Услышав чей-то голос поблизости, Амелл основательно замедлила шаги и стала настороженно оглядываться по сторонам. Взгляд девушки скользил по мрачному пейзажу Острова Кошмаров, пока не остановился на дереве, под которым возле тележки с ящиками сидел странный одноглазый гном.

«Еще одна жертва Темного Лорда? — подумала Кара, неспешно подходя к коротышке и с большим вниманием разглядывая его. — Странно, что этого гнома не обескровили. Он же маленький, да и не скажешь по виду, что обладает какой-то особой силой, как я…»

Между тем гном поднял свой зрячий глаз на приближающуюся компанию искателей приключений и поднялся на ноги.

— Коль знать хотите, Джиннис мое имя, — отвесил карлик легкий поклон путешественникам. — Я в невервинтерском квартале когда-то лавку содержал. Теперь Туманами похищен…

Он вздохнул и прислонился к дереву, читая при этом нараспев свой поэтичный монолог.

— Известна мне моя роль,

И в том вся соль.

Играть ее мне бесконечно,

Вечно…

— И эта роль — одинокий маленький поэт, бесцельно бредущий во тьме и даже не борющийся за выживание, — едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться, подхватила колдунья. Лично ей поэзии, благодаря Симзе и ее стилю речи, уже хватало с лихвой. — А меня лично зовут Кара Амелл.

— В первую очередь я — торговец, — невозмутимо ответил Джиннис и протянул навстречу Каре маленькую ручку. — Но то, что я поэт, — это ты подметила верно.

Видишь ли, дар я редчайший имею —

Слышать я чувства погибших умею.

Воспоминаньями воздух пропитан

Многих погибших, и мною прочитан

Может быть каждый предсмертный их вздох…

Им бы хотелось… То — память эпох!

Честно говоря, Амелл мало что поняла из столь вычурного стихотворения. Что это за странный дар? Как вообще можно «слышать чувства погибших»? Чародейка повернулась к Лекси — может, он, как бард, который знал и видел в своей жизни немало, что-нибудь поймет в стихах карлика? Но эльф только непонимающе пожал плечами, не отводя удивленного взгляда от Джинниса. Дриада тоже ровным счетом ничего не могла понять, зато с не меньшим интересом воззрилась на странного маленького торговца. Тогда Кара обратилась с интересующими ее в данный момент вопросами к Симзе, и та объяснила:

— Имеет он в виду психометрию. То очень редкий дар, что в прошлое позволит заглянуть через вещицы, что принадлежали когда-то существам живым.

Слушая пояснения вистани, Лекси одновременно с этим наблюдал, как Джиннис при словах Симзы устремил какой-то особый взор на ее походный мешок, где она хранила подобранные с трупов вещи. Кажется, гнома сильно заинтересовало, что держит вистани в этом мешке, и он возжелал немедленно заполучить это, как будто бы жаждал как можно быстрее уйти из своего нынешнего состояния и вернуться домой, в свою лавку в Невервинтере. Смуглая женщина сначала кинула недоверчивый взгляд на торговца, но потом, словно бы поняв что-то, сняла с плеча мешок и руками расширила его, позволяя Джиннису покопаться в добытых ею безделушках, осмотреть на предмет чего-то «особенного».

Первыми малютка-торговец выудил из мешка разбитые карманные часы, которые вистани нашла на теле полурослика-вора, одного из приятелей Лекси из таверны «Глаз Тролля». Эти часы больше никогда не будут показывать точное время. Да и о каком времени может идти речь в мире, где время вечно стоит на месте?

— В мире безвременья время — мечта.

Вам не починить их. Тут бытность не та,

— с видом ученого проговорил гном и слегка потряс часы, отчего они зазвенели и защелкали.

Вроде бы можно было удовлетвориться этой безделушкой, но нет, Джиннис снова полез в Симзин мешок в поисках особых вещиц. На этот раз его крохотные ручки нащупали мягкую тряпичную куклу. Улыбка, которая была сродни улыбке ребенка, некогда игравшего с этой куклой, осветила лицо гномика, и он нежно провел пальчиками по шелковой кукольной юбке. И вместе с радостью от такой замечательной находки к поэту пришла и очередная волна вдохновения. Прижав крепче куклу к себе, он с чувством произнес:

— В ней много счастья и любви осталось,

И не сама с ней девочка рассталась…

Какая редкая находка для меня!

Держу в руках — и вновь ребенок я…

Он бы еще долго играл с тряпичной куклой, подобно маленькой девочке, но его остановило желание еще покопаться в вещах Симзы. Теперь он из мешка вытащил… зеркальце на ножке с трещиной во все стекло. Вистани забрала его из сундука в одной из хижин деревни Мисфилд. Одна из крестьянок, видимо, особо следила за своей внешностью и имела привычку поглядывать на себя в это некогда красивое зеркальце. И каждый раз она улыбалась, видя свое очаровательное личико… Теперь она больше ни разу не улыбнется своему отражению. Ибо ныне она мертва, а в зеркале — трещина, которую никоим образом невозможно склеить…

Гном поднес зеркальце к своему лицу и, приподняв свободной рукой верхнюю губу, стал рассматривать зубы. Надо сказать, степень их белизны была не такой уж и высокой, даже низкой… Тем не менее, торговец вновь улыбнулся.

— Какой там красавчик, вы не согласны?

Над ним, полагаю, и время не властно…

В ответ на эти стишата, подчеркивающие тщеславие коротышки, Кара только усмехнулась, и эта усмешка отнюдь не выражала согласие с мнением поэта. Уж кто-кто, а огненная колдунья «красавчиком» одноглазого маленького гнома не считала. Более того, при слове «красавчик» она припомнила, что в Академии среди студентов-парней был один такой, который считал достойным лишний раз покрасоваться перед женской половиной школы магов. Имя ему было Керрин, и этот «красавчик», как он себя нередко представлял студенткам, пусть и не желая признаваться в этом, но сох по рыжей девушке и мечтал об огненном свете, отражающемся в ее изумрудных глазах. Но сама Кара ни с кем не желала связывать свою жизнь. А докучать ей было более чем рискованно — по особо ретивым чародейка с легкостью могла пройтись огнем. «Пусть он сколько хочешь называет себя красавчиком, — говорила про Керрина Кара, — но только не под горячей рукой!»

Нельзя сказать, чтобы остальные ее спутники отнеслись к гномьим стишкам по-иному. Лекси проворчал себе под нос: «С этим я бы поспорил», а Симза благим стихом выразила мысль, что этот торговец-поэт слишком самовлюбленный.

— Тщеславие — не лучшая черта, — серьезно заметила смуглая женщина, буквально свысока глядя на Джинниса. — Оно, как яд, незримо душу прожигает.

Гном как бы и не услышал наставительно-поэтичное изречение вистани. Он только высыпал горсть золотых монет из кошеля и свистнул колдунье. Та присела на колено и подставила ладонь, а Джиннис разжал кулачок, и звонкие монеты выпали прямо на ладонь Каре, которая, выпрямившись, упаковала их в свою походную сумочку. А малютка-гном тем временем стал тихонько насвистывать, отходя от Симзы и ее мешка и усаживаясь обратно рядом с тележкой под дерево.

— Слушайте, — не выдержала наконец Кара, — мы тут уйму времени потеряли, сбагривая ненужный хлам этому коротышке, который еще играет на моих нервах своей поэзией не хуже вистани. А ведь у нас еще впереди испытание Темного Лорда…

Стоило Джиннису услышать про Темного Лорда, как он тотчас же посерьезнел и из веселого, старавшегося в любой ситуации сохранять детскую непосредственность гнома стал задумчивым и даже немного мрачным. В очередной раз поднялся он с облюбованного им «сиденья» и мелкими шажками приблизился к рыжей колдунье, словно желая сообщить что-то очень важное как для нее, так и для ее друзей. Впрочем, он действительно хотел это сделать.

— Ваш путь, странники, будет опасный, — изрек торговец, подняв глаза на такую огромную по сравнению с ним Кару. — Следит за вами тиран ужасный…

— Ты нам зубы, гном, не заговаривай, — с нажимом проговорила колдунья, на лице которой можно было легко прочесть, что она, мягко говоря, начала уставать уже от бесконечного рифмоплетства. — Лучше скажи, где находится замок короля дворфов? Один из пережитков прошлого этого острова должен быть там.