Элисия обвела взглядом присутствующих, пытаясь прикинуть сколько же всё-таки человек выделили для защит Монолита, но взгляд её остановился на Аллене. Он почему-то вдруг стал задумчив и погрустнел, хоть и пытался это скрыть. Это заметила не она одна.

— Его с нами нет, — обронил Гензаи как бы между прочим.

— Я и не рассчитывал, — улыбнулся Аллен. Но улыбка эта была совсем не весёлой.

Сначала Элисия не поняла, о ком они, но потом в памяти возник вчерашний разговор с Алленом. И она поняла, что они говорят о Лайте, и что если он сейчас не с ними, то он…

***

Гензаи одним резким движением задёрнул полу-прозрачные занавески, сказав, что чересчур яркий свет его раздражает. Помогло не сильно, но всё же в небольшой комнате стало чуть темнее.

Хоть солнце уже успело отползти от горизонта на более-менее значительное расстояние, по-мнению Элисии, до сих пор было ещё слишком рано для важных разговоров. Шестым чувством она ощущала, что другие с ней согласны, но откладывать организационные вопросы сейчас — непозволительная роскошь.

— Я уговорил дворец отпустить только чуть меньше пятой части гильдии. Здесь примерно половина моего отряда и отряда Соранико, — начал Гензаи, сидящий на подлокотнике кресла. — Так что нас немного больше сотни.

— Большая часть Фрихет во главе с другими тремя нашими генералами так и осталась защищать рубежи Небесной Гавани, — пояснила Соранико, расположившаяся в том самом кресле, на подлокотник которого примостился асассин.

— А это ничего, что глава гильдии сейчас здесь, а не на передовой? — удивилась Элисия.

— Ну это смотря что считать передовой, — хмыкнул Гензаи, — по-моему, так передовая именно здесь, а что считают во дворце меня не сильно интересует.

— Тем не менее, мы всё ещё королевские гончие псы и вынуждены подчиняться приказам короля, — напомнила Соранико. — А Кай, хоть он ещё юн, понимает важность защиты Монолита куда больше, чем все его советники вместе взятые, поэтому мы и здесь. К тому же, обороняя Небесную Гавань, мы могли днями сидеть без дела. У неё и без нас хватает защитников.

Элисия задумалась всего на пару мгновений, прикидывая как грамотно распределить силы, и сказала:

— Теперь нам хватит людей, чтобы постоянно прочёсывать хотя бы ближайшие к Древу и Монолиту территории, при этом оставляя кто-то для защиты тыла.

— Я займусь всеми расчётами, — подхватила сидевшая до этого молча Юфи. — Мы сможем наиболее эффективно распределить силы Фрихет. Но к Монолиту всё равно смогут подойти лишь Орден и драконы.

— Иными словами, — Гензаи перевёл взгляд на Элисию. — Мы обеспечим вам внешнюю защиту, но, что бы ни происходило внутри, мы помочь не сможем. Так что держитесь около драконов и не играйте в героев.

***

Под маской и рясой было душно и жарко. Кто вообще придумал устраивать собрания в такую рань? Разве подобные тайные встречи не должны проходить под покровом ночи при свете полной луны или месяца, острого словно серп? Если и должны, то Игнасий явно этого не знал.

Под маской было душно и жарко, зато никто не увидит, как ты зеваешь во весь рот, если ты делаешь это тихо. Да даже если он будет зевать во весь голос и демонстративно потягиваться, кто посмеет ему хоть что-то сказать? Даже сам Игнасий, пожалуй, не посмеет, ведь шпионы так важны, а сам он больше не может получать информацию напрямую из дворца. Но у него есть два любимых внука: один — идеальный шпион, второй — идеальное оружие. По крайней мере сам Игнасий так думает. Лайт его в этом не разубеждает.

Лайту вообще обычно не до того, чтобы кого-то разубеждать. Особенно сейчас, когда он отчаянно пытался не уснуть стоя, дожидаясь конца собрания.

— Что ты расскажешь мне на этот раз, мальчик мой, — обратился к нему Игнасий, как только все разошлись.

Лайта всегда чуть не выворачивало от такого обращения, но он держал себя в руках. В итоге с этого всегда начиналась его любимая игра правда-ложь. Он всегда играл в неё с Игнасием, хоть тот и не подозревал об этом. Не подозревал, поэтому всегда проигрывал.

— Король отправил отряд в поддержку эльфам. Но никто из них не может приблизиться к Монолиту, — это чистейшая правда. — Отряд не слишком большой, — это была не правда и не ложь, просто субъективное мнение. — Большую часть сил они, скорее всего, отправят на обследование леса, так что тыл останется незащищённым, — опять же не ложь, а всего лишь предположение, пускай намеренно ошибочное, но всё же.

— Имеет ли кто-то другой кроме драконов доступ к Монолиту?

— Вряд ли, — уже почти ложь, но ещё не совсем.

— Полагаешь, сейчас хорошее время для нападения? — Игнасий наморщил лоб, делая вид, что думает. На самом деле он вряд ли думал.

— Пожалуй, — абсолютная правда. Лайт действительно думал, что сейчас неплохое время для нападения, особенно для такого нападения, в ходе которого нападающая сторона должна проиграть.

На этом Лайт хотел было уйти, он даже почти развернулся, но Игнасий остановил его.

— Последний вопрос: ты знаешь, где сейчас твой брат? Он может мне понадобиться.

— Не знаю, я не слежу за ним всё время, — а вот это была уже чистой воды ложь, но Игнасий этого не понял. — Думаю, в этот раз мы отлично обойдёмся и без него. Знаешь ведь, даже наши люди побаиваются Призрака.

Лайт не хотел произносить имя Аллена в присутствии Игнасия, но ещё больше не хотел, чтобы сам Игнасий называл его имени. Но он всё же это сделал.

— Возможно, не в этот раз, но всё же сила Аллена в скором времени нам очень пригодится. В кои-то веки ему совсем не придётся сдерживаться.

Сдерживаться пришлось самому Лайту. Чтобы не сказать чего-то лишнего, он лишь кивнул.

— Всё же Мирра родила мне отличных внуков, — Игнаси произнёс это так мечтательно и довольно, что Лайту захотелось ему что-нибудь сломать. Лучше всего жизнь.

Ему хотелось крикнуть: «Не смей произносить имя моей матери». Но делать этого было нельзя. Отстранённо Лайт отметил, что человеческий эмоции всё-таки очень мешают жить. И всё же он заставил себя сдержанно поклониться. Всё это была лишь одна огромная ложь, в которую пока все верят.

Под маской до сих пор было душно и жарко, зато можно было не улыбаться Игнасию. Можно было смотреть на него с ненавистью. Можно было вообще на него не смотреть.

========== Экстра «В сердце твоём зима» ==========

Они выбежали на крыльцо одновременно и одинаково резко вдохнули колкий запах зимы. Перед ними был снег, бесконечный и бескрайний как и сама зима, которая в этом году пришла слишком рано и слишком резко, но их это ни сколько не расстраивало. Они смотрели в заснеженную даль и ощущали всю бесконечность мира, не понимая толком, что чувствуют, но радовались этому, как радуются только дети.

Сегодня был их день рожденья, общий, один на двоих, но их это не смущало. Да и как могло смущать, если они не так уж и давно перестали считать себя чем-то слишком единым, чтобы иметь даже различные имена.

— Давай играть в снежную битву, — предложил Лени, — в этот раз я могу быть злом, а ты добром.

Ноэ задумался ненадолго, а потом отрицательно помотал головой.

— Нет, ты слишком добрый для зла.

— А ты что, слишком злой для зла? — спросил Лени, улыбаясь.

— Не слишком, — ответил Ноэ, — зато я умею притворяться злым, у меня это отлично выходит!

И, не дав Лени ещё хоть что-то сказать, Ноэ понёсся вниз, перескакивая через ступеньки, чтобы побыстрее соорудить свою «тёмную» снежную крепость, а потом пойти в атаку на крепость Лени. Вообще-то, Лени всегда выигрывал в снежной битве иногда честно, иногда потому, что Ноэ ему поддавался, считая, что это правильно. Ведь в сказках, что читала им мама, добро всегда побеждало зло. И Ноэ казалось, что это правило нерушимо, и чтобы его соблюсти, сказочное зло тоже иногда поддаётся добру, просто потому что знает, что для сохранения равновесия в мире должно проиграть.

***

Ноэ взял в руки меч лет в семь или в восемь, он точно не помнил. Будь воля отца, они с Лени погрязли бы в тренировках ещё лет с четырёх, но мама встала в позу, сказав, что у её детей будет нормальное детство, будь они хоть трижды детьми великого воина.