— Стой, Ювенисэль! — Куруми сделала несколько шагов в его сторону. — О каком моменте ты говоришь? Что ты собрался сделать?

Эльф развернулся, лунный свет очертил правильные черты его красивого лица и наполнил глаза какой-то особой тоскливой печалью.

— Как жаль, что подобный монстр милее твоему сердцу, чем я, — сказал он, с презрением глянув на Элриона.

— Монстра, да? — тёмный эльф опёрся на обе ноги и, как показалось Куруми, приготовился к броску. — И это мне говорит апостол?!

— Твоё сердце полно жалости к нему, — Ювенисэль будто и не замечал Элриона, всё так же обращаясь к Куруми, — но чем раньше ты поймёшь, что такого, как он, не переделать, тем лучше будет для тебя.

На лице Элриона блеснул кровожадный кривой оскал.

— Потрудись хотя бы смотреть на того, кого оскорбляешь!

Куруми перехватила Элриона уже в броске, повисла на его плече, вцепившись мёртвой хваткой. Ей было очень страшно. Она знала, что Ювенисэль может убить Элриона использовав всего пару стрел, особенно когда тёмный эльф в таком плачевном состоянии. Но самому Элриону было на это плевать. Если у тёмных и светлых эльфов и было что-то общее, то это обострённое чувство гордости.

— Такому как ты никогда не покорить сердца прекрасной эльфийки, — Ювенисэль лишь окинул Элриона брезгливым взглядом на прощание и скрылся в ночной мгле.

— Тварь, — прошипел Элрион, оседая на землю с перекошенным от боли лицом.

Только тогда Куруми заметила, что часть его рубашки пропитала кровь.

***

Элисия сидела на невысоком белокаменном заборчике, около её ног валялось то, что раньше было её посохом, но потеря оружия нисколько не беспокоила волшебницу. Её сейчас вообще ничего не беспокоило, кроме…

— Как Аллен? — только увидев Куруми, Элисия подскочила с места и бросилась к ней, но споткнулась об обломки посоха и чуть не упала.

В голове Элисии было столько надежды и тревоги, что Куруми было немного больно от того, что она не может сказать того, что волшебница хочет услышать.

— Ещё не пришёл в себя, — уклончиво сказала эльфийка, — но жить будет. Наши целители нисколько не хуже тех, что в Небесной Гавани, так что не беспокойся.

Куруми попыталась ободряюще улыбнуться, но получилось не слишком убедительно. Впрочем, Элисия всё равно этого не видела, взгляд её был потуплен в пол. Куруми очень бы хотелось подбодрить Элисию, но она и сама слишком волновалась за Аллена, чтобы кого-то подбадривать. Её радовало лишь то, что раны Элриона оказались не слишком серьёзными, так что через пару дней в госпитале его не удержать даже верёвки. А вот с Алленом всё было гораздо хуже, но Куруми старалась об этом не думать.

— Тебе нужен новый посох, — сказала Куруми, чтобы отвлечься от тягостной темы.

— Да, но сейчас я не могу оставить вас в здесь одних, — Элисия подняла глаза, и Куруми с грустью отметила какой же у волшебницы убитый вид.

— Ты должна, — Куруми постаралась придать голосу каменной твёрдости. — Прости, но без оружия много не сделаешь.

— Я бесполезна, — Элисия болезненно улыбнулась. — Плохой из меня лидер в последнее время.

— Не говори ерунды!

Куруми усмехнулась и резким быстрым движением щёлкнула Элисию по носу. Волшебница возмущённо ойкнула и отскочила, закрывая нос рукой.

— Ты отличный лидер, — продолжила мысль Куруми, — но и отличным лидерам иногда нужны передышки. В последнее время на нас свалилось слишком много.

— Во многое мы ввязались сами, — в этот раз улыбка ни лице Элисии получилась уже более живой.

— Но далеко не во всё, — закончила Куруми. — К тому же, Акира сказала, что подкрепления в ближайшее время не предвидится, а если всё продолжит идти как идёт, то сильные бойцы нам ой как понадобятся. Так что без оружия тебе оставаться никак нельзя.

— Отпускаешь меня в Гавань? — вздохнула Элисия.

— Не просто отпускаю, я тебя можно сказать прогоняю! — улыбнулась Куруми. — Не бойся, за пару дней твоего отсутствия эльфийские леса не обратятся трухой. Всё же я сублидер нашей гильдии или нет?

Элисия подняла взгляд на макушки деревьев, они всё так же шелестели медной кроной на фоне лазурного неба, а потом перевела на посох, точнее, на то, что от него осталось. Крылья, между которыми когда-то гнездился магический камень, были сломаны: одно отсутствовало целиком, от второго осталась лишь половина. Рукоять с красивой резьбой переломилась в нескольких местах. Так что посох теперь больше напоминал хворост для розжига костра. И лишь магический тёмно-фиолетовый кристалл всё так же ярко поблескивал на солнце, когда какой-нибудь из его лучей попадал на ровную грань камня.

Элисия подошла к обломкам посоха, нагнулась и извлекла кристалл из остатков навершия.

— Я вернусь не позже чем через два дня, — Элисия повернулась к Куруми, её улыбка была привычно тёплой, хоть глаза всё ещё оставались грустны. — За это время не дай гильдии разнести лес.

========== Квест семнадцатый «Да здравствует королева!» (часть 2) ==========

Трудно дышать. Жар заползает в комнату, заполняет мысли и тело вместе с удушливой тьмой. И в тот момент, когда тьма заполнит тебя целиком, она станет тобой, а ты станешь ею.

Пытаешься сделать вдох, а горло режет словно кинжалом. Вдыхаешь раскалённый до красна воздух, выдыхаешь облачко пара.

Ледяная рука на его раскалённой. Его пальцы дрожат и болезненно цепляются за чужую руку, оставляя красные следы от ногтей, но он этого не замечает.

— Ты справишься, — голос такой же холодный, как и рука, но успокаивающий и внушающий доверие. Этому голосу хочется верить, ведь обладатель этого голоса верит в него.

Очередной тяжёлый вдох и не менее тяжёлый выдох. Мрак чуть отступает. Белая простыня и болезненно бледная рука на ней. Не верится, что эта рука может принадлежать живому человеку, но это всё же его собственная рука. У брата руки совсем другие — прохладные и живые. Они поправляют подушку, меняют холодный компресс на голове, убирают мокрые пряди со лба.

Он закрывает глаза. Боль и жар становятся почти невыносимыми. Тьма сгущается.

— Ты это выдержишь, — голос брата, как ниточка, за которую можно держаться. И он держится. — Я знаю, что ты выдержишь.

Брат не говорит, что всё будет хорошо, что скоро всё пройдёт, что нужно просто ещё немного потерпеть — так говорит мама. Мама сама себе не верит. Брат говорит только то, в чём уверен. Его слова холодны как лёд и тверды как сталь. Брату можно верить. Брату нужно верить.

— Ты сильнее этого, — перед этим голосом даже тьма и жар отступают.

Он отлично помнит свою комнату. Белые стены, белые простыни, у брата белая рубашка, белые волосы и глаза словно светлая сталь.

В этом белоснежном мире нет никакой тьмы. Но он боится, открыв глаза, её увидеть.

— Самый лучший способ избавиться от страха — встретиться с ним лицом к лицу, тогда либо он уничтожит тебя, либо ты уничтожишь его, — голос брата эхом звучит в голове. — Так что открой глаза.

***

Аллен рывком поднялся с кровати, но всё тело отозвалось неприятной болью, а голова пошла кругом, так что пришлось лечь обратно.

— Осторожнее! Тебе нельзя так резко вставать, — голос Эдем раздался где-то сбоку, а потом её рука опустилась Аллену на лоб. — Жар спал. Как ты себя чувствуешь?

Лицо Эдем перестало расплываться перед глазами, а комната прекратила вращение. Мысли постепенно вставали на свои места.

— Нормально, — пробормотал он, ощупывая голову, покрытую бинтами. — Послушай, а как там Элис? Она в порядке? С ней всё хорошо?

— С ней всё отлично, — бодро отозвалась Куруми, подскочившая так тихо, что Аллен даже вздрогнул от неожиданности, когда она заговорила. — Весь урон достался тебе. Так что ты у нас, можно сказать, герой дня.

— Слава Альтее, — облегчённо вздохнул Аллен.

— Она бы дежурила у твоей кровати, но я отправила её за новым посохом в Гавань, — улыбнулась Куруми. — Старый она сломала.

Аллен усмехнулся. Если всё обошлось лишь сломанным посохом, можно успокоиться. Элисия в порядке, а остальное совершенно не важно.