– Пожалуйста... – прошептала она, чувствуя, как по щекам бегут слезы, – ты нужен мне... ты мне так нужен...
Она чуть наклонилась вперед и мягко коснулась губами его губ.
– Не уходи... прошу тебя, только не уходи...
Ощущать собственную беспомощность было невыносимо, но единственное, чем она могла помочь ему – это быть рядом. Столько, сколько потребуется.
Эленриэль вздрогнула и обернулась, услышав за спиной чьи-то шаги.
– Прости, не хотел тебя испугать, – Арагорн опустился на пол рядом с ней. – Все в порядке, – Эленриэль постаралась ободряюще улыбнуться. – Не стоило бы тебе сидеть на холодном полу. Простудишься. – Я все равно не смогу уснуть, – ответила эльфийка. Она вновь посмотрела на Леголаса. – Насколько все серьезно?
Арагорн отвел взгляд.
– Здесь хорошие целители, и они делают все возможное, но лекарь сказал, что надежда невелика...
«Только держись. Не смей рыдать» – мысленно приказала себе Эленриэль.
– Я не позволю ему умереть, – она вздернула подбородок.
Арагорн слабо улыбнулся и взял ее за руку.
– Ты сильнее, чем я думал. Намного сильнее. – Я могу считать это комплиментом? – даже в такой жуткой ситуации у нее еще оставалось чувство юмора. – Ты можешь считать это правдой.
«Если я буду ныть, толку с этого не будет» – думала Эленриэль, сжимая руки в кулаки. – «Эру свидетель, чтобы там ни случилось, но Леголас будет жить, или же я сама умру вместе с ним».
Остаток ночи она просидела перед его кроватью.
Под утро, она задремала прямо так, сидя на полу и одна из целительниц заботливо набросила ей на плечи старое одеяло. Проснулась Эленриэль от того, что кто-то осторожно тряс ее за плечо. Девушка медленно открыла глаза и повернула голову.
– Тебе нужно отдохнуть. – Я и так выспалась, – буркнула Эленриэль, не желая смотреть Астарте в глаза.
Сказать по правде, она теперь понятия не имела о том, как себя с ней вести, а если уж говорить совсем откровенно, то и видеть не хотела.
– Может, тогда поешь что-нибудь? – Нет, спасибо.
Астарта хотела еще что-то добавить, но подошедший Боромир остановил ее.
– Пойдем. Дай ей немного времени.
Астарта нехотя подчинилась.
Боромир отвел ее в сторону. С того момента, как она рассказала всю правду, они так и не говорили, но он понимал, насколько ей сейчас несладко, и, как бы тщательно Астарта не пыталась это скрыть, она меньше Эленриэль нуждалась сейчас в помощи и понимании. Утешать Боромир не умел, впрочем, как и подбирать нужные слова, но поддержать Астарту очень хотелось.
– Ты хотел что-то сказать? – эльфийка вопросительно посмотрела на него. – Да. Я на твоей стороне. Хочу, чтобы ты знала это. – Теперь знаю, – Астарта пожала плечами.
Боромир взглянул ей в глаза. Просто невозможная женщина! Он воровато осмотрелся по сторонам и, убедившись, что никто их не видит, прижал Астарту к себе.
– А еще я хочу, чтобы ты была рядом, – прошептал он, коротко коснувшись губами ее щеки. – Сейчас не место и не время для подобных разговоров, – Астарта сердито оттолкнула его, но взгляд ее смягчился. Боромир же таким образом пытался снять собственное напряжение – жизни Фарамира теперь, слава Эру, ничто не угрожало, но Гендальф рассказал ему, что случилось и как именно Фарамира едва не сожгли заживо. До сих пор не верилось, что отец, поддавшись власти палантира, окончательно лишился рассудка. Боромир, конечно, наблюдал за ним некоторые странности незадолго до своего отъезда в Ривенделл, да и отцовская одержимость кольцом тоже настораживала, однако, он и представить себе не мог, что все зайдет так далеко. Несмотря на все это, Боромир был достаточно силен духом, чтобы заставить себя перестать думать об этом. Будет еще время скорбеть об отце, а сейчас нужно собраться с силами. Фарамир жив и это главное. Кому сейчас было действительно плохо, так это Астарте с Эленриэль, и Боромир это понимал. Первая страдает, но в силу характера не может это показать, а вторая и вовсе, удивительно, как ума не лишилась после всего, что произошло. А тут еще и такое несчастье с Леголасом. Боромир был реалистом и знал, что их другу, увы, осталось немного, наверное, и сама Эленриэль это осознавала, не глупая все-таки. Знала, только признавать не хотела. Он смотрел, как эльфийка все так же сидела около его постели и что-то тихонько шептала. В какой-то момент захотел подойти, но не решился.
Целительница принесла ей еду. Эленриэль поблагодарила женщину – как бы там ни было, но она все еще жива, и как всякая живая душа, чувствует голод. С обедом она закончила быстро. Эленриэль не ощущала вкуса еды – просто механически закинула в себя содержимое миски и запила холодной водой. Ни сытости, ни чувства удовлетворенности она не ощутила.
Никто не подходил к ней, чему она была рада, ибо невозможно было видеть в их глазах это отвратительное сочувствие и не менее отвратительную беспомощность.
...Она уже больше часа сидела в одной позе, держа его за руку и вглядываясь в лицо, время от времени закрывая глаза и погружаясь в вязкую полудрему. Ноги у нее затекли, но Эленриэль этого не ощущала. Она в очередной раз задремала, когда сквозь сон ей почудилось, будто кто-то неуверенно сжал ее пальцы.
Распахнув глаза и подскочив, словно ее окатили холодной водой, Эленриэль увидела, что Леголас пришел в себя. Затуманенным и невероятно измученным взглядом он смотрел на ее, но в то же время слабо улыбался.
– Леголас!.. – дрожащим голосом проговорила она. – Я... я так боялась за тебя...
Еще крепче сжав его руку, Эленриэль прижала ее к своей щеке, мокрой от слез, и коснулась губами тыльной стороны ладони.
– Что с твоим плечом? – спросил он, заметив торчащие из выреза рубашки бинты.
Было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом.
– Все хорошо...
Рядом с ними откуда-то возникли, Гимли и Арагорн, Боромир с Гендальфом... За их спинами маячил Пиппин, а пожилой лекарь тщетно пытался пробиться сквозь всю эту толпу.
– Дайте же мне пройти!
Эленриэль тоже пришлось отойти в сторону – Арагорн едва ли не силой отвел ее от кровати.
Лекарь осматривал его несколько минут. Что-то бормотал себе под нос и цокал языком. Эленриэль ничего не понимала, но это было и неважно – Леголас пришел в себя, а значит, все будет хорошо.
– Ну? Как он? – спросила она, когда целитель, наконец, отошел от кровати. – Как скоро он поправится?
Лекарь взял ее под локоть и отвел в сторонку. Убедившись, что сам Леголас их не слышит, он проговорил:
– То, что он пришел в сознание, госпожа, к сожалению, не говорит о том, что он идет на поправку. И, сказать вам по правде, лучше бы ему и не приходить в себя.
Эленриэль недоуменно посмотрела на него. По спине прокатился жутковатый холодок.
– Что вы имеете в виду? – Думаю, вы понимаете, что вашему другу немного осталось, – было видно, ему нелегко было это говорить, – все, что в наших силах мы делаем, но остановить действие яда уже не можем... Мы уже не лечим, а тянем время. И, наверное, вы понимаете, каких мучений ему это стоит?
Эленриэль жестко посмотрела на него.
– Я понимаю, что вы предлагаете просто оставить все как есть. Вы хотите дать ему умереть. – Госпожа, я всего лишь... – Замолчите! – Эленриэль выкрикнула это так громко, что некоторые обернулись.
Эльфийка схватила его за ворот туники и, притянув к себе, прошипела в самое ухо:
– А теперь меня послушай. Делай, что хочешь, но он должен жить, ты меня слышишь?! И мне плевать, что для этого нужно.
Оттолкнув лекаря, она пошла прочь.
– Целитель сказал, что все будет хорошо, – улыбаясь и стараясь не выдать дрожь в голосе, сказала она, присев рядом с кроватью Леголаса.
Он посмотрел на нее и грустно улыбнулся.
– Я слышал ваш разговор, – и, опередив ее, приложил палец к ее губам. – Не говори ничего. – Он на несколько секунд закрыл, пытаясь справиться с очередным приступом боли. – Ты сделала даже больше, чем могла бы... – А ты спас мне жизнь, – прошептала она. – Но дело не только в этом. Я люблю тебя, и если... Если... – Эленриэль боялась произнести это вслух, – если не будет тебя, то и меня тоже не будет, понимаешь? – Не говори так.
