– Ну, что, приятель, пора нам выдвигаться, – Инхольд подошел к ней и похлопал по плечу. – Король велел заканчивать привал.
Солдаты вокруг них собирались, снаряжали коней, и эльфийке оставалось только подивиться их умению так быстро сворачивать лагерь и организованно продолжать путь. Хотя, чему здесь, собственно удивляться, если всю свою жизнь она просидела в башне и уж точно никогда не бывала в армии.
Через час небеса разверзлись проливным дождем. Не помогли даже доспехи – вода без труда попадала под кольчугу, и одежда под ней уже давно пропиталась влагой и неприятно липла к телу.
– Говорят, дождь перед битвой – хорошая примета, – Инхольд старался перекричать завывания бушующего ветра.
Эленриэль лишь усмехнулась.
– В таком случае орки тоже могут записать это на свой счет. – Не думаю, что они вообще знают о такой примете, – Инхольд тоже усмехнулся. – А ты стойко держишься. Хвалю. – А до этого что, на труса был похож?
Инхольд пожал плечами.
– Скорее уж на неопытного новобранца. Впрочем, что я говорю, ты и так новобранец.
Эленриэль улыбнулась.
– Поэтому ты меня опекаешь?
Даже в темноте, сквозь потоки ливня эльфийка увидела его серьезный взгляд.
– Жаль будет, ежели такая молодая красавица за зря погибнет...
Эленриэль чуть не вывалилась из седла.
– Эй, эй... Ты с шуточками-то полегче... – она постаралась, чтобы в голосе прозвучали обида и угроза, – я ведь за «красавицу» и обидеться могу...
Но Инхольд лишь усмехнулся.
– Деточка, мне пятьдесят восемь лет, и за свою жизнь я повидал много женщин, в этом я специалист, уж поверь, – на этих словах он гордо расправил плечи. – И хоть я не молод, но все же не настолько слеп, что не отличу мужчину от женщины.
Отпираться и дальше смысла не было.
– Только не говорили никому, хорошо?
Теперь настал черед Инхольда обижаться.
– Миледи, ну за кого вы меня держите? Если б хотел, давно бы доложил на вас. Только вот я в толк не возьму, зачем оно вам? За мужем пошли?
Эленриэль усмехнулась.
– Нет у меня никакого мужа. Просто так было нужно.
Конечно, Инхольд ее не понял.
– Женщинам на войне не место. – А где им место? На кухне? – с вызовом спросила эльфийка.
Но Инхольд на нее не обиделся.
– Вам дома место. В тепле и безопасности. А война – дело мужское. Каждый должен заниматься своим. – Но разве женщина не может сражаться за Родину, за мир? За то, что ей дорого, в конце концов?
Инхольд улыбнулся.
– Вижу, тебя не переубедить. Совсем как моя жена, – он усмехнулся. – Была б она чуток помоложе, небось тоже за мною ринулась бы. – Вот видите... Не все женщины одинаковые.
Они ехали уже несколько часов. Дождь прекратился, и ночной воздух был свеж, пахло мокрой землей и травой. В небе, словно круглый бумажный фонарь, повисла луна, освещая дорогу. Скоро должен был заняться рассвет, и вот-вот покажутся из-за холмов Пеленнорские Поля, где армии предстояло принять бой. Но сейчас вокруг царило спокойствие, словно и не было никакой войны. Напряжение солдат возрастало, но лица их были исполнены решимости, в чем несомненно была заслуга Теодена и его командиров.
Небо на горизонте уже начало светлеть, когда в ночной тишине стали едва различимы посторонние звуки, похожие на далекий гул, будто недалеко бушевал гром. Эленриэль знала, что это означает. Ни Минас Тирита, с его величественной Белой Башней, ни Пеленнорских полей еще не было видно, но ветер уже доносил до них звуки битвы. По спине змейкой пробежал холодок. Решимости эльфийки не то, чтобы поубавилось, но осознание чего-то ужасного и необратимого, липкое предчувствие близкой беды стало отчетливее. Она неосознанно сильнее сжала поводья так, что побелели костяшки пальцев.
– Это еще цветочки, – «успокоил» ее Инхольд. – Спасибо, – не без ехидства отозвалась эльфийка. – Если думаешь, что я сейчас испугаюсь и дезертирую, то глубоко заблуждаешься.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты не трусиха, это-то меня и пугает.
Эленриэль пожала плечами.
– Чему быть, того не миновать.
По большому счету она ехала куда глаза глядят. Дорогу до Минас Тирита Астарта не знала, и лишь смутно представляла, в какую сторону нужно двигаться. И обещала себе, что как только встретится с Эленриэль (а она во чтобы то ни стало должна ее найти), то самолично открутит эльфийке голову, за то, что удрала на войну вместе с роханцами. О том, что она может больше никогда не увидеть Эленриэль, Астарта старалась не думать, точно так же, как запрещала себе думать о Боромире и их последнем разговоре. Сейчас это было уже неважно. Надо отыскать Эленриэль и... Что она будет делать потом, Астарта не знала. Хорошенькое же у нее положение – едет, сама не зная куда (благо, солдаты все же дали ей резвого коня), не знает, как будет искать Эленриэль и не знает, что делать потом. То есть, по сути, она ничего не знает.
Ночью она остановилась на привал и, привязав коня к одиноко стоящему кусту, начала обустраивать место для ночлега. Костер развести не решилась, все-таки, несмотря на редкие кусты, что росли на этой пустоши, местность была открытой. Но ей повезло отыскать небольшую рощицу из таких же низких, но достаточно широких кустов. Толком поспать ей не удалось, и Астарта вздрагивала от каждого шороха. Короткий тревожный сон сморил ее лишь под утро, и эльфийка задремала, сжимая в руке клинок. А проснулась от того, что внезапно начавшийся дождь насквозь промочил ее одежду и волосы. Живот сводило от голода, но все что, ей удалось раздобыть – горстка ягод, попавшихся по дороге. Конь переживал менее тяжело – он вполне мог довольствоваться травой, которая, благо, росла тут в изобилии. И это немного успокаивало. Выносливый, сильный конь сейчас был просто необходим, иначе до Минас Тирита ей не добраться.
И только сейчас Астарта подумала о том, что если ей все-таки посчастливиться отыскать нужный путь, она окажется в самой гуще битвы. Что ни говори, а без доспехов и толкового оружия выжить в такой бойне будет весьма затруднительно. Впрочем, сперва надо было еще туда добраться, а уж там, даст Эру, придумает что-нибудь.
Вмешиваться в чужие дела, тем более, если его об это никто не просит, Арагорн не любил. А уж если речь шла о личных отношениях, то тут он вообще плохой советчик. А потому честно и долго терпел, мрачно глядя на Леголаса. На первый взгляд могло показаться, что эльф совершенно спокоен, да, надо сказать, он и выглядел таким, но лишь на первый взгляд. Арагорн достаточно хорошо знал его, чтобы понять – за внешним спокойствием и хладнокровием скрывается боль, которую Леголас так тщательно и умело скрывает.
Заговорить с ним об этом Арагорн не решался. Во-первых, как уже было сказано, в такие вопросы он предпочитал не влезать, а во-вторых, не та была ситуация, чтобы решать личные проблемы.
Решение идти по Тропе Мертвецов было принято спонтанно, и никто не мог дать гарантии, что они вернутся оттуда живыми. А потому, если путешествие к праотцам пока не входит в их планы, нужно быть начеку. Нетрудно догадаться, что обитатели горы будут, мягко говоря, не слишком рады их видеть.
Они ушли глубокой ночью, под удивленными и укоризненными взглядами не спавших солдат и шли до самого рассвета. Чем ближе подходили они к намеченной цели, тем более зловещей становилась окружающая их обстановка. Скалы вдоль и без того узкого прохода давили, воздух был спертым и пропитанным гнилью. Тропа словно пыталась задушить их, уничтожить еще до того, как трое незваных гостей переступят черту.
Оказавшись у входа, зиявшего чернотой и внушавшего какой-то первобытный ужас, Арагорн помедлил лишь несколько секунд. – Я не боюсь смерти.
Леголас двинулся за ним, а следом и Гимли, бормоча что-то себе под нос.
В принципе все прошло не так плохо, как он предполагал. Отступники хоть и не сразу согласились прийти на помощь, но вынуждены были преклониться перед наследником Исильдура. Правда сперва они едва не погибли под обвалом из черепов, который любезно устроил предводитель проклятой армии. Впрочем, Арагорн был готов к чему-то подобному. Поначалу, выбежав из пещеры и рухнув на землю он даже подумал, что их затея с треском провалилась, и теперь все кончено и легионы Мордора им не сокрушить. Но видно и проклятым воинам надоело быть чем-то средним между ходячими мертвецами и не упокоенными душами. И в тот момент, когда надежда уже почти окончательно покинула Следопыта и его друзей, за их спинами раздался вкрадчивый голос.
