— А вы тем временем…

— Ну, разумеется. Он-то думал, что мы прижались друг к дружке, чтобы дать ему пройти. Приятный старикан, хотя и редкостный зануда. Впрочем, у него, по-моему, было к тому же неладно со зрением.

— А что в Уимблдоне?

— Выпили по чашечке кофе в буфете и сели на поезд в обратном направлении.

— И снова стояли в тамбуре?

— Нет, мы уединились между вагонами. Там приятно качает, хотя для Джеки, пожалуй, слишком сквозило.

— Да, представляю.

— Потом мы залезли в такси и ей втемяшилось сесть ко мне на колени.

— Ну и что?

— Потрясающе.

Я снова посмотрел на часы.

— Нам пора.

Мики осушил свой стакан и мы, выйдя из паба, пустились в обратный путь.

— Итак, — подвел я итог, — за исключением самолета, что вам просто не по карману, вы перепробовали все виды транспорта. На этом фантазии Джеки исчерпались?

— Нет, конечно — она просто напичкана подобными идеями. В её планах попытать счастья в скоростном лифте, в кино, на рынке…

— Как насчет дельтаплана?

— Почему бы и нет, — фыркнул Мики. — Нас ничто не остановит.

— Я вижу, ты всерьез проникся этой затеей.

— Да, давно не приходилось так щекотать нервы.

— А что случилось после такси?

— Оно доставило нас прямо домой. К тому времени, мы оба порядком замерзли, так что Джеки разогрела суп, после чего мы залезли в ванну, а потом перебрались в постель. Впрочем, заснуть мне удалось не раньше пяти.

— Немудрено, что ты выглядишь, как потрепанная курица. Когда вы снова встречаетесь?

— Сегодня вечером. Пойду к ней сразу по окончании. Сегодня у нас гвоздь программы — кино.

— А что за фильм?

— Какая разница, — хмыкнул Мики.

Вернувшись к супермаркету, мы возобновили свою работу. Мне удалось сделать пару вполне приличных интервью. Особенно повеселил нас один беззубый и, по-моему, совершенно выживший из ума старикан. Битых полчаса он расхваливал на все лады "Уайт-Марвел", после чего спел, сплясал, рассказал пару скабрезных анекдотов и даже попытался показать фокус — как исчезает в ухе зажженная сигарета. Однако то ли от холода, то ли от недостатка практики, у него вышла промашка — свалившийся с кончика сигареты горячий пепел угодил незадачливому старикану прямо в слуховой проход, и бедняге пришлось топать восвояси, сокрушенно ковыряяясь в обожженном ухе.

Когда съемочный день подошел к концу, Мики подвалил ко мне и молодецки отдал салют.

— Завтра явлюсь в девять-ноль-ноль, сэр.

— Удачного вам просмотра.

— Фу. Расскажу потом.

Вечером, устав от дневных треволнений, я решил остаться дома и написать письмо Вики. В письме, которое я получил от неё этим утром, Вики сообщала, что жива и здорова, вкалывает, как ненормальная, мокнет под дождем и — что меня особенно растрогало — безумно скучает по мне.

В ответ я написал, что по уши завален "Уайт-Марвелом", мерзну, как собака, и тоже безумно скучаю — тут я нисколько не преувеличил, поскольку, глядя на её фотографию, испытывал сумасшедшее желание заключить Вики в объятия.

Закончив письмо, я позвонил Тони, чтобы отвести душу, и рассказал ему про Мики Мейпла и Джеки Мэнделл.

— Ну и что тут особенного? — невинным тоном спросил он, когда я закончил.

— А что, тебе часто приходилось беседовать с контролером, одновременно трахая какую-нибудь девицу?

— В последнее время — нет. Да, дамочка, воздадим ей должное, довольно изобретательная. Приятно сознавать, что есть ещё порох в пороховницах. Может, соберемся вместе и придумаем что-нибудь оригинальное…

Закончив разговор, я положил трубку, поужинал и уселся смотреть телевизор. В голову почему-то назойливо лезли мысли о том, чем занимаются в кино Мики и Джеки.

На следующее утро, в среду, Мики не опоздал, однако выглядел ещё более потрепанным и измочаленным, чем накануне. Он лукаво подмигнул мне и сказал:

— Расскажу за обедом. — Потом возвел глаза к небу. — Слов нет.

В начале одиннадцатого Мики заприметил двоих молодых домохозяек, купивших "Уайт-Марвел". Я подстерег их у выхода, мысленно воздав им должное — парочка и впрямь была аппетитная. Звали женщин миссис Грант и миссис Фоллетт.

Сначала я обратился к миссис Грант, хорошенькой крашеной блондиночке. Едва взглянув на мой микрофон — девятидюймовую палку с круглым набалдашником на конце, — она игриво закатила глазки и сказала:

— Поосторожней со своей штукой, молодой человек. Так можно навлечь на себя неприятности.

— А у вас разрешение есть? — спросила миссис Фоллетт, высокая худенькая рыжеволосая женщина с длинным подбородком. Она с сомнением воззрилась на микрофон.

— Знаешь, Фил, он напоминает мне одного моего хорошего знакомого.

Миссис Грант прыснула.

— А мне он напоминает кого-то, с кем я хотела бы познакомиться, сказала она.

— Милые дамы, вы только что приобрели стиральный порошок "Уайт-Марвел". Вы можете ответить на несколько вопросов…

— А он довольно бесцеремонный, правда? — сказала миссис Грант.

— Да, жутко развязный тип. Мало того, что пристает к уважаемым замужним женщинам, так ещё и нахально тычет прямо в лицо этой похабной штукой.

— Кому, хотела бы я знать, он принадлежал? — не унималась миссис Грант. — И что будет бедняга без него делать?

— Да, кто-то потерял верного друга, — вздохнула миссис Фоллетт. — В любом случае, он будет вами недоволен, молодой человек. Покажите-ка мне его поближе. Дайте-ка лизнуть…

Мои помощники уже держались за бока, давясь от смеха. Женщин это, похоже, распалило ещё больше.

— Не смущай бедного юношу, — с напускной серьезностью произнесла миссис Грант. — Человек старается, а ты…

Миссис Фоллетт с сокрушенным видом погладила головку микрофона.

— Как я после этого посмотрю на своего мужа, — тяжело вздохнула она. Извините, мистер Тобин, о чем вы, значит, спросили?

Обе, наконец, успокоились и принялись обсуждать проблемы стирки белья. Впрочем, делового запала хватило им ненадолго.

— Простыни? — переспросила миссис Грант. — Да, "Уайт-Марвел" идеально подходит для стирки простынь. Он выводит все пятна.

— Какие пятна ты имеешь в виду? — спросила миссис Фоллетт.

— А ты что думаешь, распутница? Разумеется, чайные. Мой муж привык, чтобы я обслуживала его в постели дважды в день — утром и вечером.

— Мой — не такой везучий.

— Я имею в виду чай, зловредная душа. Все остальное он получает один раз в год, в день Отцов.[4]

В конце концов мне удалось призвать их к порядку и даже взять вполне сносное интервью.

Пол Уорд, которому, похоже, не терпелось опохмелиться, отпустил нас на обед раньше обычного. Отделившись от остальной компании, мы с Мики уединились в знакомой забегаловке.

— Увидев тебя сегодня утром, — сказал я, когда мы сели за стол, — я решил, что если ты будешь продолжать в том же духе, то не дотянешь до двадцати одного года.

— Мне осталось всего два месяца.

Я покачал головой.

— Нет, даже не мечтай. Что тебе взять?

— Пиво. Меня уже мутит от бренди.

Я заказал нам по пинте пива и по сандвичу.

— Уф, совсем другое дело, — довольно ухмыльнулся Мики, сделав приличный глоток.

— Ну что?

— Нас взяли с поличным!

— Что?

— В киношке. Мы пошли в "Эссолдо" на фильм под названием "Сюда ты его не вставишь" — чтобы доказать им, что они ошибаются. Мы сели в самый угол на последнем ряду и, едва выключили свет, Джеки взгромоздилась на меня.

— Все в той же шубке?

— Угу, как и накануне.

— И что?

— Все шло нормально, пока у меня не начались судороги. Я не шучу. Жутко противно.

— Я знаю, со мной это случалось.

— Словом, мне пришлось встать — я уже не мог больше терпеть. И вот, когда я спихнул Джеки и встал, случилось несчастье…

— Говори, не томи душу…

— Шубка Джеки распахнулась, а девчонка с фонарем, которая рассаживала каких-то козлов, именно в эту секунду случайно посветила наверх, в нашу сторону.