качнула головой.

- Ну давай поговорим, - Ньют пожал плечами.

- Что у вас с Томасом? – Тереза начала с самого интересующего её вопроса. Ньют как-то неопределенно развел руками, взял кисточку и окунул в белую краску. Надо было нарисовать ромашки, которые парня безгранично раздражали.

- Ньют. Он тебе нравится. Ты ему тоже. Между вами что-то есть. Так почему бы не начать встречаться, как нормальные люди.

На этих словах Ньют резко повернулся к девушке, не замечая, что мазнул кисточкой по толстовке.

- Я сильно похож на нормального? – Ньют скептически осмотрел себя и фыркнул.

Тереза закатила глаза.

- Вы с Томасом стоите друг друга. Понимаешь, Ньют…

Парень не дал ей договорить.

- Не понимаю, Тереза. Может быть, мы и стоим друг друга, но сколько ты видела счастливых нетрадиционных пар? Лично я ни одной, - Ньют встал, нависая над сидящей девушкой. – И если для меня это приемлемо, не думаешь, что для Томми это все слишком?

- Ну если ты не веришь мне, - девушка пожала плечами, - поговори с Томасом сам.

- А вот и поговорю! – Ньют, злобно рыкнув на девушку, выскочил из кабинета, оставив ромашковое поле недорисованным.

- Вот дураки, - Тереза вздохнула с улыбкой и покачала головой.

***

*тем временем на музыкальном отделении*

- И давно тебя тянет на мальчиков, Томас? – Бренда сидела на парте и пила сок, за которым она сходила в те десять минут, что не было Томаса.

- М? - парень вытащил карандаш изо рта и исправил какую-то ноту в партитуре. – Ща, погодь.