…Она сидела на остановке, допивая кофе, и наслаждалась утром. Можно смело утверждать, что это был ее лучший день за последнее время. Воздух пах дождем и мокрым асфальтом, солнце переливалось в лужах и стеклянных витринах, отражалось в окнах машин и автобусов. Деми видела всех, но ее не видел никто.

Выбросив пустой стакан в урну, она решила, что неплохо бы снова спуститься в метро и доехать до Холланд Парка – может быть, даже сделать пару набросков в скетчбуке, который всегда лежал в ее сумочке, но уже на спуске в подземку вспомнила о словах Шерлока. «Отправляйся на Холи-Айленд и не спрашивай, зачем».

Деми достала телефон и открыла приложение брони билетов.

***

— Добрый день, мисс… — он посмотрел в журнал, сверяясь с записями, — Ламбер.

В «Старом Кадваллоне» до сих вели бумажную отчетность, что в нынешнее время было почти дикостью. Но Дамиану все устраивало.

— Добрый вечер, Гриффин, — она прочитала имя на деревянном бейдже.

Кажется, в прошлый их визит этот парень был одет ту же клетчатую рубашку.

— Я отведу вас в номер.

Возможно, ей стоило разместиться в другой комнате – эта вызывала слишком много воспоминаний, но Деми не смогла удержаться. Она заказала ужин в номер и переоделась в более удобную одежду.

Деми все еще не понимала, зачем она здесь, и чего хотел Шерлок, но даже если она так никогда это и не узнает, смена обстановки пойдет на пользу. Завтра она собиралась навестить родителей Болджера – позвонила им за день до вылета и обещала заглянуть в гости. Миссис Марлоу сказала, что они будут рады ее видеть. Ее и Сару.

— Сара не сможет приехать, — коротко сказала Деми.

Она так и не решилась сказать им правду о том, как на самом деле погиб Болджер. Может быть, потом. Или никогда. Порой истину лучше не знать.

«Зачем ты оправил меня сюда, Шерлок? Что ты хотел этим сказать?» думала она, стоя на балконе и глядя вниз на разбивающееся о скалы море. Уже стемнело, и в небе горели звезды.

Отель находился на вершине скалы, всего в сорока футах от края обрыва и оставалось лишь дивиться, как его владельцы не боялись в один прекрасный день рухнуть с тридцатиметровой высоты.

На следующий день, вернувшись от четы Марлоу, Деми решила прогуляться по острову. При желании Холи-Айленд можно было обойти за три часа, но она выбрала местечко на поляне у обрыва, где стояла допотопная скамейка, и достала скетчбук.

— Вы художница?

Деми обернулась. Рядом стоял Гриффин.

— Простите, если отвлек.

— Без проблем, — отмахнулась она, — и я не художница. Во всяком случае, не в привычном значении этого слова. Это ваш отель?

Гриффин рассмеялся.

— Скажете тоже: отель! Пять номеров и двор. «Кадваллон» мне от отца достался, а ему от его отца, ну и так далее. Он здесь уже сто пятьдесят два года стоит. — Гриффин махнул рукой в сторону моря. — Раньше до обрыва две сотни футов было, а теперь едва и сорок пять осталось. Когда-нибудь он сползет в море. — Гриффин заметил выражение лица Деми и весело успокоил, — но не бойтесь, это еще не так скоро случится. Во всяком случае, не в течение недели уж точно.

В темно-зеленой парке, истертых джинсах и клетчатой рубашке Гриффин выглядел как типичный валлиец. Светловолосый, широкоплечий, небритый и слегка простоватый, но явно не глупый. Сара наверняка презрительно назвала бы его деревенщиной. Только сейчас Деми поняла, почему после школы они отдалились друга: она с самого начала знала, что Сара заносчивая, завистливая и, честно говоря, не слишком отличается от той же Прюденс Карнвилл. Раскол случился гораздо раньше, и не смерть Болджера стала тому причиной.

— У вас что-то плохое случилось? — спросил Гриффин.

Деми кивнула.

— Да. Умер дорогой мне человек.

Повисло молчание.

— Если хотите, могу принести термос с чаем и пойдем прогуляемся. Это, конечно, ничего не исправит, но отвлечет. Тут недалеко живет моя сестра, зайдем к ней на пирог с корицей. Она тоже любит рисовать, — добавил он.

Соленый ветер трепал ее волосы, солнце слепило глаза, плескалась далеко внизу вода и мягко шелестела галька – Деми вдруг почувствовала себя странно счастливой. Странно, потому что за последний месяц единственным из доступных ей ощущений были лишь вакуум по ночам и тупая боль днем. Или апатия, в те дни, когда она закидывалась успокоительными.

А теперь она стояла здесь в окружении ветра и солнца, на вершине холма между небом и землей. Захотелось раскинуть руки и вдохнуть полной грудью.

«Я смогу, Шерлок. У меня все получится. Даю слово».

Прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца, Деми посмотрела на Гриффина.

— Звучит заманчиво, — улыбнулась она. — Ну, что ж, покажите мне ваши владения.

Гриффин побежал в гостиницу за термосом.

Оставшись одна, Деми подошла к краю обрыва и достала из кармана ветровки сложенный вчетверо лист бумаги.

— Я тебя отпускаю.

Она разжала руку.

Порыв ветра подхватил листок и унес в сторону моря. Он еще долго парил, то опускаясь, то вновь взлетая, когда поток воздуха бросал его вверх, и наконец устремился вниз. Деми проводила его взглядом и направилась обратно к скамейке.

Листок упал на поверхность воды.

Спасибо за все. Люблю тебя.

Деми»

fin