— Безумно рад тебя видеть, спасибо, что зашёл, давай сюда, — выдал Лайт на одном дыхании и протянул руку. Белую и тонкую. Ещё более белую и тонкую, чем раньше.

— Вымогатель, — бросил Гензаи, роясь в сумке в поисках шоколада. Это был его завтрак.

— Коммерсант, — поправил его Лайт, расплываясь в довольной улыбке, когда получил заветную плитку.

Он отошёл на несколько шагов и плюхнулся на кровать. Сел, скрестив босые ноги, и откусил большой кусок шоколада, даже не разламывая плитки. Она при этом так аппетитно хрустнула, что Гензаи чуть не подавился слюной.

— Тысячу лет сладкого не ел, они мне его вообще не дают. Изверги. Это как минимум бесчеловечно, — пожаловался Лайт, откусывая очередной кусок.

— Да, в твоём случае, это просто ужасная пытка, — Гензаи вложил в эту фразу столько сарказма, сколько мог.

Всё-таки в некоторых аспектах Лайт был сущим ребёнком. Ребёнком, безумно любившим сладкое. Возможно, если подержать Лайта без него достаточно количество времени, то он демону душу продаст за шоколад. И даже раздумывать над этим долго не будет.

Настолько человеческая черта в Лайте казалась почти противоестественной.

— И всё-таки, зачем ты пришёл? — спросил Лайт, перестав сосредоточенно жевать. От плитки не осталось уже и половины, и это меньше, чем за минуту.

— Посмотреть, осталось ли от тебя хоть что-нибудь, — усмехнулся Гензаи, опускаясь на стул и облокачиваясь на стоявший рядом письменный стол.

— Ну что-то, может быть, и осталось, — в голосе Лайта появились довольные, мурчащие интонации. Он смотрел на шоколад, как на любовь всей своей жизни, с которой был разлучён много-много лет.

«Как, оказывается, мало надо ему для счастья» — отстранёно подумал Гензаи.

— Ну и? Как ты в итоге находишь моё состояние? — спросил Лайт, чуть прищурившись и одновременно запихивая в рот последний кусочек шоколада.

— Вполне удовлетворительное, — коротко ответил Гензаи.

— И всё? — Лайт театрально всплеснул руками, отправив в полёт скомканную обёртку. — А как же: «Ты так ужасно выглядишь, Лайт. Я так переживал. Ночей не спал. Беспокоился. Ведь всё-таки это моя вина в том, что ты остался жить и влачить столь жалкое существование»? Не чувствуешь угрызений совести? Нет?

— Нет, — хмыкнул Гензаи.

Он действительно нашёл Лайта в лучшем состоянии, чем опасался. Пока этот позёр способен разыгрывать драматические представления, отыгрывая все роли разом, взламывать замки и уминать плитку шоколада за минуту, с ним всё, если не хорошо, то в пределах нормы. И да, заставлять Лайта взламывать замок было совершенно необязательно. У Гензаи был ключ и разрешение Терамая (впрочем, увидь его здесь кто-то посторонний, Гензаи бы всё равно влетело, а на Терамая бы пала тень подозрения). Но нужно было проверить навыки Лайта, потому что… потому что Гензаи был знаком с ним достаточно долго, чтобы знать о некоторых его слабостях. В том числе и о том, что Лайту нельзя надолго оставаться в замкнутых пространствах.

Как-то раз, очень давно, от силы через полгода после основания «Фрихет», они с Лайтом попали в неприятную передрягу. Их тогда схватили и заперли в каком-то тёмном, сыром подвале и держали там дня три. Продержали бы и дольше, если бы не Соранико. После этого случая Гензаи знал, что в запертых помещениях у Лайта медленно съезжает крыша, и даже знал, как именно она съезжает.

Но сейчас он держал себя в руках, и это радовало.

— Пока ты способен хотя бы притворяться, что всё нормально, я за тебя не волнуюсь.

Лайт не ответил, лишь усмехнулся и бросил на Гензаи быстрый взгляд. Было в нём что-то такое, настоящее и вместе с тем очень болезненное, что Гензаи сделалось тоскливо.

На самом деле Лайт, конечно, выглядел если не паршиво, то минимум потрёпано. Черты лица заострились, приобретя какую-то болезненную тонкость, кожа стала почти такой же белой, как у Аллена. Да и к тому же он выглядел очень усталым, почти измождённым, как если бы не спал несколько ночей к ряду. Но хуже всего, конечно, смотрелись бинты, закрывающие пол-лица.

— Тебе долго ещё так ходить? — спросил Гензаи.

— Ну-у, — протянул Лайт задумчиво, дотрагиваясь рукой до бинтов. — Вообще-то мне сказали, что их можно снимать, но…

— Неужели боишься? — усмехнулся Гензаи.

— Нет, — Лайт бросил на него очень обиженный и даже немного смущённый взгляд. Последнее было совсем уж странно. — Я просто… развязать узел не могу.

Сказал он и отвернулся, так что Гензаи мог увидеть только бинты и волосы, которые были даже белее бинтов.

— Ты там уснул что ли? Раз пришёл, помоги хотя бы, — почти прошипел Лайт. Было забавно смотреть на то, как он бесится, когда не может справиться с чем-то сам. Особенно, если это какая-то очень простая вещь. — Там, кажется, узел в волосах запутался. Лекарь была о-о-очень молоденькая и смотрела больше на меня, чем на то, что делает. Вот и затянула в узел прядь волос. А я теперь мучаюсь.

— Страдалец, — фыркнул Гензаи.

Почему-то вспомнилось, что когда они с Лайтом только познакомились, он был совершенно бесполезен в быту. Славный отпрыск благородной семьи не всегда мог даже хлеб порезать, не порезавшись при этом сам. Про то, чтобы, например, развести костёр или приготовить на нём еду, и речи идти не могло. То есть могло, конечно, но в то время подпустить Лайта к огню мог разве что суицидник.

Гензаи подошёл к Лайту сзади и критически осмотрел узел бинта. Хотя «узел» это громко сказано, скорее уж непонятный комок из волос и ниток. Гензаи попробовал потянуть за одну из торчащих нитей.

— Ты идиот? — Лайт зашипел от боли. — За волосы-то зачем тянуть?

— Я думал это нитка, — пожал плечами Гензаи.

— Точно идиот.

От тычка в спину Лайт страдальчески застонал, при этом совершенно бессовестно переигрывая. И пока он в очередной раз ломал трагикомедию, Гензаи достал свой кинжал. Можно было, конечно, прирезать Лайта, чтобы не мучился, но Гензаи лишь посоветовал ему не дёргаться и перерезал бинт, отхватив при этом прядь волос.

Белые ленты упали на плечи и грудь, и Лайт замер то ли испугано, то ли растеряно. Он молча поднял руку и медленно провёл линию от брови до скулы. Гензаи не видел его лица, он мог наблюдать лишь за движениями Лайта и вслушиваться в то, как он молчит. И последнее Гензаи не нравилось.

***

Аллен вздрогнул и проснулся. Резко, как от удара. Сначала он не мог понять, спал ли вообще или потерял сознание на пару мгновений (такое теперь тоже иногда с ним случалось). Потом, решив, что всё-таки спал, не мог понять, что его разбудило.

— Да он живой! — провозгласил Ноэ с излишней театральностью и даже некой издёвкой. — Вот ты мне скажи, ты сейчас проснулся или всё-таки воскрес?

— Ни то, ни другое, — выдохнул Аллен, проводя рукой по волосам и пытаясь их хоть как-то пригладить.

Ни живым, ни проснувшимся он себя не чувствовал. Ну вот вообще.

— Почему ты спишь в прихожей? — спросил Лени с нескрываемым беспокойством.

И действительно, почему?

Вопрос был просто отличный, а вот ответа на него не было. Аллен не помнил, почему уснул на кресле в прихожей гильдийского дома Фрихет. Сейчас он даже не слишком-то представлял себе, что вообще собирался здесь делать.

— Я не знаю, — честно ответил он, наблюдая за тем, как взгляды друзей становятся ещё взволнованнее.

Но и за них самих тоже стоило поволноваться. Левая рука Ноэ была замотана от локтя до основания плеча, у Лени были сбиты костяшки пальцев, а на щеке красовался заметный, хоть и не очень большой синяк. Одна Эдем выглядела… целой. Правда, всё равно очень усталой.

— Ты бы правда отдохнул, — когда Ноэ говорит серьёзно, без издёвок, да ещё и обеспокоенно, всерьёз начинаешь волноваться о своём здоровье. — В смысле нормально отдохнул, а не отрубился в кресле в прихожей. У нас некромантию пока никто не практикует, а ты и в лучшие-то времена из-за своей бледности на живого человека далеко не всегда тянешь.

Аллен хотел что-то возразить, но понял, что у него нет на это сил. Он поднялся, пошатнулся, чуть не упал обратно в кресло, но устоял. Что-то с шорохом свалилось с его колен. Он хотел наклониться и поднять, но чувство равновесия снова подвело. Ноэ и Лени синхронно поддержали его за плечи. Эдем наклонилась и подняла сумку с выпавшими из неё листами.